своей щеке. Я очень хотела спросить, что это еще раз, но, увы, Зенон уже дважды проигнорировал мой вопрос, переведя разговор на другие темы, потому третий раз я любопытствовать не решилась.
— Какая-то работа? — Я тут же встрепенулась. Работать с Зеноном — одно удовольствие, он столько всего рассказывает, что слушала бы вечно. Хотя поцелуи прельщали теперь не меньше.
— Нет, совсем нет. Ты такая трудяжка, все мысли только о работе.
— Потому что на этой работе будешь ты, — ответила я без каких-либо задних мыслей. И только почувствовав, как неприкрытая радость распространилась по всему помещению, я поняла, что, кажется, была чрезмерно откровенна. — Так о чем ты хотел рассказать мне?
— Не столько рассказать, сколько попросить об одолжении. Оно не имеет никакого отношения к работе, это только просьба! Ты всегда сможешь отказаться, если захочешь. Скоро будет устраиваться бал снега и льда в замке, ты, наверное, о нем уже читала. Это очень важное событие в жизни метаморфов. Я помню, как ты любишь книги.
Книги-то я люблю, но читать — не читала. В последнее время я вообще разленилась: ничего не делаю после так называемой работы (которую и работой назвать трудно), много гуляю, а, оказавшись у себя в комнате, вместо чтения предаюсь всякого рода романтическим фантазиям. Поэтому я, скрипя сердцем, сказал Зенону, что, увы, не читала об этом бале, да и книги в последнее время забросила.
Зря я это сказала. Потому что пришлось успокаивать расстроенного Зенона, который корил себя (между прочим, вполне искренне) за то, что перегрузил меня работой. А потом еще убеждать, что я очень не против работы с ним, она меня безмерно радует. И вообще, я бы с удовольствием работала в два раза больше. На что Зенон поклялся запомнить эти слова, чтобы передать всяким нерадивым подчиненным, КАК нужно работать. А потом рассказал мне про бал снега и льда.
У метаморфов сезоны поделены чуть иначе, чем у людей. Каждый сезон длится по шесть месяцев. И в начале каждого месяца устраивается бал, где метаморфы могут развлечься, хорошо провести время или с кем-то познакомиться. А также объявить о помолвке или намерении жениться.
Сейчас должен был наступить зимний период, потому и устраивался бал снега и льда. Ближе к весне (в моем понимании) устраивали бал цветения и обновления. Но нынешний бал снега и льда был особенным для обитателей здешнего замка, потому что эрцгерцог наконец решился представить свою избранницу.
— Он ее так тщательно скрывал, так маскировал с ней общение под деловые отношения, что, признаюсь, пока он мне не сказал, кто она, я не догадывался, — сказал Зенон. — Но вот есть одна проблема. Как я слышал, она попала сюда не так давно, поэтому ей нужен рядом кто-то, с кем она может поговорить без опаски, расспросить что-то… Разумеется, у нее есть охранники, но все они — мужчины, а вот какое-либо женское общение…
Зенон впервые с трудом подбирал слова, потому я решила ему немного помочь:
— Ты хочешь, чтобы я с ней познакомилась и чуть помогла сориентироваться в правилах метаморфов, верно?
— Не совсем так. Она знает все правила, но вот найти кого-то, кто будет заинтересован в простом общении, а не в ее связи с эрцгерцогом — трудно. Метаморфы, несмотря на мирный характер, те еще интриганы временами. Поэтому эрцгерцог очень опасается, что она или останется в одиночестве, или будет окружена совсем неподобающими метаморфами.
— Мне с ней просто нужно будет поболтать на девичьи темы, верно? — подсказала я Зенону.
— Да, — облегченно выдохнул Зенон. — Ничего сверхъестественного! Если вдруг у вас с ней не задастся общение, то ты не обязана будешь через силу помогать ей, но вдруг вы сможете неплохо подружиться? Понимаешь, мне нужен надежный человек, который случайно не выболтает никому, кто избранница эрцгерцога, а из тех, в ком я уверен и кто сейчас относительно свободен, остаешься только ты.
— Не вижу проблемы, я с удовольствием с ней познакомлюсь.
Следующая неделя стала для меня неделей открытий. Опустим то, что Картер, оказывается, побывал на Земле когда-то давно, а потому умеет танцевать танго (как я об этом узнала — лучше не буду вспоминать), а Зенон, оказывается, умеет играть в догонялки (с Райне), так еще и оказалось, что я до сих пор не знаю имени Эрцгерцога. Не то что это очень важно, но обычно люди знают, как зовут президента их страны. Тут примерно тот же случай.
Получилось так, что ни Зенон, ни Райне, ни сам Эрцгерцог не называли имени. И я могу даже догадаться почему: произносить каждый раз Эльберонцергенвирнс достаточно трудно. Зенон признался, что в неформальной обстановке использует «домашнее» имя Эрцгерцога — Эльб. Но, разумеется, ни Райне, ни Картер так не осмеливались обращаться к Эрцгерцогу, собственно, как и я. Но про себя я все равно перешла на вот этого Эльба. Наверное, потому что мне как человеку проще и привычнее мысленно кого-то называть по имени, а не по должности (или титулу?).
А потом я случайно определила избранницу Эрцгерцога Эльба. Зенон говорил, что собирается меня с ней познакомить лишь дней через пять, а то и позднее. Нужно было какие-то формальности утрясти, прежде чем мне разрешат с ней общаться. Вот уж кого берегли как зеницу ока!
А я думала, что Зенон надо мной трясется: и вкусностей вечером занесет, и книгу интересную подарит, и всегда спросит разрешение перед поцелуем. Но если судить по отношениям Эрцгерцога и его избранницы, то Зенон мне вообще свободу предоставлял неограниченную. Ух!
Я тогда как раз помогала Зенону разбирать очередные документы, сидя на моем любимом диванчике. Зенон же не изменял своему рабочему столу. Хотя я не так давно честно предлагала разделить со мной это уютнейшее место, Зенон отказался. Мол, не настраивает на рабочий лад: вместо документов он точно будет смотреть на меня.
Как уже часто бывало, я не задумываясь выпалила свои мысли вслух. Зенон, когда услышал мои слова, смеялся прямо до изнеможения.
— Элейн, во-первых, все метаморфы разные. Несмотря на свое легкое поведение Эрцгерцог — очень сложный метаморф, но, разумеется, этого никто не заметит, кроме тех, кто близок к нему. И он очень любит контролировать тех, кто ему дорог. Поверь, я знаю, мы из-за этого слишком часто дрались. Думаю, свою избранницу он окружит сотней защитных барьеров, а подпустит к не ближе пяти
