— Да хорошо все у нас! — вскинулась она едва не плача. — Он пылинки с меня сдувает. Захочу луну с неба — достанет. Не захочу — обратно вернет. Но ты же понимаешь, что все это ни к чему не приведет. Подберет ему глава рода невесту и все, пойдет Антоша под венец, как миленький. А начнет ерепениться, так ему быстро напомнят про ответственность перед предками, которые хранили и преумножали. А у него еще и дар сильный, две дружественные стихии. А я…
Не договорив, Юля стиснула зубы и сжала кулаки, пытаясь не разреветься. Потом подскочила, отошла к окну.
Мне нужно было что-то сказать…
Говорить в таких ситуациях трудно. То, что будущего у них нет, было понятно с самого начала, но ведь надежда она такая. Знать — знаешь, а продолжаешь верить.
И веришь, веришь, веришь… пока не влетишь в реальность, как в стену. И тогда только и останется, что корить себя, но будет поздно: сердце разбито и собрать его заново — иногда непосильная задача.
Мне повезло — в свои семнадцать я еще не влюблялась так, чтобы голова совсем отключилась. Но у других подобное безумие видела.
Его последствия — тоже.
— Что бы ты ни решила, я — с тобой.
Юля обернулась, без особой радости хмыкнула:
— Я уже десять раз решила так, а потом столько же — иначе.
— Нормальная практика, — дернула я плечом. — Твой мозг действует по пути наименьшего сопротивления. Главное, не переработать.
— Не поняла? — как-то резко успокоившись, задумчиво свела она брови.
— А что тут непонятного, — добравшись до дивана, присела я на краешек. — Ты решила, что надо расстаться с Тохой. Но это ведь надо делать, прилагать усилия, тратить нервные клетки. И мозг тут же вернул тебя в первоначальную позицию. Экономит твои силы.
— Это ты надо мной так издеваешься? — рассматривая меня, Юля чуть склонила голову к плечу.
— Даже не думала, — как паинька сложила я руки на колени. — Мы — лентяи по своей природе. Любое действие требует расхода энергии. А ее сохранение — вопрос выживания. Ты думаешь, откуда весь этот технический прогресс? — добавила я назидательных ноток. — От этой самой лени! Сначала придумали колесо, а потом покатилось, поехало… А если серьезно, — поднявшись, подошла я к ней, — то кроме тебя этот вопрос никто не закроет. А я могу тебя только поддержать. Ну и поработать жилеткой, если потребуется.
Юля сначала долго смотрела на меня, словно пытаясь осознать сказанное, потом грустно улыбнулась:
— Если мы расстанемся, наша компания…
— У нашей компании тоже нет будущего, — перебила я ее. Отвернулась, чтобы Юля не увидела моего ошарашенного лица.
Да, эти слова произнесла я, но…
Я ведь об этом не думала, однако сейчас была абсолютно уверена в том, что все именно так и произойдет.
— Почему ты так считаешь? — положила она мне руку на плечо.
— Потому что синица журавлю не подружка, — иронично хмыкнула я. — Я — будущая целительница. Да, дворянка, но вся моя жизнь — работать на других. Да, в родовитых домах меня будут встречать у порога, оказывать знаки внимания, но и я, и они будут понимать, что вровень нам никогда не встать.
— И тогда остается только Валдаев, — озвучила она то, что я не произнесла.
— И Сергей, — напомнила я наш с ней разговор. — Или идти наперекор всему. Но быть готовой к тому, что проиграешь, — вспомнила я историю родителей.
Да, отец говорил, что они были счастливы, но…
Этого счастья у них оказалось меньше четырех лет.
— Грустная у нас получается история, — вздохнув, опустила Юля руку.
Я только кивнула. Бросила взгляд на стоявшую рядом с диваном сумку. Три платья, не считая того, что в чехле. Спортивный костюм. Костюм для верховой езды. Еще одни джинсы, свитер, курточка, четыре пары обуви.
В Москву мы должны были вернуться вечером в воскресенье, а одежды я набрала, словно собиралась гостить неделю.
И это было отражение еще одной грани дворянской жизни. Хочешь — не хочешь, можешь — не можешь, а при любых обстоятельствах должен выглядеть достойно.
— Знаешь, — обернулась я к ней, — я для себя решила, что замуж выйдут только по любви. А если нет…
— Собираешься остаться старой девой? — ответила она мне понимающим взглядом.
Хотела сказать, что завести ребеночка можно и без замужества, но успела прикусить язык прежде, чем произнесла хоть слово.
Андрею повезло. Хоть и бастард, но признанный отцом. Так что и фамилия, и образование. Если только отношение… Не стань он хозяином стрелкового клуба, который благодаря покровительству князя Трубецкого посещали отпрыски родов из первой сотни, вряд ли бы его приняли в общество.
А тут — ублюдок. С таким пятном жить, так лучше самому удавиться. Не терпят у нас таких. Презирают.
— Ты права, — понимая, что сама себя загнала в ловушку, поникла я. — И права, что не хочешь испортить Тохе днюху.
А сама подумала о том, что ситуация, если к ней присмотреться, выглядит странно. На месте родителей Антона я бы просто не рекомендовала ему встречаться с Юлей. Но они этого не сделали.
Почему?
Ответа на этот вопрос я не знала. И боялась, что когда узнаю, мне он не понравится.
* * *
Молодежи оказалось меньше, чем пугал Андрей. Из тех, кого знала, Сашка Трубецкой, Игорь Валдаев, Иван Струпынин, Илья Воронцов. Неожиданностью стало появления братьев Орловых, но, как мне объяснили, что прежде чем окончить лицей экстерном, Петр пару лет учился с ними в одном классе. Ну а Кирилл… Братья друг без друга практически нигде не появлялись.
Илья пришел с девушкой — Натальей Маевской. Как оказалось, тоже их одноклассницей. Миленькая, смешливая, она поднимала настроение одной своей улыбкой, которая не сходила с ее лица. А еще взгляд… Такой взгляд называли лучезарным.
Иван тоже был с девушкой. Той самой Ольгой Морозовой, о которой я говорила Андрею.
Еще четверых парней я раньше не видела, но остальные из нашей компании их знали. Курсанты. Все из одного взвода.
А вот со взрослыми картина оказалась с точностью до наоборот. Главы родов, их наследники…Появление некоторых из них стало для меня неприятным сюрпризом. Увидеть здесь князя и княгиню Воронцовых я точно не ожидала.
Радовало только одно: мы с ними пока что практически не пересекались. У них — своя компания, у нас — своя.
— Мадмуазель танцует? — когда выходили из танцевального зала, перехватил нас с Игорем Кирилл.
Праздничный ужин накрыли в двух разных столовых. К той, в которой находились мы, примыкал танцевальный зал, к другой, для взрослых, куда Антон водил нас на экскурсию, музыкальный салон с белым роялем, стоявшим по центру.
— Танцует, — бросив взгляд на Игоря, протянула я руку Кириллу.
Тот взял мою ладонь, аккуратно положил на свой локоть…
Платье, которое выбрала для меня Мария, было простым и на первый взгляд выглядело скромно, но мне шло. Бледно розовый шелк, отделка мелким речным жемчугом и атласная лента на завышенной талии.
Юля сказала, что наряд сделал меня мягкой и ранимой, как и положено юной девушке. Мне это сравнение понравилось. А то в последнее время кем себя только не ощущала.
Музыка в танцевальном зале звучала непрерывно. Инструментальный квартет — три скрипки и контрабас, чередовали вальс, польку и мазурку.
Игорь пошутил, что глава рода Мещерских решил продолжить подготовку к балу первокурсников, я с ним согласилась.
Впрочем, с учетом вечерних нарядов, о которых нас предупредили, ожидать чего-то другого было самонадеянно. Вряд ли кто из девушек согласился бы в своих платьях продемонстрировать что-нибудь ультрасовременное.
Нам с Кириллом повезло, только подошли, заиграли вальс. После того, как пришлось попрыгать, это был неплохой вариант.
Кирилл положил мне руку на талию, я чуть откинулась назад, позволяя ему почувствовать себя ведущим…
Танцевал он безупречно. Мы скользили по паркету, полностью отдаваясь чарам звучавшей музыки. Шаг, шаг, поворот… Шаг, шаг, поворот… Его руки были крепкими и надежными. Взгляд — спокойный и уверенным.
