игру голоса: только мужланы, не знавшие ничего краше кабацких прилипчивых мотивчиков… Да и упражнялась она давно…
Но — шум волн словно принёс недостающий ритм аккомпанемента, и полилась мелодия.
Исчез корабль, исчезли думы о пережитом, остались жизнерадостные переливы вокальной партии, сплетённой со строфами о превратностях судьбы. И не было в них ни тяжести, ни тоски, ни пелены рока. Глубокое, живое чувство расцвечивало историю об великом преодолении звонко и легко, и душа, словно бабочка, перепархивала с сердца на сердце, возвышая их до самых звёзд. От избытка чувства Селин пела, прижимая руки к груди, и казалось, она вот-вот окунётся в неведомую, полную красок, пропасть…
Наконец де Круа открыла глаза. Было так тихо, что раздавалось только шипение пены о борт за окнами.
Лица команды «Крылатого Марлина» просветлели. Кто-то задумчиво смотрел в черноту распахнутых окон. Кто-то тихо плакал, вцепившись в плечо товарища.
Заворожённый, Фаусто застыл с приоткрытым ртом. Пальцы Дафны мелко дрожали. Красавчик комкал видавший виды платок.
Нарушив тишину, ставшую священной, Жан и Жак робко захлопали. Их поддержали неслыханными по силе овациями и свистом.
— А я говорил! Говорил! — завопил Антуан, наслаждаясь произведённым эффектом.
— Ария Королевы Мглы из «Магической Скрипки», — задумчиво проговорил Витал и посмотрел певице в глаза. — Какое чистое сопрано. Великолепно. Благодарю.
— Надо же. Наша леди оказывается — сущий соловей. Ну или сирена… — Фаусто удивлённо хлопал в ладоши.
— Прошу меня извинить, — капитан спешно покинул кают-компанию.
* * *
Де Круа задумчиво рассматривала донышко опустевшего бокала, когда подошёл зарумянившийся Брут и долил ещё портвейна:
— Чего загрустила?
Она неопределённо махнула над столом.
— Знаешь, и подумать не могла, что моряки такие… такие… люди? Да и капитан…
— О, принцесса наконец заметила людей!.. Это надо уметь пережить! Особенно, если считаешь, что все они должны быть равны.
Селин смерила его взглядом.
— А что до капитана… Отличный мужик, чёткий. Держит палубу. Хотя и пидороват на мой взгляд. Сама посуди: одевается как франт, побрякушки все эти в брови и в ухе, да ещё глаза чёрным обводит по этой их моряцкой моде. Но, как говорится: не суди, да не судим будешь…
Де Круа вдруг стало очень стыдно за него.
— Пошёл вон отсюда, грубиян, — прошипела она.
— Давай, не засиживайся с простолюдинами.
Хрустя суставами, Брут потянулся и вышел.
Угрожающе спокойные воды и масляно блестели в свете восходящей Луны. Если экспедиция попадёт в затяжной штиль, при всех повреждениях на ней можно будет ставить крест.
Внезапный экспромт пассажирки окончательно выбил из колеи. Оглушенный и переполненный впечатлениями за день, Витал пытался успокоиться, всматриваясь в бледные звёзды.
Фаусто был прав. Сирена.
И так внешне слишком похожая на Уну, леди де Круа только что явила при свидетелях ещё и качество подлинной легендарной морской девы. А её сладкоголосое пение, как известно, погубило не одну сотню кораблей.
Ему стало не по себе. Можно ли столь прекрасное пение расценивать как дурной знак? Определенно стоит держаться подальше от этой особы. Не хватало новых проблем сейчас, когда его судно приняло на себя весь удар и только чудом держалось на плаву…
После нападения «Крылатый Марлин» имел жалкий вид. Паруса на грот- и фок-мачтах провисли, зияя дырами от ядер, верхняя палуба всё ещё кое-где бурела от крови, вздыбленная разломами от снарядов. Пятна копоти, словно кровоподтёки, изуродовали борт. И щепа повсюду… Витал понюхал пропахший порохом рукав и поморщился. Ему самому было физически больно с той же стороны, где оказалась и рана «Крылатого»: левый бок человека и левый борт корабля нуждались в помощи.
— Что ни говори, Уна, а мы все-таки везучие, — прошептал он и, осторожно, чтобы не напирать на рану, перегнулся через перила рассмотреть получше пробитый снарядами борт. — Нас с «Крылатым» так просто не возьмешь…
«Золотые Пески» отделались легко: кроме дыр в парусине, и то на фоках, корабль не пострадал, чего не скажешь об остальных. «Лентяй» зиял подпалённым правым бортом, но по счастью критических пробоин не имел, но до замены на верфях на усиление грот-мачты ушел весь запас древесины. «Фурия» же утратила бушприт, а пробоина с кормы отдавала бесстыдством пьяной торговки, потерявшей юбки.
За всё время пути, вопреки обыкновению, Уна никак себя не проявила. Ни шёпота, ни ветерка, ничего.
— Тогда и я не скажу тебе ни слова, — с деланной обидой пробормотал он и зажег трубку.
Задраить отсек с пробоиной удалось, но она дала здоровенную трещину, сквозь которую всё прибывала вода, и ни о каком продолжении рейса речи не шло. Из-за неё же не удалось и собрать целиком добычу с кораблей противника, однако эскадре вообще посчастливилось не потерять ни одного судна, чего не скажешь о людях.
Витал опустошенно взглянул на палубу, ещё помнящую следы зашитых ветошью тел моряков, над которыми до самого конца колдовал мрачный Маркиз. Впрочем, потери могли быть и серьёзнее.
В глубине души он был искренне благодарен, что корабельный врач не оставил его наедине с долгом и приготовил их к возвращению домой, в Бездну Морскую. Серебристое облачко вздоха растворилось в лунном свете.
Ему, как капитану, нелегко дались проводы этих бедолаг в последний путь. Он едва не сорвался на Жана с Жаком. Сколько ни скоблили палубную доску, близнецы всё никак не понимали, что же за пятно им следует оттереть у борта, и только виновато хлопали глазами. Виталу же то и дело мерещились контуры тела Венсана в рисунке древесины…
О бывшем друге он старался не вспоминать. Вот только его мертвенно-бледное лицо немым упрёком то и дело вставало перед глазами.
Витал потер веки и попытался прогнать видение. Он не имеет права впадать в уныние. Сейчас, когда на нём лежит задача во что бы то ни стало дойти до верфей Малого Орфея, чтобы привести судно в рабочее состояние.
Пассажиры… Показалось, от этой мысли вот-вот разовьётся мигрень. Как эти важные шишки отнесутся к отклонению от курса? Возможные штрафы волновали капитана куда меньше, чем потеря репутации, что позволяла хоть как-то продвигать идеи своих изобретений в Инженерном Корпусе Гильдии.
Может лучше перевести высокопоставленных пассажиров на другие суда эскадры, чтобы продолжить путь без проволочек? Да хоть бы на те же «Золотые пески»… Витал снова посмотрел на соседние корабли и с досадой покачал головой. Отпускать грузовое судно, пусть даже которое почти не пострадало, без сопровождения в текущей ситуации — дело подтрибунальное. Да и разве он может оставить свои суда без контроля и присмотра? А за пассажиров он отвечает головой…
Что же,
