Наверное, она все-таки заснула, потому что плечи затекли, и немного болела шея, видимо, от того, что голова так неловко лежала на сложенных на столешнице руках. Небо за окном стало серым, в доме стояла все та же невыносимая тишина.
Хильд снова поднялась на второй этаж, откуда было видно, что происходит за заборами соседних усадеб, и вздрогнула. Машины вернулись. Несколько стояли во дворе, какие-то перед домом конунга, остальные выстроились в цепочку на улице вдоль тротуаров. Окна первого этажа в доме Фрейи были ярко освещены. Там явно что-то происходило, но при этом никто не попытался сообщить ей, что случилось… и куда делся Орвар.
Во дворе дома конунга по-прежнему развевался его флаг, но у машин стояли люди. Курили, тихо переговаривались, выносили на улицу столы. Из-за дома тянуло жареным мясом.
Едва Хильд ступила за дверь, на нее нахлынуло предчувствие беды. Здесь мужчины уже не прятали оружие под пиджаками и куртками. Воздух гудел от сдерживаемой ярости. Но на столах она не заметила ни одной бутылки не то что водки, даже пива. Вода, вскрытые ампулы лекарств, окровавленные и чистые бинты — это все. Откуда-то доносился голос конунга, спокойный, слишком спокойный, словно ледяной. Двойные двери столовой были широко распахнуты. В конце длинного стола сидел Орвар. Его майка и свитер валялись на полу, кобура лежала у локтя, плечо и рука были покрыты полосами застывшей крови.
— Готово. — Сидевший рядом Кьяртан выпрямился, что-то звякнуло в пустой стеклянной пепельнице. — Можно зашивать.
— Орвар. Ты ранен?
Он мельком посмотрел на нее и отвернулся. Как будто это была не она, не Хильд. Как будто он вообще не знал ее.
— Пойдем, Хильд. — Кто-то потянул ее за рукав. — Не нужно сейчас мешать мужчинам.
За спиной Хильд стояла Фрейя.
— Он ранен? — Хильд позволила увести себя из гостиной. — В него стреляли? Ему нужно в больницу!
— Не нужно, все в порядке. Кости целы, а мелкие раны на эйги заживают почти без следа.
Пулевое ранение в руку считалось мелким? С другой стороны Хильд видела на теле Орвара несколько толстых, больше похожих на валики рубцовой ткани, шрамов; страшно подумать, как выглядели поначалу те раны.
— Другие пострадали больше. — Сказала Фрейя. — У нас трое раненых и один убитый. Совсем молодой парнишка, это была его первая война.
Хильд прикрыла рот ладонью. Она сама не понимала, что испугало ее больше, количество пострадавших или слово «война». «Почему именно сейчас?», спросил тихий голос в ее голове. В последние недели все шло так хорошо. Орвар обучал нескольких мужчин, которые должны будут заменить его. Они собирались отпраздновать Йоль со Стаей, а потом уехать.
Сначала в Паялу. Фрейя не нашла в городских записях подтверждений о существовании Хильд Йоханссен, но должна же отыскаться хоть какая-то ниточка, какая-то зацепка. А потом, сказал Орвар, они уедут в Норейг, так эйги называли Норвегию. Там фьорды, горы, мало людей и больше свободы для берсерка. Если угроза внезапного оборота исчезнет, они смогут переехать в какой-нибудь город. В любой, Хильд было все равно, лишь бы с Орваром.
И вот теперь всем их планам угрожала война. Она встряхнула головой и встала. Нужно было поговорить с Орваром, пока он снова не умчался воевать.
Она нашла его в саду. Орвар сидел на скамейке, слегка припорошенной снегом, все в тех же закапанных кровью джинсах, но в чистой майке, великоватой даже для его большого тела. Наверное, с плеча Хокона, тот был настоящим великаном. Рядом стоял стакан, но Орвар не пил, а стряхивал в него пепел. Хильд поборола в себе желание принести ему куртку — все никак не могла привыкнуть к его нечувствительности к холоду — села рядом и тесно прижалась плечом.
— Как рука? — Спросила она.
Он вытянул вперед правую руку с чуть согнутыми, как когти, пальцами.
— В порядке. Оружие держать могу.
Этого она и опасалась.
— Мунгики объединились с хашишийя и одновременно напали на наши точки в разных районах. Их было намного больше, чем нас… намного. — Заговорил он наконец. — И мы оказались не готовы. Я оказался не готов.
— Орвар…
— Они убили Гуннара, внука дяди Олафа. Первая война, ему было пятнадцать лет.
Пятнадцать? Господи…
— Но это же ребенок!
— Он уже был мужчиной. Я сам его тренировал. В рукопашном бое или на ножах он вышел бы победителем, но Хильд! У них были автоматы! Я пропустил поставку оружия, и вот результат.
— Ты не виноват, Орвар. Ты не можешь отвечать за всех.
— Я Хорфагер. Второй в Стае после конунга. Я действительно отвечаю за всех.
— И что же теперь будет? — Хильд затаила дыхание в ожидании его ответа.
— Я должен отомстить за Гуннара.
Вот оно. Хильд казалось, что Орвар у нее на глазах превращается в то чудовище с заброшенного склада. В существо, от которого она когда-то сбежала и пряталась три года.
— Это ничего не изменит, Орвар, — сказала она.
— Они должны заплатить. По двадцать врагов за каждого убитого. По пять за каждого раненого. Это честный счет.
— Орвар, ты сам знаешь, что это никогда не закончится. На место убитых придут новые. Эта война бесконечна.
— Гуннар убит, — тихо сказал он.
— Да.
— И это моя вина.
— Нет! Ты не виноват.
— Я передал контроль за улицами Боли и Эйрику, они недостаточно опытны и пропустили засаду. Я так торопился уехать, стал ленивым, слишком много времени проводил в постели с тобой. Я вел себя неправильно.
Она закрыла глаза, молча принимая удар. Согласно его логике, она так же несла часть вины перед его Стаей.
— Я должен все исправить.
Орвар встал, его лицо было неподвижно и бледно, и только облачко пара изо рта показывало, что перед ней стоит живой человек, а не каменный болван. Вот сейчас он уйдет, и неизвестно, увидятся ли они вообще.
— Орвар! — В отчаянии она попыталась достучаться до него в последний раз. — Ты обещал! Ты дал мне слово!
От его взгляда сердце в груди сжалось в комочек. Сейчас он смотрел на нее так, словно это она убила того мальчика.
— Это было глупо и безответственно, — слышать, как он говорит с ней таким безразличным тоном, было просто физически больно. — Я послушался тебя, обабился, а заплатили за это другие.
— То есть ты отказываешься?
— Я вообще не должен был тебя слушать. — Он окинул взглядом всю ее сжавшуюся на скамейке фигуру. — Я позволил тебе влиять на мои решения. Этого больше не повторится.
Его голос звучал четко и ясно, но сам он, казалось, был далеко от нее. И ни дотянуться в эту даль, ни докричаться до него она не могла. Хильд смотрела на Орвара широко открытыми глазами и понимала: вся ее будущая жизнь летит под откос, как сошедший с рельсов поезд. На нее навалилась невыносимая тяжесть, не дающая ни вздохнуть, ни пошевелиться.
— Собери необходимые вещи, Хильд. Сегодня все женщины и дети уезжают в Уппсалу.
ГЛАВА 16
Колонна внедорожников напоминала маленькую армию на марше. Хильд не удивилась бы, обнаружив, что их отход прикрывает пара танков. Или на худой конец, Хаммеров с пулеметом на крыше. Фрейя уже успела объяснить ей, что женщины и дети для эйги были высшей ценностью, залогом самого их существования. Вот почему конунг лично вынес из дома на руках свою слегка беременную жену, заботливо усадил на заднее сиденье бронированной машины и укутал белой шубкой. Так же вели себя многие из мужчин.
Орвара среди них не было, он вообще не пришел.
— Не обижайся на него. — Фрейя словно читала ее мысли. — Он сейчас очень занят. Она почесала своего черного пса за ухом и тихо приказала ему: — Иди к Хокону. Охраняй.
— Не успокаивай меня, — фыркнула Хильд. — Орвар меня ненавидит.
Видимо так и было, потому что жена конунга не спорила, только тихо сказала:
— Дай ему немного времени. Он все поймет.
Хильд плотнее запахнула куртку и отвернулась к окну. Трехмесячный срок почти истек. Скоро у Орвара будет все время мира. А у нее было несколько часов в дороге, чтобы обдумать свою будущую жизнь. С Орваром или без него, а в Паялу она все равно поедет.
