болезнью, но это значит, что те совсем никого не должны подпускать к себе, всю свою жизнь, – второй рукой она убрала ингалятор с лица и, притянула меня к себе, даря на прощение нежный поцелуй, но потом отстранилась, положив мне ладонь на грудь. – Я сольюсь с душой залива и буду в твоём сердце, – и, именно сейчас, выпустив последний вдох, её глаза приобрели другой вид, руки начали слабеть и потихоньку падать на кровать, а душа уже полностью уходила из тела.
Тогда я не мог отойти от неё часами. От неё бездыханной, не поддерживающую жизнь. Цвет её кожи был мертвенно-бледного цвета. Может она превращалась в какое-то существо, в русалку, например? Мои фантазии исчезли, заменяя их счастливыми моментами с Габриэль, зная, что для меня они будут грустными воспоминаниями. Было не честно, что люди, вот так, просто рождаются и уходят, хотя, они совсем ничего такого не сделали, а просто хотели жить.
Раздался звонок. Мне на телефон звонил Рэй, наверное, по поводу ареста родителей девушки.
– Привет, друг! Есть новость – родители твоей возлюбленной сидят в тюрьме, им дали большой срок, даже их деньги не могут помочь, да и их Николас что-то не торопится их освобождать, но всё-таки Эмили с Лиамом хотят узнать где их дочь, ну, а потом, увидеться с ней, случайно не знаешь где она?
– Знаю, – тихо сказал я, сидя возле кушетки.
– Да? Значит с тобой, как я полагаю, можешь ей передать трубку?
– Она мертва, Рэй, она мертва, её победила болезнь.
Тот ничего не понял, а особенно про болезнь, про которую я сказал, но мне уже было все равно и просто отключился, положив телефон обратно в карман.
Повернувшись к ней, положил на койку локти и не заметил, как заснул.
Эпилог
Хилари попивал чай на балконе своей квартиры и читал утреннюю газету, где для него нашлась очень хорошая новость – Эмили с Лиаму дали пожизненное заключение. Вроде простые люди, но сколько тайн кроется за их спинами.
Две недели назад, юноша вместе со своим другом, был на похоронах Габриэль Даниэлс, которая умерла ещё совсем молодой девушкой. Кроме них, были еще знакомые из кафе, даже пришел Кристофер Грэй, соболезнуя утере.
Девушки плакали, вспоминая как заказывали у нее чай с кофе, как Бриэль с ними общалась с искренней добротой, как она выслушивала их высказывания каких-либо проблем, даже если у той была рабочая смена. Лари плакал тоже и все его понимали, что он чувствует, но не так сильно, как он понимал сам себя. Белый гроб был вокруг украшен цветами, больше было ромашек – любимые цветы девушки.
Что насчёт ее родителей? Те узнав о смерти своей родной дочери, облегчённо вздохнули, понимая, что им больше ни о ком волноваться не нужно. Тогда Лари хотелось в них вцепиться и убить на месте, но тогда бы его посадили в другую камеру на целый час.
Воспоминания о ней, пришлось закрыть глубоко в сердце, что Росс и сделал, пытаясь держать себя в руках.
Несколько месяцев привозил книги в кафетерий, где работала Даниэлс и там, совсем поменялась атмосфера, стало больше приходить людей и засиживаться допоздна в заведении. Он дарил людям добро.
Он встал со стула и вышел с балкона, надев на себя верхнюю одежду и обувь, направившись вниз, из квартиры, на улицу. Солнце пекло как ненормальное, что тут бы понадобился зонт. Его ноги вели лишь к одному месту, которое было пропитано лишь спокойствием.
Через полчаса он спустил свои ноги на камни, что лежали вокруг берега, потом начал подходить ближе к волнам, тихо шумевшие, задевая сухой песок и нескольких камушков рядом. Юноша вдыхал в себя этот морской запах и улыбнулся краем губ, смотря на залив.
— Ну, как ты там? Знаешь, я скучаю.
