– пробормотала я.
Написано вроде бы понятно. Все граммовки продуктов, шаги по порядку. Правда что ли попробовать? В крайнем случае, мне просто будет невкусно.
– Хозяева, – послышался у калитки знакомый голос.
– Мы тут, – крикнул дядя Толя.
Из-за угла дома показалась растрепанная шевелюра Романа Арнольдовича. Старый травник разулыбался, завидев нас, и слегка поклонился.
– А я к вам, уважаемая Лидия Юрьевна, за яйцами перепелиными, как и договаривались.
– Помню, помню, – кивнула соседка. – Отложено у меня для вас три десятка. Да вы присядьте пока. У нас тут чай, пироги.
– Премного благодарен.
Тетя Лида вынесла еще одну чашку, и Фокин устроился рядом со мной.
– Хорошо-то как, – выдохнул он. – Весь день сегодня на ногах. Первый в этом году сбор.
– Успешный?
– Конечно. Пуща встретила как родного.
– А орлы ваши что? – спросила тетя Лида.
– Орлы… – Старик махнул рукой, скривившись. – Одно название, а не орлы. Дали, понимаете ли, молодежь в нагрузку. Один – Локотков – вроде как с другого конца империи, из Белославля приехал. Работу научную писать. А сам овсянницу от зубровки не отличит. И чему их там в Белославле только учат, спрашивается? Второй – Коломийцев – двоюродный племянник главы нашего. Тюфяк тюфяком. Мне его от мамкиной юбки отучить поручено. Двадцать четыре года парню, а он «я устал», «я не могу», «я не знаю». Тьфу.
– Ну, ничего, – усмехнулся дядя Толя. – С вами из них, может, и выйдет толк.
– Толк выйдет, а бестолочь останется, – скривился Роман Арнольдович. – Ай, ладно. Главное, чтобы травы мне не путали да в Пуще не хулиганили.
– Вы давно сюда ездите? – спросила я негромко.
– Давненько, любезная Феодора, – кивнул он. – Уже в сороковой раз.
– Может, вам когда-нибудь попадалось там что-нибудь необычное?
– Необычное… Да вся Пуща необычная. Древний лес, что растет тут еще со времен Зарождения магии. Один огромный источник силы, прикоснуться к которому не дано никому. И травы там особенные, и нечисть разная, и лесные тропы заповедные. На такую станешь – в миг на другом конце Пущи окажешься.
– А сами вы видели что-нибудь ну совсем странное? – не отставала я.
Фокин крепко задумался. Мы ему не мешали. Даже тетя Лида с дядей Толей смотрели на старого травника с любопытством и ожиданием. И он не подвел.
– Было это давно, в мой первый или второй приезд сюда. Тогдашний егерь был не чета нынешнему – лентяй и пропойца. Вместо того чтобы меня сопровождать, упился и спал себе на сеновале. Ну, я и пошел один. Да так пошел, что заблудился. Все ходил кругами, ходил. Уже и лешим кланялся, и подарки им обещал, да без толку. В ночи зашел в лощину, думал отдохнуть. А там…
Он немного помолчал, собираясь с мыслями.
– Что «там»? – не выдержала тетя Лида.
– Голоса, – ответил Роман Арнольдович. – Они звали меня, манили, с каждой минутой все сильнее и сильнее. Светила полная луна, и видно было, что кроме меня там никого нет. А голоса звали. Я про всякий отдых забыл. Перепугался, развернулся и как понесся прочь. Только к утру каким-то чудом выбрался.
– И что это было? – спросила я тихо.
– А Предки его знают. Моя матушка – она ведьмой была – сказала, что в таких местах наткнуться можно на что угодно. Ибо зла в Пуще нет. Но и у нее свои понятия о том, что хорошо, а что плохо.
Он сунул руку под рубашку и вытащил затейливо сплетенный оберег на толстом шнурке.
– Матушка сплела мне и наказала без него в Пущу не ходить. С тех пор я только с ним.
Я медленно кивнула, рассматривая оберег. Показалось даже, что он слегка светится в вечерних сумерках, словно и тут готов защищать своего хозяина от темнеющего за деревней леса. Да, Пуща – место необыкновенное и загадочное. Травники и грибники могут коснуться ее тайн лишь краешком. А тот, кто наверняка знает больше, совершенно не настроен на разговоры. Хмурый, нелюдимый, резкий. Как подступиться к такому человеку? Егерь наверняка воспринимает меня чужачкой, избалованной аристократкой, которая сама не понимает, куда лезет. А мне так хочется разобраться.
Эх, ладно. Время у меня еще есть. Придумаю что-нибудь. Расспрошу местных, подружусь с нечистью. Найду карту и попытаюсь понять, откуда в Плису могло принести череп сагара. И может быть, однажды мне повезет.
Так и не придумав, что делать с черепом, я решила заняться огородом. Тетя Лида принесла мне завернутые в мокрую тряпку семена кабачков, салата, редиску и шесть штук саженцев капусты. Саженцы я посадила рядом с укропом, который уже вовсю лез из земли, салат и редис – рядом, щедро полив водой, а грядку с кабачками устроила у забора, за сараем. Маленькие бледные семена показались мне не слишком жизнеспособными, поэтому я щедро насыпала их в лунки и разрыхлила землю. Ну хоть пара штук-то должна прорасти?
Цветы Людмилы Васильевны тоже пошли в дело. Если честно, я уже успела забыть, в каком кулечке что лежало, поэтому просто посадила семена вдоль дорожки и как следует полила. А потом ко мне пожаловал гость.
– Доброе утро, Феодора Андреевна, – поздоровался Борис Соломонович Шнейдер, терпеливо дожидавшийся, когда я закончу возиться с лейкой.
– Борис Соломонович? – удивилась, замечая юриста.
Стало немного неловко. Вид у меня был совсем не подходящий для приема столичных гостей. Светлая майка и короткие леггинсы, в которых я раньше занималась гимнастикой, после огородных работ выглядели не слишком опрятно. Кеды уже давно потеряли свой вид. А косынка, что подвязывала волосы, сползла на одну сторону. Наверное, Шнейдер здорово поразился, когда увидел все это. Хотя ему хватило такта не подать виду.
– Что ж вы не предупредили даже, что приедете?
– Считайте этот визит случайностью, – тонко улыбнулся он.
Угу, случайностью, как же. Наверняка Шнейдер решил проверить, чем я тут занимаюсь, не сожгла ли дом, не устроила ли гулянку на все наследные деньги. Только мне стыдиться было нечего. Даже наоборот. И Борис Соломонович вполне благосклонно смотрел на мои грядки. Поэтому я спокойно поставила лейку и пригласила:
– Пойдемте в дом.
В гостиной я усадила Шнейдера за стол и заварила ему чай из мяты и душицы,
