белое свадебное платье, то в дверь постучали. Моё тело покрылось мурашками, потому что стояла посреди комнаты в одном нижнем белье.
– Габриэль? Ты готова? Мне нужно с тобой поговорить, – раздался по ту сторону двери, знакомый голос. Это был Кристофер.
Мать вместо меня ответила, что нет и пусть подождёт до церемонии со своим разговором, но мне стало любопытно, с каким таким разговором он пришёл. Выбросив это из головы, решила готовиться не к хорошей жизни, а к ужасному кошмару. Служанка, стоявшая за моей спиной, платье на талии сильно затянула узлами, что мне, практически, невозможно было дышать, но вдруг услышала, как на телефон пришло сообщение.
– Ой, наверное, твой Кристофер пишет, всё никак забыть тебя не может, – тут же проворчала она, но, затем, заговорила по-другому, – Но это же хорошо, прекрасного мужа тебе нашли, – подошла к столу и взяв телефон, передала его мне.
Открыв сообщение и прикрыв ладонью так, чтобы его не увидела девушка сзади, прочитала его и по моему телу пробежал электрический заряд. Оно было не от Криса, а от Хилари, тот хочет встретиться, но как я сбегу прямо сейчас?
Мельком взглянув на мать, встретилась с ней взглядом и кивнула, проговорив, что это правда он и тяжко вздохнула. Она лишь улыбнулась и встала со своего места, начиная поправлять мне волосы, чтобы всё было идеально, но для меня идеально будет сейчас сбежать. Через какие-то несколько минут, настало время выходить. Мама стояла и промакивала салфеткой глаза. Для неё я взрослая дочь, которая выходит замуж, но в глубине души будет знать, что продолжаю быть маленькой девочкой.
Снова вздохнув, направилась вниз, где встретила отца, он, мгновенно, улыбнулся, но точно не из-за того, что я скоро буду женой сына Николаса. И со смешанными чувствами, пошла на выход к машине.
***
В вестибюле большого здания, где должна проходить торжество, меня встретил Крис и отвёл под руку подальше от остальных. Неужели какой-то секрет собирается рассказать?
Мы отошли намного дальше, будто он собирается рассказать не секрет, а страшную тайну, до которой мне, на самом деле, нет дела.
– Я знаю, что ночью, к тебе в постель, лёг мужчина, – сказал он, когда прошли в какой-то пустой зал. От его слов душа ушла в пятки, мне совсем не хотелось, чтобы кто-то знал об этом или вообще говорил со мной на эту тему.
– И я знаю, кто это был, но мне нужно уточнить, он тебе что-нибудь сделал? – спросил с непринужденным видом, но я покачала головой. Не хочу чтобы мне было стыдно или, если быть точнее, выглядеть жалкой.
– Точно? Я серьёзно, мне нужно знать, так как мне стыдно за поведение этого человека.
Отвернувшись от него, осмотрела взглядом зал. Кажется именно здесь будет проходить банкет. На больших столах стоят закуски, а посередине большой свадебный торт, похоже белого цвета, так как в помещении было немного темно, то разглядеть – никакой возможности. Мало ли, они там привезли в розовом или сером цвете.
– Думаю, этот твой знакомый, мог бы меня изнасиловать, когда засовывал свои руки куда не надо, – проглотила ком в горле, чувствуя, как к глазам, начинают накатывать слёзы. На макияж было плевать, но мать точно обругает за нахлынувшие эмоции.
– Прошу прощения за своего отца и за его не очень хорошие манеры во время выпивки, – краем глаза заметила, как он поклонился, сейчас он в моем представлении не был похож на эгоистичного человека, за место него, передо мной стоял джентльмен, также мне все равно не симпатизирующий.
– Понимаю, Габриэль, вы не хотите выходить за меня замуж, потому что, я тоже, на самом деле, этого не хочу, у меня уже есть любимая женщина но с отцом препираться не в силах, так как это бизнес, который важен родителям, чем жизнь их детей, – за такие слова, я была готова его расцеловать, потому что он понимал меня.
– Значит, мы в одной лодке, – повернулась наконец к нему, даря полуулыбку, на что тот улыбнулся в ответ.
И с понимающим взглядами и одинаковыми судьбами, направились к большой красной ковровой дорожке, по которой, с ним пройдём к алтарю. Оставалось ещё пару минут, поэтому мы успели вовремя. Мать передо мной проверяла мой макияж и как сидит на теле платье, Николас поправлял бабочку на шее Кристофера. Я пыталась отвести куда-либо глаза, чтобы не сталкиваться взглядом с его отцом. От себя же становилось противно.
И вот, настал момент, когда нам пора уже было выходить. Была слышна музыка, но у меня в голове играло совсем другое, а именно : «In This Shirt» – «The Irrepressibles». Выходя на свет к людям, все взгляды были направлены на нас и мне стало неудобно, но Грэй-младший, в знак поддержки, сжал мою ладонь и мне стало немного легче. Дойдя до алтаря, думала, что этот путь никогда не закончиться. Так могу думать и о своей жизнь и контроле родителей, ведь они будут продолжать присматривать за мной, даже, если и выйду замуж за того, в кого совсем не влюблена и нет желания строить какие-то грандиозные и необычные отношения. Почему люди не могут жить свободно? Почему следят за каждым их шагом? Почему не могут отпустить на волю, которая так нужна им? Они думают, что человек сделает кучу ошибок? Но разве люди не учатся на своих ошибках, чтобы, в один момент, сделать правильный шаг, навстречу своей жизни, в той, где проживут счастливо, их никто не будет ограничивать, осуждать и унижать за их вкусы, морально поддерживать, когда они плачут, а не говорить, какие они «плаксы» или «ничтожные» в их взглядах. Если у тех нет какой-либо серьёзной болезни – почему нужно держать их возле себя? Да к чёрту болезнь, даже больным людям нужна свобода. Зачем указывать, как одеваться, куда обязательно ходить, а куда нет? Жизнь из запретов – невозможно назвать жизнью. Это тюрьма, полная разочарований и душевного неравновесия. Ты чувствуешь одиночество, ощущаешь дрожь по всему телу, а это тебе подпортили твои нервы очередной ссорой, когда можно было спокойно поговорить, без криков и унижений.
Но тут, по взмаху волшебной палочки, в здание проникла полиция с пистолетами в руках, сказав всем, оставаться на своих местах – люди сделали совсем наоборот. Началась паника и все разбежались в разные стороны. И не раздумывая, тоже побежала отсюда прочь, быстро взглянув на родителей, которым надевали на запястья наручники. Мне было их совсем не жаль, потому что добро должно спасать людей от зла.
Сорвавшись со
