получилось почти три десятка пирожков. Да, они вышли кривыми, разного размера, местами с потеками начинки, но искренне хотелось надеяться, что на вкус это никак не повлияет.
Управившись с пирогами, я подступилась к печи. В топке было чисто, видимо, ее давно не топили. Вспомнив, как одногруппники на практике разводили костры, я большим ножом нарезала из полена щепок, чуть не сбив себе пальцы, и выстроила их в топке шалашиком вокруг комка сухой газеты.
– Вот как-то так, – пробормотала неуверенно.
– Ма-а-аур… – провыли за спиной.
Я дернулась и обернулась. На окне кухни, которое по случаю жары было открыто нараспашку, сидел черный кот. Очень знакомый черный кот.
– Привет, – улыбнулась я.
Кот в ответ только раздраженно фыркнул. Спрыгнув с подоконника, подбежал к печи и сунул в топку лапу.
– Эй, что ты делаешь? – возмутилась я, когда он выгреб оттуда все мои щепки.
Домовой зашипел. Я шарахнулась назад, завидев выпущенные когти. Он же может располосовать меня в два счета.
– Знаешь, что? Хозяйничай у себя дома, – сообщила, сложив руки на груди.
Что это вообще за пакости? Неужели домовому я не нравлюсь так же сильно, как и его хозяину? Не поиграть же он сюда пришел, в конце концов?
Кот снова фыркнул, ударил меня по ноге лапой (благо, без когтей) и выскочил на улицу. Я покачала головой и села на пол, собирать разбросанные щепки. Нашла газету, вернула ее в топку и снова выстроила шалашик. Надеюсь, загорится.
Но стоило только взяться за спички, как от окна рявкнули:
– Не смей!
Егерь заглядывал в кухню, забравшись на фундамент и подтянувшись на руках. Я замерла со спичками, словно меня застукали на месте преступления.
– Вот так и сиди, – бросил он и спрыгнул вниз.
Лезть в окно Арсу явно не хотелось, поэтому он обошел дом и зашел по-человечески – через дверь. А войдя, отобрал спички и процедил:
– Жить надоело?
– Просто хотела печь растопить, – выдавила я.
Тяжелый взгляд прибивал к полу. Что опять пошло не так?
– Просто хотела… – скривился егерь. – Печь – это тебе не плитка.
Он заглянул в топку, осмотрел печь со всех сторон, а потом поднялся и выдвинул откуда-то сверху пластину с ручкой, на которую я раньше даже не обращала внимания.
– Нельзя топить печь, не проверив, свободен ли дымоход, – сказал Арс – Угарный газ убивает быстро и незаметно.
– О Великие Предки… – прошептала я, понимая, что он имел в виду.
И ведь знала об этом. Знала, но совершенно забыла, занятая пирогами. И если бы не Арс и его кот (теперь понятно, на что он злился), меня бы и открытое окно могло не спасти.
А егерь, тем временем, присел у топки и чиркнул спичкой. Повозился с моими щепками, поправил, и через минуту они бодро затрещали, поедаемые огнем. Арс сунул к ним тонкое полено. Высушенное дядей Толей до состояния пороха, оно тут же загорелось.
– Все.
Егерь поднялся одним слитным, гибкий движением. Я неосознанно засмотрелась и пропустила то, что он сказал дальше.
– Да? – спохватилась, когда пауза стала уж слишком длинной.
– Не сожги дом, – поморщился он. – Не закрывай заслонку, пока угли не прогорят и не остынут.
– Хорошо, – кивнула послушно.
Арс молча развернулся и вышел. Я проводила его взглядом и со вздохом вернулась к пирогам.
Конечно, приноровиться к печи оказалось непросто. Часть пирожков все-таки сгорела, но в итоге у меня получилось разобраться и приготовить первую вполне приличную партию выпечки. Да, пришлось неотрывно сидеть на жаркой кухне, подбрасывать дрова и каждые пять минут проверять противень, но в итоге я могла собой гордиться. Пироги вышли вполне себе неплохими на вкус, с поджаристой корочкой и ароматной начинкой. Капуста рассыпалась и таяла во рту. В луковых совсем не чувствовалось горечи, чего я втайне боялась. А на сладкие меня просто не хватило. Попробую завтра.
Правда, получилось пирожков гораздо больше, чем я рассчитывала. Ровно двадцать две штуки, если не считать безнадежно подгоревших, которые оставалось только выбросить. Столько мне точно не съесть.
Подумав немного, я выбрала десяток самых красивых пирожков, выложила из на большую тарелку, накрыла полотенцем и понесла к соседу. Не знаю, ест ли такое егерь, но отблагодарить его за помощь просто необходимо.
На улице уже почти полностью стемнело. Жара спала, а после натопленной кухни вечерний воздух казался потрясающе прохладным. Я глубоко вздохнула, наслаждаясь ароматами, и зашагала через лужок.
Окно егерского дома призывно светилось среди деревьев, помогая ориентироваться, куда я, собственно, иду. Дом стоял самым последним с этой стороны Прилесья, и рядом с ним не было даже фонарей. К участку вместо асфальта подходила узкая грунтовка, за которой расстилался луг. Пройдя вдоль забора, я отыскала калитку и осторожно зашла во двор. Как и думала, здесь не было ни клумб, ни грядок. Только трава, деревья и не слишком новый, но явно мощный вседорожник.
Поднявшись на крыльцо, я перевела дыхание и постучала. Почти сразу дверь открылась, и на порог вышел егерь.
– Что еще? – хмуро проговорил он.
Под его пристальным взглядом я ощутила себя глупой школьницей, попавшейся строгому директору. Заранее приготовленные слова куда-то делись. И все, на что меня хватило, это протянуть ему блюдо и выдавить:
– Вот.
Он глянул на пирожки и хмыкнул:
– Принесла испытать стряпню, на ком не жалко?
– Ничего подобного, – возмутилась я. – Они нормальные!
– Правда? – На его лице без труда читался скепсис.
Из дома выбрался домовой и запрыгнул на перила, глядя на меня своими желтыми глазами. Под этим взглядом стало еще более неуютно.
– Я просто хотела поблагодарить вас за то, что помогли сегодня.
– Вот еще не хватало, – скривился егерь, показывая, в каком гробу он видит мою благодарность и меня вместе с ней.
– Ну, знаете! – Я разозлилась. – Нельзя быть таким… таким грубым и невоспитанным.
– Я хотя бы не лицемерю, – процедил он.
– Я тоже не лицемерю! И поблагодарить вас решила от чистого сердца. Пусть вам кажется, что его нет, но не нужно равнять всех по себе.
Выдав эту тираду, я сунула тарелку ему в руки. Толчок получился неслабым, хотя мужчина даже не дрогнул. Только машинально подставил ладони.
– Можете съесть, можете выбросить. Все равно. Мое дело сделано.
Я развернулась и отправилась к
