дракон.
Заходят его люди. Они убирают со стола, быстро приводят комнату в порядок, оставляют на кресле платье и кувшин с молоком и хлеб на столе.
И уходят.
Я выныриваю из-под одеяла и первым делом облачаюсь в ожидающее меня платье. Оно не по размеру и вообще выглядит, как платье одной из служанок, но оно прикрывает наготу и мне это подходит.
Есть не хочется, и я маюсь скукой и страхом попеременно, ожидая в этой спальне Даррака.
Он не приходит.
Зато на обед мне приносят суп и мясо и немного вина. Вино я не пью, а остальное съедаю с удовольствием.
К ужину я не прячусь под одеяло, а сижу на кровати, ожидая хоть какой-то реакции. Но драконы не смотрят на меня. Делают, что положено и уходят.
Ночь проходит спокойно, а утром я встречаю их у дверей.
— Здравствуйте! — Говорю я им.
Но меня игнорируют.
— Эй! — Я машу перед их лицами руками.
Они молча отодвигают меня в сторону, раскладывают хлеб и молоко и уходят.
В следующий раз я пытаюсь прорваться к открытой двери и сбежать. У меня ничего не получатеся — один из мужчин в черной коже, страшных драконов, что прислуживают мне словно кухонные девки, ловит меня, хватая под живот и относит на кровать. Когда он бросает меня на одеяло, я вижу в его глазах ярость. Но он ничего не говорит.
Так проходит еще одна ночь.
И еще один день.
Ничего не меняется, со мной не разговаривают.
К счастью, рядом со спальней ей ванная комната, в которой тоже меняют воду, и я могу умываться.
За дверями по-прежнему пропасть, и я все чаще стою там и смотрю, как собирается туман внизу, под замком.
Может быть, мне и правда шагнуть туда? Тогда кончится томительная неизвестность.
На третью ночь я привычно сворачиваюсь клубочком под одеялом, скинув платье. Хоть и неуютно спать обнаженной, но носить одну и ту же одежду день и ночь тоже не дело.
Как и каждую из этих ночей, я сначала стараюсь не спать, но потом усталость берет свое и я крепко засыпаю, пригревшись под одеялом. Так и сейчас. Только сквозь сон я чувствую, как чье-то горячее тело прижимается ко мне сзади, а тяжелая рука ложится поперек моей талии.
Хоть мне и кажется, что надо проснуться, у меня не получается. Усталость от беспокойных дней слишком велика, и я просто продолжаю лежать, чувствуя, как ладонь ложится мне на бедро и ползет по нему вниз.
Сон такой сладкий, что я готова потерпеть что угодно, лишь бы не открывать глаза и не возвращаться в беспощадную реальность. Тем более, что ничего особенного не происходит.
Мне просто почему-то становится намного спокойнее от того, что Даррак вернулся.
Страшно было представить, где он был эти три дня. Летал ли драконом над полями и лесами или убивал своих врагов и моих друзей?
Может быть, пил и ел вдосталь, а потом шел в комнаты к другим женщинам?
Это все меня беспокоило. И я не признавалась себе, что в глубине души я беспокоилась еще и за него самого. Очень уж внезапно он обернулся драконом, явно шокированный тем, что произошло с ним.
А сейчас его горячее огромное тело прижимается ко мне под одеялом, и я согреваюсь, проходит вечная дрожь озноба, от которой не спасает даже теплая постель.
Ладонь лежит на моем бедре, вдавливает меня, тяжелая, горячая.
Другая рука проскальзывает в выемку талии и ложится на живот, притискивая меня к мужскому телу. И я чувствую, как сзади в меня упирается кое-что…
Кое-что горячее, подрагивающее и довольно большое.
Но оно не агрессивное, ничего страшного не происходит, и я нежусь в этих объятиях, пока не случилось ничего.
Теплые губы скользят по моему плечу. Это так трепетно и нежно, что я только вздыхаю во сне. Пальцы отводят мои волосы от шеи, а потом туда перебираются губы. Даррак оставляет дорожку из нежных поцелуев от плеча до уха, осторожно прикусывает краем зубов ухо и дышит жарко и жадно, и низко стонет.
От вибрации его стона по всему моему телу прокатывается дрожь, и я ощущаю, как внутри загорается как будто бы огонь. Мурашки разбегаются по телу, а низ живота, куда ложится ладонь, тяжелеет.
Даррак слегка сдвигается, елозя горячим и упругим членом между моих ягодиц, и я снова сжимаюсь, боясь, что он пойдет дальше. Но он делает другое.
Пока его губы касаются моего уха, его ладонь накрывает мою грудь. Тяжелое полушарие падает в подставленные пальцы, и он взвешивает его, словно яблоко на рынке.
Подушечкой пальца Даррак проводит по моему соску, и я чувствую, как он сжимается от прикосновений. А еще ощущаю, как незнакомое острое чувство разбегается по венам от этого прикосновения.
Он трет твердую горошинку, и острота становится все сильнее. Я сжимаю бедра, потому что она неожиданно отзывается, пробуждая что-то у меня между ног.
Рука Даррака перебирается ко второй груди и пальцы вновь обводят сосок по кругу.
На мгновение он убирает руку, и я огорчена, но потом я понимаю, что он делает.
Он смачивает пальцы слюной и скользит ими вокруг соска.
Я напрягаюсь всем телом, ловя незнакомые, но такие сладкие ощущения.
Он слегка сжимает мой сосок, причиняя боль, но в ней столько сладости, что я не могу удержать тихий стон сквозь сон.
Даррак едва слышно хмыкает и стискивает сосок чуть сильнее.
Боли больше, но и удовольствия тоже. Я выгибаюсь всем телом, подставляясь под его пальцы, и он не разочаровывает меня, вновь обводя сосок по кругу, а потом царапая его ногтем.
Острая вспышка удовольствия пронзает меня, и дрожь вновь прокатывается по всему телу.
Даррак зарывается в мои волосы лицом и довольно гудит. Его губы все еще продолжают ласкать мое ухо и шею, а вот руки уже добрались до кое-чего другого.
Одна все еще мнет ноющую грудь, зато другая накрыла низ живота, а пальцы слегка раздвинули бедра.
Мне так тепло от того, что его огромная ладонь согревает мой лобок, хотя и немного неловко, потому что там меня никто не касался с самого младенчества.
Но я расслаблена и размякла, поэтому когда пальцы ныряют глубже, раздвигая складки плоти, я только немного дергаюсь, но он тут же останавливается и продолжает целовать меня, пока я не расслабляюсь.
Кончики пальцев продвигаются все глубже, туда, где уже влажно и очень чувствительно.
А еще там
