копится странное напряжение, и меня прошивает молния, когда подушечка пальца касается определенного места.
Даррак чувствует, как я дергаюсь, и дует мне в волосы теплым дыханием.
— Ррррришшшшш… — бормочет он на ухо, и от этого звука я вся извиваюсь, подчиняясь ему.
Он настойчиво заставляет меня сдвинуть одну ногу, чтобы открыть ему доступ к самому сокровенному. Палец проходится по щели у меня между ног, вскрывая ее словно устрицу.
А потом ныряет в горячую влажную глубину.
Тягучая влага размазывается по всей длине, а пальцы Даррака касаются вновь того чувствительного места и начинают кружить вокруг него.
Я тяжело дышу, потому что внутри меня что-то неуклонно напрягается, словно наматывается тугая нить.
Я начинаю цепляться пальцами за одеяло, подставляться под руки Даррака и слегка постанывать.
Мне приятно, как никогда в жизни, и я дрожу, ощущая, как это приближает меня к чему-то ошеломительному и сильному.
Я открываю рот, мне не хватает воздуха.
Даррак с азартом трет найденное местечко, я чувствую, что вот-вот случится… нечто.
И тут он переворачивает меня на спину, раздвигает коленом бедра — и я распахиваю глаза.
Мой взгляд тут же устремляется на огромный темно-красный член, который угрожающе покачивается между моих ног и все томительное ожидание, возбуждение и негу смывает словно осенним ливнем.
— Нет! — Вскрикиваю я и стараюсь уползти выше. — Нет! Убери! Нет! Прошу!
— Да какого черта! — Рычит Даррак. — Ты только что стонала!
— Пожалуйста, не надо! — Начинаю плакать я, отмахиваясь руками, и Даррак вскакивает с постели.
С огромным своим членом и разъяренный он по-настоящему пугает.
А уж когда он неуловимым движением вытаскивает из-под кровати огромный хлыст и со свистом тот рассекает воздух, я вообще впадаю в истерику и забиваюсь в угол кровати, сворачиваясь в комочек.
— Не хочешь от меня удовольствия?! — Рычит Даррак. — Тогда получишь от меня боль!
И плеть снова рассекает воздух, ложась прямо рядом со мной на темное дерево и оставляя на нем светлый след.
Я пытаюсь укрыться покрывалом, но Даррак улучает секунду-две, чтобы сдернуть его с кровати и отбросить в сторону. Между мной и плетью никакой защиты, и я в ужасе смотрю на шрам, который она оставила на дереве.
— Повернись спиной! — Рыкает Даррак.
Меня так трясет, что я не могу вымолвить ни слова. И это хорошо, потому что я бы бросилась умолять его о пощаде. Хорошо, что я не унижаюсь. Плохо, что пощады не видать.
— Спиной, Риш, иначе я ударю тебя по лицу, твоей белой груди и по самым нежным местам между ног!
Глаза Даррака безумны и жестоки. Чего я ждала? Что дракон сжалится надо мной? Что дракон будет нежен? Разумен? Что дракон, убивший тысячи людей пощадит одну женщину? Да почему бы ему это делать?
Он замахивается кнутом, и я, дрожа всем телом, разворачиваюсь спиной.
Вцепляюсь пальцами в изголовье кровати справа и слева от следа кнута и смотрю только на него. Жду жгучей боли. Заранее представляю, насколько невыносимой она будет.
Но за моей спиной тишина. Я дрожу, чувствуя присутствие дракона. Тяжелое, темное.
Во мне страх… и что-то еще.
Потому что я обнажена перед ним, и он обнажен. И между нами только хлыст, который он может пустить в ход.
А может не пустить.
— Встань на четвереньки, — голос Даррака намного мягче. В нем проскальзывают низкие обертоны, будоражащие ожиданием и темным предвкушением.
Задыхаясь от ужаса, выполняю приказ.
Все еще держусь руками. Но теперь мой зад выставлен на обозрение этому дракону, и он явно им любуется.
— Прогни спину, — прилетает новое приказание, а голос все ближе.
Я никак не соображу, что нужно делать, а мужская горячая рука уже ложится на поясницу, прогибая меня так, что зад задирается вверх, а грудь касается мягкой простыни.
— Так и стой.
Он рядом. Я чувствую жар его тела, я жду боли.
Жду жестокости и невыносимых мучительных извращений.
Вздрагиваю, когда по моему бедру скользит кончик хлыста. Мягко, безобидно.
Но я знаю, как страшно он может свистеть и как глубоко вонзаться в дерево. Что же будет с моей кожей?
А хлыст скользит. Переходит на спину, проходится между лопаток, задевает попу и проваливается в расщелину между ягодиц.
Я дрожу мелкой дрожью, ощущая, как в самом нежном месте вдоль моих губ скользит грубый кончик хлыста.
Даррак дергает его — и он пробегает в моей щели очень быстро, натирая моей влагой себя.
Дракон резко с шумом втягивает воздух и издает удивленный возглас.
— Да ты мокрая!
Он делает ко мне шаг, и туда, где только что был хлыст, проникают пальцы.
Они грубо раздвигают складки между ног и скользят там, пачкаясь моим соком.
— Влажная, очень мокрая возбужденная невинная девочка… — в громком шепоте Даррака проскальзывают самодовольные нотки. — Зачем же ты сопротивляешься?
Я чувствую его член. Он прислоняется к моему бедру.
Но рука Даррака — внутри меня.
Пальцы скользят между ног по моей смазке, размазывают ее по всей длине щели.
— Стой… — произносит он мягко.
Ладонь накрывает чувствительное место, а пальцы дотрагиваются до соединения губ и надавливают. От неожиданной вспышки возбуждения я чуть не падаю животом на кровать.
— Стой… — повторяет Даррак. — Стой, Риш. Вот так. Можешь тереться грудью о простыни.
Я этого не делаю. Только потому, что он сказал.
Хотя мне хочется. Когда его пальцы начинают ласкать меня, кружить вокруг напряженного узелка плоти, я закусываю губы. Потому что напряжение внизу живота растет, и я не могу ничего сделать, чтобы сбросить его.
Я стою, выгнувшись и задрав зад, меня трогает генерал драконов, прицокивая языком, мой стыд разливается под кожей горячей лавой, но меньше всего я хочу, чтобы он перестал.
Мне хочется вертеть бедрами, чтобы его рука ложилась в определенное место. Хочется тереться об него, наращивая это напряжение внутри.
То и дело в моем теле пробегают молнии удовольствия, и я едва удерживаюсь от стонов.
Даррак прижимается своим членом к моему бедру, трется о него и накрывает мою спину.
Рука его продолжает ласкать меня, и неконтролируемая дрожь выдает то, что я полностью подчиняюсь этому жестокому мужчине.
Даррак слегка отстраняется, и я как течная кошка верчу задом, теряя его руку.
Но обе его руки ложатся мне на ягодицы, раздвигая их, а следом…
Я чувствую, как что-то горячее и влажное касается меня между ног. А потом засасывает напряженный узелок плоти, и та волна напряжения, что никак не могла разрешиться, вдруг накрывает меня таким мощным штормом, что у меня темнеет в глазах.
Наслаждение
