Это ещё мягко сказано. Я делаю, как он говорит, и сажусь. Я делаю глоток. Жидкость согревает меня, пока опускается вниз. Я делаю ещё глоток, присаживаясь на край дивана. Мой разум всё ещё лихорадочно работает. У меня действительно плохое предчувствие. Ужасное… ужасное чувство. Неприятное ощущение внизу живота, которое становится только хуже, когда Найт тоже садится на диван. Он держит дистанцию, за что я ему благодарна. Я знаю, он сказал, что пытается мне помочь. Я хочу верить ему, но могу ли я действительно доверять ему?
Я держусь за свою кружку обеими руками, пытаясь отогнать холод, исходящий изнутри меня.
— Смерть был здесь из-за меня, — шепчу я. — Он был здесь, чтобы забрать меня… забрать меня…
Глаза Найта вспыхивают от шока, а затем он кивает:
— Да, это правда. Мне жаль, но… это будет нелегко услышать, но твоё время вышло. Весь этот миф о том, что у каждого есть часы, которые постепенно замедляются. Это правда.
Я делаю судорожный вдох, а затем ещё один. Я изо всех сил стараюсь не паниковать.
— Я не понимаю. Имею в виду, я знаю, но я… Это трудно проглотить. Чтобы понять.
— Я не очень много знаю обо всём этом. Некоторые люди заболевают… у них больше возникает представление о том, что их время на исходе. С другими — как в твоём случае — без предупреждения. Обычно это несчастный случай. Мой отец хочет, чтобы я… занялся этой стороной бизнеса, но… — Найт качает головой, — это не то, с чем мне когда-либо было комфортно. Твоё время истекло, и ты в списке людей, которым суждено отправиться в Подземный мир.
***
Найт
— Моё время истекло? — её глаза расширяются, и она прикусывает нижнюю губу, держась за чашку кофе так, словно это её спасательный круг.
— Да, боюсь, что так. На самом деле, прямо сейчас ты заимствуешь время.
Она шумно выдыхает:
— Я уже должна быть мертва? Ты это хочешь сказать?
— Да. Я ничего не могу сделать, чтобы остановить это, — Найт протягивает руку и гладит меня по руке. — Мне жаль говорить тебе, Шеннон, но ты скоро умрёшь. Я не знаю точно, как это произойдёт, знаю только, что это произойдёт точно. Я не могу спасти тебя. Я отложил дела, но… — я пожимаю плечами.
Её грудь быстро двигается. Я слышу, как колотится её сердце. Я почти уверен, что она вот-вот сорвётся. Я знаю, что сделал бы это.
— Ты обречена на ад, — говорю я, морщась. Я готовлюсь поставить свою кружку, чтобы обнять её или как-то утешить.
Недоверие захлёстывает меня, когда я наблюдаю, как она кивает. Её глаза из широко раскрытых и испуганных становятся твёрдыми и решительными.
— В этом есть смысл, — отвечает Шеннон. — Я… я сделала кое-что ужасное. Думаю, я заслуживаю… того, чтобы… спуститься… туда, — она прерывисто вздыхает. — Я просто не думала, что умру такой молодой.
Она даже не может произнести слово «ад».
— Ты принимаешь это? — какого хрена?
— Да, — я вижу, что ей трудно это признать, хотя она и кивает.
— Почему? — я рычу это слово и наблюдаю, как она вздрагивает. Я впечатлён, когда она не отступает.
— Я не хочу вдаваться в это. Это не имеет значения. Я… — её челюсть напрягается. Её взгляд становится отстранённым. Она заново переживает ту ночь. Выражение её лица затравленное. — Я заслуживаю отправиться… в… в… ад. Я всё ещё не понимаю, почему ты здесь, — она прищуривает глаза. — Ты остановил его. Ты помешал Смерти забрать меня. Почему?
— Мой отец попросил меня лично отвести тебя к нему, — наконец объясняю я. — Я согласился после того, как он рассказал мне, что ты сделала. Я знаю женщину, мужа которой ты убила.
Лицо Шеннон из белого становится полупрозрачным. Её глаза, кажется, темнеют. Они определённо затуманивают.
— Так, значит, ты знаешь, что произошло? — её голос мягкий. Побеждённый. — Ещё раз, я спрошу тебя, почему ты вообще здесь? Ты знаешь, что я убийца. Знаешь ли ты также, что в конечном итоге я не отсидела никакого срока за то, что сделала? Я позволила своим родителям подёргать за ниточки, чтобы вытащить меня. Они адвокаты защиты высокого уровня. Потрясающе, что могут сделать деньги, — в каждом слове слышен сарказм. Это и ненависть к себе. — Я сделала это! — её голос твёрд, и она говорит быстро. — Я вела машину пьяной. Не могу поверить, что я это сделала. Возможно, я была эгоцентричной соплячкой, но я никогда не делала ничего настолько глупого. Такого опасного и безрассудного. Я села за руль своей машины как ни в чём не бывало и проехала на красный свет. Мне сказали, что я ехала слишком быстро, что музыка громыхала. Я многого не помню, потому что была пьяна. Я убила его, — она срывается, слёзы начинают литься из её глаз. Её лицо морщится. Она прикрывает рот и крепко зажмуривает глаза. Затем я наблюдаю, как она берёт себя в руки так же быстро, как и потеряла самообладание. Это требует некоторых усилий, но ей это удаётся. — Я сделала это, — Шеннон выдавливает слова. — Я заслуживаю всего, что ждёт меня на пути. Пришло время мне взглянуть правде в глаза. Это давно назревало.
— Ты же понимаешь, что тюремное заключение — пара месяцев или даже лет твоей жизни — ничто по сравнению с вечностью в аду? — мне нужно объяснить ей это по буквам, потому что Шеннон этого не понимает.
Её кожа бледнеет. Она сглатывает. Её глаза наполняются слезами, которые она смаргивает.
— Какая-то высшая сила решила, что я этого заслуживаю. Мне нужно… — её губы дрожат, но она всё равно продолжает. — Я должна принять это.
— За этим стоит мой отец. Он использует тебя, чтобы издеваться надо мной.
— Мы даже не знаем друг друга… не совсем, так что это не имеет смысла, — она качает головой.
Шеннон права. Это не имеет смысла, и всё же я знаю, что это правда.
— Ты оставила Боба? — произношу я.
На её лице появляется выражение замешательства. Не проходит много времени, прежде чем я вижу понимание, и она кивает:
— Да.
— Почему?
Она пожимает плечами:
— Я не знаю.
Шеннон не такой ужасный человек, каким она себя считает, и я должен заставить её осознать этот факт.
— Ты знаешь, — возражаю я.
— Потому что я сумасшедшая.
— Ты не сумасшедшая. Почему Боб стоит рядом с твоей кроватью?
— У меня не нашлось времени выбросить… эту штуку, — она смотрит на свою кружку и делает глоток.
— Это чушь собачья, и ты это знаешь, — бросаю я ей в ответ. — Я почти уверен, что знаю, почему там стоит мёртвый кактус, — я оглядываю её крошечную квартирку. — Почему у тебя нет ни одного растения, ни кошки, ни золотой рыбки. Это та же самая причина, по которой ты не хотела брать надо мной шефство. Ты держишь Боба там в качестве напоминания. Ты себе не доверяешь. Более того, ты наказываешь себя за несчастный случай.
— Это не было несчастным случаем, — её глаза сверкают.
— Сколько тебе лет?
— Какое это имеет отношение?
— Сколько тебе лет? — я настаиваю.
— Мне только что исполнилось двадцать шесть.
— Тогда тебе было двадцать четыре, когда произошёл несчастный случай. Ты была молода и глупа.
— Это не оправдание. Почему ты оправдываешься передо мной? Ты говоришь совсем как Марк, — Шеннон сглатывает. — Ты говоришь, как мои родители, — она молвит мягко, когда говорит о них.
— Я не знаю твоих родителей, но Марк кажется умным парнем. Ты не двигалась дальше. Ты не пыталась загладить то, что произошло. Ты не попросила прощения. Ты не простила себя… Это совершенно ясно.
— Я не заслуживаю прощения! — она практически кричит. — Кто-то умер, потому что…
— Ты совершила глупость. Ужасную вещь… но ты не ужасный человек. Ты не злая.
— Почему ты вообще хочешь мне помочь? Почему ты здесь? — она облизывает губы, и выражение её лица смягчается. — Я знаю, что ты пытаешься помочь, но я не понимаю. Ты даже не знаешь меня.
— Всё это несправедливо. Я чую подвох. Я не уверен, почему твоё имя в этом списке. Потому что я не думаю, что так должно быть. Мой отец может быть задницей. Он любит игры, любит вмешиваться в жизни людей… в мою. Моё чутьё подсказывает, что именно это здесь и происходит, и ты вот-вот станешь сопутствующим ущербом. Мне это не нравится.
