Оу, значит, гаргульям недолго осталось развлекаться. Нам сказочно повезло, что Райгон здесь, а не в столице.
Вот только в замке его сейчас нет, и не будет в ближайшее время.
Все вокруг бегут, суетятся, торопятся. Никому нет дела до молоденькой девчонки в форме служанки.
Крики, топот, спешка. Наблюдаю всё это будто в замедленном времени. Я застыла на месте. В ушах шумит и внезапно приходит осознание.
Лорд Роквуд даровал мне свободу. Райгон её отобрал обманом и силой.
Я признала его своим господином. Он сделал меня рабыней. И что-то мне подсказывает, что конюшни — это только начало. Он не остановится ни перед чем, чтобы уничтожить меня.
Что меня ждёт здесь? Ничего хорошего. С какой стати я должна всё это терпеть? Я — свободна!
И имею полное право эту свободу вернуть. В столице есть умельцы, способные за щедрую плату снять рабские браслеты. Я знаю.
В столице легко затеряться и запутать следы.
Прислоняюсь ладонью к деревянной стене конюшни. Стою так несколько секунд, наблюдая панику вокруг. Решаюсь, после чего действую уверенно и чётко.
Сбрасываю сапоги, надеваю свои ботинки и плащ. Оглядываюсь резко на конское ржание. Пронс уже закончил со своей конюшней, и сейчас собирает лошадей. Спешу к нему, протягиваю руки:
— Я помогу!
— Вот спасибо! — мне в ладонь ложатся поводья.
Морщусь от болезненных ощущений на воспалённой коже, но в следующий миг беззаботно улыбаюсь и веду лошадку в сторону конюшен. Вот только, завернув за угол, не останавливаюсь, а иду дальше.
Во внутреннем дворе замка полный бардак: через открытый вход валят испуганные люди с окрестных деревень. Все они ищут убежища. Дети ревут на руках у матерей. Мужчины в стороне получают оружие, которое достают стражники из тёмно-коричневого сундука.
Никому нет дела до молоденькой служанки.
Без всякого труда смешиваюсь с толпой. И, хотя иду против неё, всё равно безо всяких препятствий покидаю замок. Сначала главные ворота, затем подвесной мост.
Жмусь к обочине грунтовой дороги, уступая проход толпе, спешащей в замок.
Ещё раз воровато оглядываюсь, убеждаясь, что меня никто не преследует. Что я никому не нужна. После чего ставлю ногу в стремя, запрыгиваю на лошадь и посылаю её в галоп.
Скорее! Прочь отсюда! Путь до столицы я примерно знаю, да и указатели есть, и главная дорога одна!
Ветер свистит в ушах. Солнце ласкает щёки. Пахнет лесом и свежестью. Пахнет свободой.
Никогда больше не видеть Райгона! Никогда больше не быть ничьей рабыней!
Я сама принимаю решения! Я свободна!
Знала бы я тогда, чем всё это закончится — даже не начинала бы.
9. В опасности
Аурэлия.
Когда мы удаляемся от замка на приличное расстояние, я перевожу лошадь на шаг. Нельзя, чтобы она вымоталась раньше времени. Раньше, чем мы доберёмся до Рвита, небольшого городка, он первый у нас на пути в Рркарию.
Очень скоро под палящим солнцем становится жарко. Снимаю плащ, пристраиваю его перед собой. Мерный шаг лошади успокаивает, укачивает. Я плохо спала ночью, рано встала и ни разу не присела за всё утро.
Голову напекло. Во рту будто песка насыпали. Сейчас бы попить…
А воды нет. Ни глоточка. И еды — тоже. А я бы уже поела. Сначала бы попила, потом поела. Эх. Наверное, стоило подготовиться к побегу более основательно.
Но кто знает, представился бы ещё такой шанс? Встряхиваю головой, чтобы не уснуть. Бью себя по щекам: не спать!
Не знаю, сколько проходит времени. Судя по тому, что солнце уже не над головой, а катится к верхушкам зелёных холмов вдалеке — скоро вечер.
Сколько мне ещё ехать? Как назло, ни одного указателя! Не на дороге же ночевать!
Проклятье — солнечный диск плотно прилёг на холмик. Через полчаса конкретно стемнеет! Надо что-то делать. Что?
С надеждой смотрю на стройный ряд деревьев в стороне. Пойти туда? Попытаться там устроиться на ночлег? Скажем, где-нибудь под раскидистой елью? Возможно, там и еда есть — те же ягоды ульдеи. И лошади нужно дать отдых.
Решено. Съезжаю с дороги, направляю лошадь в сторону леса. Привязываю её вокруг крепкого дуба, глажу холку:
— Ты умница! Отдыхай пока, набирайся сил, а я поищу, чего бы нам поесть.
Мягкие губы лошади щиплют сочную траву, которой полно вокруг.
Облизываю сухие губы и сглатываю — я бы и сама уже не отказалась от травы, но попытаюсь найти что-то посущественнее.
Валежник хрустит под ногами. Пахнет хвоей и лесной прохладой. На удивление, мне везёт, и совсем скоро я нахожу кусты с ульдеей. Рву круглые красные ягоды, через одну жадно засовываю их в рот.
При надкусывании тонкой оболочки рот заполняет сладкий сок. Ммм…
Объедаюсь сама и набираю полный подол ягод, чтобы отнести их своей четвероногой спутнице.
В лесу стремительно темнеет. Надо возвращаться.
И как раз в тот момент, когда я делаю шаг от куста, под ногой громко хрустит ветка. Спустя секунду где-то в глубине леса раздаётся грубое металлическое карканье, от которого у меня кровь стынет в жилах.
Потому что я моментально его узнаю.
Самый жуткий кошмар моего детства. Нет, мне показалось. Наверняка, показалось. Это просто… ворона, или куропатка, или сова.
Драконий Бог, да кто угодно! Что, мало у нас лесных зверушек?
Делаю несколько шагов, стараясь ступать как можно осторожней и тише. И только сейчас замечаю странную вещь. В лесу тихо. Совсем тихо.
Не стучит высоко над головой дятел. Не прыгает белка с ветки на ветку. Не шуршит ёж. И птицы не поют. Совсем.
Такое обычно происходит лишь в одном случае. Когда где-то поблизости опасный хищник.
С опаской оглядываюсь назад и по сторонам. Ну, вот, теперь мне всюду мерещатся монстры.
Стараясь не дышать, спешу обратно. За спиной снова раздаётся утробное металлическое карканье.
Проклятье. Мне не почудилось. Теперь — точно нет. Надо убираться отсюда, и как можно скорее!
Обмираю от ужаса, когда слышу впереди тревожное конское ржание. Ох, нет! Милая, тише!
Отпускаю подол, и ягоды ульдеи рассыпаются по сухим еловым иголкам. Подхватываю юбки и со всех ног приспускаю вперёд. Пожалуйста, пусть случится чудо!
Пусть мы просто уедем из этого жуткого леса. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!
Но чуда не случается.
В серых сумерках я вижу их. Трёх тварей, окруживших мою лошадь.
Кошмар детства повторяется наяву, вот только теперь я одна, и никто не поможет.
Гаргульи. Полулюди-полуптицы. Хотя… какие они люди? Нет в них ничего человеческого! Переступают лапами с длинными стальными когтями, машут огромными чёрными крыльями. Самое жуткое и обманчивое в их облике — человеческое лицо. Почему обманчивое?
Потому что стоит им открыть свой пугающий неестественно широкий рот, как оттуда показываются хищные акульи зубы в три ряда. Острые, длинные, смертоносные. Идеальное орудие для того, чтобы рвать живую плоть. Что они и делают.
Ещё глаза. Налитые кровью глаза с красной радужкой. Стоит их раз увидеть — и они долго будут преследовать в кошмарах.
Гаргульи живут и охотятся стаями, и в этом главная сложность. Человек, особенно если он взрослый мужчина, и если он вооружён, справится с одной тварью, но с несколькими одновременно — нет. А таких сотен на диких скалах, где любят гнездиться гаргульи — десятки тысяч. Они как зараза. Плодятся как крысы, и так же прожорливы. А есть они предпочитают… не траву, увы.
Трусливо прячусь за дерево и зажимаю ладонью рот, чтобы не издать ни звука. Мне страшно. Страшно до ужаса. Как это вышло, вообще? Так глупо! Надо было ехать по дороге и никуда не сворачивать, и всё было бы хорошо. Или нет. Теперь уже не узнать.
Отворачиваюсь, прислоняюсь спиной к шершавой коре вековой сосны. Моя лошадка жалобно ржёт. Бедная, она привязана, и никуда ей не деться — лёгкая добыча для кровожадных тварей. Вон как довольно они клацают зубищами и каркают скрежещущим металлическим голосом.
