должны сохранить хотя бы одного Рианора.
Акил обернулся к девушке и мрачно поглядел на нее: ее покрасневшие серые глаза глядели строго, поза — гордая и напряженная, сцепленные руки, лежавшие на коленях, сильно побелели.
— Зачем ты поехала с нами? — со вздохом спросил Акил, пронзив серую сталь ее глаз черным огнем своих. — Ты не должна была… ты — не Рианор. Теперь если с тобой случится беда… Мы не хотели, чтобы ты ехала…
Сагрия зло фыркнула и перебила его:
— Не хотел только ты. Атанаис же было безразлично. Искренне тревожилась за меня только Ишмерай. Теперь же я вынуждена сидеть с тобой и терпеть твоё недовольство. Вместо этого я могла бы помочь ей…
— Тогда уходи! — разозлено крикнул Акил, стукнув кулаком по постели и охнув — боль гневно напомнила о себе. — Ни разу в жизни я не просил твоей помощи!
— Верно, не просил. Но я все равно помогала.
— Мы никогда не нуждались в тебе! Но ты…
— Закрой свой рот, ляг и лежи! — громыхнула она твердым чеканным голосом, угрожающе наклонив голову. — Подумаешь, — принц, кровь королевская! Всю жизнь все тряслись над тобой и жестоко получали за твои гадкие шалости! Когда же на тебя возложили столь важную заботу — вернуть аваларцев — ты вознёсся так высоко, что тебя даже не видно! Рианор! — она зло хмыкнула. — Госпожа Акме и Господин Лорен — истинные Рианоры. Отец и матушка своими глазами видели, что они сделали для Архея. А что можешь ты, Рианор?! Ты не уберег даже своих сестер! Как же ты сможешь вернуть целый народ в Архей?!
Акил разозлился. Он нашел в себе силы вскочить с постели, броситься к ней и с размаху прижать ее к стене здоровой рукой с такой силой, что из неё едва не вышибло дух. Перед глазами всё потемнело от боли, и он зарычал, но не отступил.
— Моя бы воля, я бы оставил тебя где-нибудь в горах, лишь бы ты…
Но его гневные слова разбились о ее яркий раскатистый смех. Она заливисто смеялась, и смех этот бесил его так, что ему страстно захотелось ее придушить. Девушка многозначительно поглядела вниз и ответила:
— Ах, принц крови, вы забыли надеть штаны!..
Акил вспыхнул и натянул рубаху, но она была столь коротка, что едва прикрывала его наготу. Он залез под одеяло и завопил:
— Где моя одежда, Сагрия?!
— Тебя это не должно волновать, — жёстко сказала она, сев обратно на стул. — Ты не выйдешь из этой комнаты, пока рана твоя не затянется. А до тех пор штаны тебе не понадобятся.
Сагрия надолго замолчала, холодно глядя на точеный профиль Акила, который сидел на кровати и напряженно думал об Атанаис и Ишмерай.
Аргос накрыл тёмный глухой вечер. Скорбная молитва об убитых отзвучала, оставшись в воздухе горьким мерцанием. Аргос оправлялся от кровавой ночи и хранил молчание — чтобы не привлекать новых горестей. Замок был безмолвен, только в Покойных Палатах тихо постанывали раненые.
Акил не сомкнул глаз ни разу и не обмолвился с Сагрией ни словом за несколько часов. Он видел, как мучительно ей было сидеть с ним и бездействовать. Но она терпела. Однажды он попытался отправить Сагрию отдохнуть, но она решительно отказалась. Ему нужно было поговорить с Нидаром Суром и остальными, но никто более не заходил к нему, а пройти через Сагрию было невозможно. Ему оставалось лишь ждать, когда же она, наконец, утомится настолько, что уснет, но он знал эту девушку с детства и был хорошо знаком с ее выдержкой.
Вскоре пришла служанка, юная, с маленькими заостренными ушками, с длинной темной диковинно заплетенной косой, в длинном светлом платье. В руках она несла большой резной поднос с ужином и двумя большими чашами, наполненными дымящейся жидкостью.
Встретившись с пристальным взглядом Акила, она смутилась и покраснела. Ведь человеческий юноша был красив. Нерешительно поставила поднос на столик рядом с кроватью, искоса поглядывая на раненого, и пролепетала:
— Как сдравие ваше, господин?
Сагрия закатила глаза у неё за спиной и со скептически изогнутой бровью поглядела на девушку. Столь циничную и насмешливую физиономию могла скорчить только Сагрия Кицвилан.
— Благодарю вас, красавица, терпимо, — улыбнулся он, и губы юной фавны расплылись в улыбке сами собой.
— Благодарю, Прасана, — тихо сказала Сагрия.
Фавна спохватилась, слегка поклонилась и заторопилась покинуть комнату.
— Фавны стараются не кланяются людям, — тихо заметила Сагрия.
— Эта видимо неопытная, — Акил безразлично пожал плечами. На подносе аппетитно дымилось мясо и жареные овощи. Желудок отозвался ленивой тошнотой на всю эту красоту, и Акил взял только одну из чаш. Она была горячей, а подозрительная тёмная жидкость в ней едва уловимо пахла травами. Такой отвар, судя по запаху, должен был погрузить его в глубокий целебный сон.
— Сагрия, — тихо произнес он, мягко поглядев на неё. — Попроси Прасану принести мне еще одно одеяло. Прошу тебя.
— Ты замёрз? — спросила она, оглядев его слегка прищуренным взглядом.
— Да, кажется, поднимается жар.
Сагрия хмуро подставила свою чашу обратно, так и не испив из неё, и вышла из комнаты, чтобы догнать Прасану.
Акил действовал тихо, чётко и без суеты: он взял чашу Сагрии. Напиток её был такой же тёмный, но было в аромате его что-то бодрствующее.
«Какой же ты гад, Цесперий, — подумал парень, ставя на место чаши Сагрии свою чашу с настоем успокаивающих трав и беря в руки чашу девушки. — Хочешь, чтобы я спал, а её заставляешь не смыкать глаз. Она не спала столько времени!..»
Сагрия вернулась очень быстро и очень тихо — Акил едва успел совершить подмену.
— Сейчас принесет, — ответила она и, ничего не подозревая, сделала глоток из той чаши, которую поставил ей Акил.
Девушка заставила его поесть, и они вместе отведали мяса.
— Баранина, — удивлённо пробормотала Сагрия.
— И очень вкусная, — заметил Акил.
— Да, но… — девушка вздохнула, поморщилась. — Как они только?.. У баранов же тоже есть копыта!
— И рога, — кивнул Акил.
— Как они могут есть… себе подобных?!..
Акил поглядел на Сагрию во все
