— Но созданная вами нежить не кровожадна, как творения Мертвых Земель?
— Конечно, они мирные. Умело созданный зомби способен понимать большой спектр простых приказов и выполнять их. Умеет самовосстанавливаться, а нежить Мертвых Земель — нет. Эти слуги прибирают дом в отсутствие хозяев, включают отопление в нем каждый вечер, поддерживая внутри комфортную для человека температуру, а когда я задерживаюсь здесь — готовят, моют посуду, стакан воды подают.
— Ясно. Расскажи о себе.
— Что именно? — удивился просьбе Кайл.
— Что сочтешь нужным. Мы помолвлены, а я ничего о тебе не знаю. О твоей каждодневной жизни.
— Зачем тебе знать?
— Пожалуйста.
— Я — некромант, такой же, как все прочие. Моя главная задача — не допустить прорыва нежити к поселениям людей, а в остальном… Сотрудничаю с блюстителями порядка, когда для расследования убийств требуется допросить убитых: в первые сутки после смерти некромант с помощью своей магии еще может вернуть телу способность к речи и рефлекторной выдаче из памяти ответов на простые вопросы. Первые практические работы при обучении детей-некромантов начинаются как раз с этого.
Тая представила себе картину разговора мальчика с поднятым магией мертвецом и даже ее профессионально закаленная нервная система не смогла удержать дрожь по телу. Принцессу начали учить с семи лет, магов в магические школы принимали с такого же возраста, а когда начинались первые практики? Лет в десять-двенадцать?! Кайл продолжал рассказывать:
— Я могу сутками сидеть в лаборатории, когда не веду занятий в высшей школе магии, могу день-деньской тренироваться в оружейном зале с твоим старшим братом, могу… Неважно, я не знаю, что рассказать, моя жизнь отличается от твоей только срочными вызовами к границе.
«Могу встречаться с теми женщинами, из которых никогда не выйдет путного якоря», — дополнила про себя Тая. И с чего ей стало так муторно и появилось желание разогнать всех девиц поганой метлой? Это забота ее сестры.
— Спи, завтра сложный день, — сказал Кайл и отвернулся на другой бок.
«Действительно — сложный день. Если я смогу этой ночью вернуться в собственное тело, то вместо меня тут объявится настоящая принцесса Таяра. А оставить Кайла с этой дурой в Мертвых Землях — преступление, ведь моя сестрица будет бояться всего и всех, привлекая этим полчища нежити, будет непрестанно ныть и подводить Кайла всеми возможными способами. Нет, это подписание смертного приговора им обоим, — осознала Тая трудность своего положения. — Попробую увидеть ее во сне, но обмен телами отложу на сутки».
Тая закрыла глаза и постаралась найти в памяти принцессы сведения о ее переносах на Землю. Кое-что нашлось, но очень смутно и мало: складывалось впечатление, что принцесса всеми силами старалась немедленно вернуться обратно, стараясь не обращая внимания на то, что видит во снах, и страшно боялась таких «провалов» в чужое тело. Четко запомнилась девочке одна сцена:
Рыдающая королева-мать заламывает руки и шепчет:
— Это обязательно закончится, тебе стоит только подрасти! Тая, любимая наша доченька, сопротивляйся таким снам, пожалуйста, я так боюсь, что ты не вернешься к нам!
— Таяра, об этих снах никому нельзя рассказывать! — сурово говорит король. — Никому! Даже братьям — ни слова, слышишь, доченька?
— Да-да, поклянись, что не расскажешь, — закивала мать. — Забывай все, что увидела во снах — так тяга к родному ми… э-ээ… дьявольская тяга станет меньше!
И перепуганная пятилетняя малютка, плохо понимающая, о чем ей говорят, но растревоженная слезами матери и откровенным родительским страхом за нее, обещает молчать и забывать.
«Король и королева в курсе, что моя сестра украдена с Земли, — поняла Тая. — Возможно, они эту кражу и организовали. Зачем?! Неужели только ради ее политического брачного союза с некромантом?! Так, успокаиваемся и не делаем поспешных выводов. Главное — помнить о том, что их величества отнесутся к резкому изменению поведения принцессы более настороженно, чем другие, и могут мигом обо всем догадаться. Эх, почему я не послушалась Красмана и не научилась контролировать свой своевольный язычок? Привычная профессиональная лексика льется из моего рта непроизвольно, особенно, когда я чем-то увлекаюсь, как сегодня тем притопавшим к привалу зомбиком».
Пообещав себе внимательнее относиться к своим словам, Тая закрыла глаза, с тоской представила себе Землю, любимый город, дом, маму, представила саму себя и постаралась настроиться на то, чтобы увидеть это во сне. Раньше связь с сестрой во снах устанавливалась сама и случайным образом, и если не получится «подстегнуть процесс», то ждать ночной встречи, возможно, придется год. Тая понадеялась на лучшее, крепко зафиксировала в воображении собственное лицо и потихоньку заснула.
Сначала не было ничего, потом будто в пучину страха и паники затянуло. Тая не просто увидела сестру-близняшку, как раньше, — теперь она могла ощущать ее чувства.
Их она и ощущала, наблюдая за собственным судорожно рыдающим телом, сидящим на кровати больничной палаты. Палата была незнакомой, вид из окна подсказал Тае, что она не в своей районной, а в городской больнице. Причины столь горьких рыданий Тая пока не обнаружила: выглядело её тело нормально, бинтов на нем не имелось, гипса тоже, единственное следствие аварии — большая шишка на лбу, замазанная йодом. Но чувства, излучаемые двойником в ее теле, больше подходили человеку, которому только что сообщили, что он останется полностью парализован на всю оставшуюся жизнь.
«Чего так рыдать? Лежишь в комфортной больнице, в развитом мире, цела и здорова, в чем проблема? Я в Мертвых Землях так не убивалась, удивилась только», — подумала Тая.
Ответом ей послужил истошный визг, испущенный ее телом. Тая поморщилась, паря перед ним невидимым духом. В палату влетела медсестра, спросила:
— Светлова, чего орёшь, как оглашенная?
— Я слышу, в голове моей слышу, ЕЛ слышу!!! — завопило тело Таи при виде женщины. Что примечательно — завопило не на русском, а на языке королевства Ниарто.
Похоже, принцессе было лень учиться не только в собственном мире, но и на Земле. Тая напрасно понадеялась, что девочка знает русский.
От ее мыслей принцесса вновь завопила, а медсестра деловито и споро вколола ей успокоительное, чего та, кажется, и не заметила в своем мареве неимоверного ужаса. Тая постаралась ни о чем не думать, дожидаясь, когда подействует лекарство. На всякий случай она отлетела от палаты так далеко, как смогла, и услышала за углом коридора знакомый голос Красмана:
— Тамара Игоревна — наш врач, очень хороший врач, мы хотели бы перевести ее на лечение к нам, — говорил Герман.
— Вы подозреваете, что мы халатно отнеслись к пациентке? Не установили верный диагноз? — ответил ему мужской голос.
Этот голос был Тае смутно знаком, он принадлежал одному из врачей этой больницы, но Тая не помнила, кому именно, своих коллег из городской она знала шапочно, здесь патологоанатомом на полставки подрабатывал доктор Костиков из Бюро судебной медицины.
— А какой диагноз вы установили? — раздраженно вопросил Красман. — Амнезия от удара головой и нервный срыв? Потрясающий диагноз, тем более что я близко знаком с Таей и уверенно заявляю: у этой девушки железобетонные нервы и без весомой причины биться в истерике она не будет! Должны быть физические основания для таких расстройств: гематомы, серьезные нарушения в работе нервной системы, что-то обязательно должно быть на уровне физиологии, а ничего подобного вы не выявили! Как вы объясняете тот факт, что она безумно испугалась появления в палате родной матери?
— Я не в курсе их взаимоотношений, — холодно ответил тот же мужской голос.
— У них прекрасные взаимоотношения, это вам кто угодно подтвердит, — ответил Красман.
— Доктор Красман, я глубоко уважаю вас как прекрасного специалиста, и если вы считаете, что в районной больнице вашей невесте окажут более квалифицированную помощь, то мы просто выпишем Тамару Игоревну в среду, а вы уж сами определяйте, где ей далее проходить лечение и нужно ли оно. Лично я посоветовал бы обратиться к психологам или даже психиатрам: у нее аномалии речи, на лицо неадекватные реакции на внешние раздражители…
