с лаконичным названием “Отворотная”. Со свечой в руках бегом вернулась в торговый зал, где герцог уже восседал на стуле – моем, между прочим! – за прилавком. Сгонять мужчину с места я не стала. Просто водрузила свечу на подсвечнике прямо перед ним, встала напротив и чиркнула зажигалкой.
Несколько секунд мы вдвоем дружно пялились на огонек свечи. А потом одновременно подняли глаза и столкнулись взглядами.
– Ну как? – осторожно поинтересовалась я. – Легче?
– Видеть вас не хочу! – очень искренне сообщил ти Ровир, и я облегченно выдохнула. А он тут же добавил, – но по-прежнему хочу… много чего.
Его взгляд переместился на мои губы, и я вздрогнула.
– Как это? – жалобно вопросила у свечи, но ответил мне все тот же герцог.
– Не глядя! – рявкнул он, поднимаясь со своего места. На какой-то миг мне показалось, что сейчас он просто схватит меня в охапку и как звали не спросит. Но он, печатая шаг, стремительно направился к выходу. Оглянулся только уже взявшись за ручку двери.
– Не надейтесь, что вам это что-то даст. Я найду способ избавиться от ваших странных чар и выясню, что это было.
– Удачи! – совершенно искренне пожелала я, но, кажется, меня опять не так поняли. Дверь хлопнула так, что с косяка едва не посыпалась штукатурка, а китайские колокольчики жалобно зазвенели.
Со вздохом проводив взглядом герцога, я покачала головой. Кажется, таки настало время для маленького живительного скандала. Ох, не люблю я это дело… вдобавок ругаться с человеком, который значительно старше тебя, всегда неловко. Еще более неловко – его отчитывать. Но… кажется, если не выяснить отношения сейчас, дальше будет только хуже.
Я уперла руки в бока.
– Антонина Власьевна! – я постаралась добавить в голос металла.
– Чегось? – баба Тоня вынырнула из стены.
– Вы понимаете, что прибавили мне неприятностей? Как будто их и так было мало!
– Ну дык кто ж знал, – призрачная старушка с независимым видом пожала плечами.
– Да какая разница! – я начала по-настоящему злиться. – Ну не упал бы он, и что? Заметил бы вашу сковородку… и вас. Понял, что я вас и не думала развеивать. Попытался бы сам вас развоплотить. Или потребовал, чтобы я это сделала сама и немедленно. Кому было бы хорошо? Мне? Вам? Зачем вы вообще здесь оставались? Посидели бы в другой части дома, ничего обидного бы и не услышали!
– Да щас! – баба Тоня тоже уперла руки в бока, причем продолжая в одной из них сжимать сковородку – так что у нее получилось куда внушительнее, чем у меня. – Меня тут в собственном доме хаять будут, а я не при делах?!
– Это не ваш дом! – рявкнула я. – Это дом ведьмы!
– Ничего не знаю! – призрак тоже повысил голос. – Вот туточки – моя квартира была! А вон там – квартирантки мои жили! Вон – окно мое!
– Уже не ваше! Вы умерли!
Баба Тоня дернулась, как от удара, подавившись ругательством.
– Ах ты…
В этот момент что-то громыхнуло в дверь, и мы с бабой Тоней, одинаковым движением развернувшись, хором рявкнули:
– Открыто!
Дверь распахнулась, и в торговый зал ввалился потный мужик в полотняных штанах, рубахе и не слишком чистом фартуке на объемистом животе.
– Ведьма! – мужик обвиняюще наставил на меня похожий на сардельку палец.
Я закатила глаза. Это уже становится однообразным.
– А ты кого хотел, фею?! – огрызнулась… не я. Распаленная руганью баба Тоня и не подумала прятаться от посетителя – вместо этого решив, видимо, выместить злость на ком придется.
Мужик перевел взгляд на призрака и икнул. Впрочем, убегать все-таки не спешил. Разве что по-прежнему выставленный вперед толстый палец дрогнул.
– Что вы хотели? – холодно осведомилась уже я.
– Ведьма, – мужик чуть сбавил тон, но не отступил. – Я на тебя в управу пожалуюсь!
– Да? – я с интересом приподняла брови. Появились у меня кое-какие догадки по поводу личности толстяка в фартуке.
– Мой трактир от насекомых Магира заговаривала! – ну вот, так я и думала! – Деньги уплочены! У меня за каждую монеточку расписка имеется! А ты! Ты!
– Вы можете называть меня госпожа Арина, – еще холоднее сообщила я. – Или госпожа ведьма. Ваши дела с Магирой меня не касаются. Мне вы ничего не платили. А жаловаться можете кому пожелаете – вам вернулось только ваше же зло. Кстати, хамить мне советую.
– Да я… я градоправителю пожалуюсь! Да я до самого герцога дойду!
Я только пожала плечами. А толстяк, переведя взгляд с меня на бабу Тоню и назад, вдруг облизнул губы и резко сменил тон.
– А то, может договоримся, полюбовно? А? Карасиха-то тебе сколько заплатила? У нее ж и денег-то нет! Я больше дам!
Я чуть наклонила голову, разглядывая этого человека. Да уж, мать Паськи, отказавшую этому пузану с сальным взглядом, я очень хорошо понимала.
– Договоримся, говоришь… – задумчиво повторила, и мужик оживился, кажется, приняв это за согласие.
– А как жеж! – он энергично закивал. – Ты от меня эту напасть-то убери! Чтоб никакой у меня этой… живности. А Карасиха… а пусть за меня замуж выходит. Только чтоб послушная была! А то строптивая она баба, страсть. Вот чтоб как я велю, так и делала.
– Послушная, значит… – еще более задумчиво протянула я. – Больше ничего не желаете?
– Ну так… – мужик расплылся в улыбке. – Пацан еще ее этот… на кой мне чужой выродок? Она-то все за него цепляется. Вот его еще пусть забудет! А уж я-то в долгу не останусь, госпожа ведьма. Ты только скажи…
Мы с бабой Тоней переглянулись и кивнули друг другу.
– Пошел вон, – вслух сказала я ровным тоном.
– Э… чего? – трактирщик непонимающе распахнул глаза.
Тем временем баба Тоня, не меняя позы и как будто не шевелясь, резко приблизилась к мужику и облетела вокруг него.
– И-и-и… – тоненько заскулил толстяк, пытаясь поворачиваться следом и не успевая.
А стоило ему оказаться лицом к двери, как баба Тоня, зычно гикнув, пролетела сквозь него, а потом резко развернулась – и наподдала трактирщику под зад сковородкой.
Что-то отчетливо зашипело, запахло паленым, а мужик с воплем подпрыгнул, схватившись за зад – на котором зияла прожженная в штанах дыра!
– Ии-хху! – обрадовалась такому успеху баба Тоня, снова замахиваясь сковородкой. – Ишшь, удумал, а! Да я т-те щас!..
Приложить трактирщика еще раз она не успела – тот пробкой вылетел за дверь и кубарем скатился со ступенек.
Мы дружно выглянули следом, чтобы пронаблюдать, как он, вопя на одной ноте и держась за припаленный зад, несется вдаль по улице.
Я ухмыльнулась и,
