Лера как можно крепче прижала к себе обе руки, замотала головой и протестующе пискнула — совсем как недавняя мышь:
— Не дам!
Одно дело, когда перспектива забора крови, простите за тавтологию, туманная перспектива. Чтобы сохранить свою жизнь, можно с три короба наобещать. Ведь обещания — они к настоящему моменту не имеют отношения. Они будут выполняться потом, когда-нибудь, в отдаленном будущем. И меньше всего Лера тогда задумывалась, что держать слово вопреки своим желаниям будет так трудно. А когда час расплаты пришел, когда неизбежное нависло над ней, потрясая колбой, Лера неожиданно поняла (словно раньше ей это в голову не приходило), что будет больно и ничего поделать нельзя, а очень хочется!
Выходить замуж за почти незнакомого мужчину было страшно. Но в то время еще страшнее было оказаться на разделочном столе очередного охотника за ее кровью. А теперь, прижимая к животу руки и едва не складываясь пополам, Лера впервые задалась вопросом — а не променяла ли она шило на мыло?
— Руку вытяни, — повторил Александр — без нажима, мягко, и, опустившись перед Лерой на колени, положил на пол салфетку, а на салфетку — перо. — Мне нужно проверить.
— Что именно? — спросила Лера, даже и не думая выполнять требуемое.
— Готова ли ты. Достаточно ли огня. Насколько он яркий.
— Мне будет больно.
— Будет, — не стал кривить душой волшебник. — И возможно, даже больнее, чем ты думаешь. Но другого пути нет. Поэтому предлагаю тебе не упрямиться. Я все равно кровь возьму, так или иначе.
— Я боюсь, — призналась Лера. — Это перо… вы же мне руку отрежете, если чуть сильнее надавите.
— Я бы тоже на твоем месте боялся. Это естественно, — сказал он безэмоционально. — Руку вытяни. Ничего с ней не случится.
Но Лера не могла заставить себя — одна мысль о том, что произойдет, если у него рука случайно дрогнет и посильнее надавит, парализовала. Волшебнику пришлось распрямлять ее руку самому, разжимать скрюченные в кулак пальцы. Он провел ладонью по синим венам на запястье своего невольного донора.
— Кажется, готова, — промычал он задумчиво. — Но проверить никогда не лишне.
И не успела Лера опомниться или испугаться еще больше, как он схватил с пола перо и полоснул им по ее запястью. Молниеносно отбросив перо в сторону, он перевернул руку девушки порезом вниз и ловко подставил пробирку. Лера открыла было рот, чтобы заорать, но не сумела издать ни звука — дыхание перехватило от боли. В глазах потемнело. Вместо ожидаемого фонтана крови на месте пореза показалось несколько капель, которые неохотно, словно подчиняясь закону всемирного тяготения лишь в качестве великого одолжения, падали в пробирку и тягуче сползали по прозрачным стенкам.
Боль не утихала.
— Отдай…те! — попросила Лера злобно и попыталась выдернуть руку, чтобы побаюкать всласть. Александр, проигнорировав просьбу, вцепился в ее запястье мертвой хваткой, и потому каждое движение причиняло еще больше страданий. От следующей попытки пришлось отказаться.
— Секундочку, — соизволил ответить волшебник. — Еще немного.
И не обманул — две капли, и Лера была свободна. Александр поставил пробирку в штатив и несколько секунд с любовью её рассматривал. Налюбовавшись, он подобрал перо, достал из шкафа длинный узкий футляр и уложил туда заботливо сие затейливое орудие пытки.
Только после этого он занялся Лерой. Но если она смутно надеялась, что ее муки прекратятся по щелчку пальцев, то в корне ошиблась. Александр нашлепал на порез мазь густым слоем, затем перемотал запястье бинтом.
— И это все? — спросила Лера недоверчиво по окончании процедуры. — А… может, я сама тогда? Я заклинание знаю…
— Не получится, — верно понял ее недоумение волшебник. — Это не так просто. Раны, нанесенные пером, волшебством не залечить. Не переживай, через пару дней и следа не останется.
Это должно ее успокоить?
— А простой скальпель взять нельзя было? — досадливо выпалила Лера и сама удивилась тому, что сказала. Она бы еще пилу предложила в качестве вспомогательного средства.
— Простой скальпель не поможет, — ответил Александр, подходя к столу, где лежала несчастная мышь. — Чтобы добраться до божественного огня в твоей крови, нужно что-то поострее. Перо в самый раз.
— А что это за перо?
— Птица Феникс. Слышала про такую? — Судя по тону, вопрос задавался из чистой проформы. И Лера послушно почувствовала себя неотесанной деревенщиной. На фоне общего стресса это вышло легко и естественно, хотя в обычной жизни она не назвала бы себя покорной. — Так вот. Скальпель разрежет кожу, но и только. Божественный огонь так из тебя не выжать. При недостатке знаний — явление катастрофических масштабов среди нынешних волшебников — из тебя выкачают всю кровь без пользы для дела. Это же ужасающая растрата ценнейшего, для волшебной науки в том числе, материала!
Ну вот, теперь она — «ценнейший материал». Очень приятно слышать. Опять же, не мусор, не пыль под ногами сиятельных волшебников. В голове пронеслись малоприятные воспоминания о нескольких неудавшихся покушениях. И вновь Лера задалась вопросом — как они узнали? Как узнал он, ее муж? Как понял, что в ней пробудилась чертова кровь с невнятной претензией на божественность? И почему до сих пор мысль, что она являет собой желанную добычу любого волшебника, кажется невероятной?
Десять лет прошло, а свыкнуться так и не удалось. И Лера искренне сомневалась, что когда-нибудь удастся. Особенно после того, как в нее пером потыкали, и, похоже, не в последний раз.
— Посиди пока на диване, — посоветовал Александр. — Я быстро закончу.
Он мог бы этого и не говорить — Лера и без того не находила сил подняться. Страх ушел, оставив опустошение, и она позорно обмякла, растеклась по мягкому дивану, усилием воли сдерживая слёзы. Она чувствовала облегчение, потому что всё закончилось, да, но оно мешалось с осознанием того, что добровольно согласиться на это в следующий раз, когда она знает, чего ожидать, будет сложнее. Почти невозможно. Может, он поможет ей заклинанием?
Волшебник тем временем окунул в кровь тонкую деревянную палочку, помешал зачем-то и этой палочкой принялся быстро чертить знаки около мышиного трупика. За основу был взят, насколько Лера разглядела, круг. По его периметру Александр что-то писал.
По мере того, как боль утихала (видимо, мазь обладала и болеутоляющим эффектом), Лера успокаивалась. Вскоре будущее перестало рисоваться таким уж мрачными тонами, а прошлое — вызывать дрожь. И что она разнылась, как ребенок? Да, взяли кровь, да, больно и неприятно, но не убили же и не пытали, на разделочном столе не растягивали. Машинально погладив перебинтованное запястье, Лера попыталась улыбнуться — то, что не убивает, делает нас сильнее, так, кажется? Вот на этом и будем стоять.
