ему предстоит выслушать множество претензий и недовольств. Юным аристократам вместо дворца придется жить в весьма скромных резиденциях за пределами города. Ведь доступ на закрытый для посторонних остров мореходов, согласно Кодексу, был строжайше регламентирован. По букве закона попрание этого, как и прочих запретов, связанных с гостями острова, определялось как госизмена и каралось вплоть до лишения всех званий и пожизненного исключения из Гильдии Мореходов. На деле же власти смотрели сквозь пальцы на небольшие нарушения, особенно если чужаки не мозолили глаза и не скупились на траты в местных увеселительных заведениях. Разумеется, часть доходов падала в карман кому-то в Адмиралтействе.
Капитан прерывисто вздохнул. Вся эта коррупционная возня здорово злила. Впрочем, как и бюрократия, в которой капитаны увязали всякий раз, когда приходили на Малый Орфей…
Мимо проковылял Красавчик Люсьен, щеголяя расшитым трофейным камзолом, что ему явно был не впору. Верный арбалет болтался за спиной в ритм стуку железной ноги.
— Славно потрудился, Красавчик!
От улыбки перетянутое шрамами лицо боцмана стало ещё безобразнее.
— Капитан, а вы тоже заметили, какие у них кливера? Нам бы такие! «Крылатый» сразу на дюжину узлов ускорится! — прошамкал Люсьен.
— Ничего не могу обещать, нам бы скорее быть на ходу… Но да, да, обратил внимание.
Витал потёр лоб.
Опять эти кливера. Ему хватило восторгов Фаусто по поводу элегантных, узких, словно лезвия, парусов. Да сам он и похлеще команды понимал, насколько увеличатся тарифы за перевозки, ускорь он свои рейсы на неделю, а то и на две. Более того, в его столе давным-давно пылилась заполненная на кливера заявка в гильдейские верфи на улучшение, да только пока нечем было оплачивать её подачу. И заодно попадание на рассмотрение… если опять не потеряют…
С нижней палубы всё ещё доносился хохот.
Поддатого Фаусто было слышно по неритмичному стуку сапог, подкованных на Акифский манер. Тёмные от чернил пальцы сжимали убористо заполненные описи.
— Капитан! Записал пока не больше четверти… Нет, а ты только взгляни, какой улов! Какой улов! Я тебе клянусь, до утра глаз не сомкну, а сделаю! Посмотри, ты посмотри, сколько они везли ценностей! А какие колье и броши! Не перестаю удивляться картинам! Но тут ты больше нас всех разбираешься…
Витал хотел было улыбнуться, но зачем-то серьёзно произнес:
— Самое ценное реквизируют, ты же знаешь. Что там ещё?
Квартирмейстер снова зашуршал бумагами, но Витал остановил его жестом.
— Ты наверняка так же устал, как и я. Иди уже, отдыхай. Я пока поизучаю, то, что есть, — он взял стопку листов и с усилием вгляделся в убористый почерк квартирмейстера.
— Как ты? — Фаусто озабоченно покосился на выглянувшую из распахнутого кителя повязку.
— Жить буду. Чай не впервой…
— Смотри мне! Обещанный загул я тебе запомнил!
Едва ли не пританцовывая, Фаусто умчался на нижние палубы.
Ну и денёк…
Капитан помял переносицу, присел на большую бочку у мачты и вытянул гудящие ноги в высоких сапогах.
Напряжённые мысли подобно волнам сменяли друг друга.
Не забыть выдать жалованье до прибытия на Да-Гуа. И боевую надбавку. Снова из своего кармана, пока клячи из страховой пересчитают…
Убористые строки описи едва читались в лучах восходящей луны. Палуба напомнила лучшее из полотен ван де Фелде, как раз лунный пейзаж, и Витал устало улыбнулся. Присутствие на его судне картин, несомненно подлинников, раз дело касалось Венсана, умиротворяло. Он набил трубку.
— Завтра посмотрим шедевры. Уна! Знала бы ты! Если Фаусто не ошибся, ты увидишь жизнь тех мест, где никогда не бывала… — пробормотал Витал и продолжил выискивать в описи список картин.
— Капитан, — о, и Дафна здесь… — Миледи пассажир решила залезть на рангоут. Мы с Лауро едва сняли её… Не, ну я говорила, что ей хватит…
— Врёшь! Дура! Сама и подзуживала миледи!
— Сам врёшь! Не было такого!
— А кто на спор играл в «кто скорее увидит дно»⁈ Ай!!
Пунцовый Лауро вёл под руку повисшую на его плече миледи консула.
Де Круа была пьяна.
Из высокой прически выбились локоны. Пышные рукава платья были небрежно закатаны до локтей, а ворот нелепо вывернулся, обнажая плечо и ключицу. В ухе покачивалась одинокая жемчужная серьга. Вторая отсутствовала. Но на лице аристократки вместо привычной за месяц путешествия чопорности блуждала лукавая улыбка, и даже в неярком свете луны виднелся румянец, характерный для избытка напитков.
Посмотрев на суровое лицо Лауро, Селин вдруг заливисто расхохоталась и долго не могла успокоится, пока не начала икать.
Витал склонил голову на бок и задумчиво пыхнул трубкой. Очередная проблема.
— Капитан, да велите же меня отпустить! Такой серьезный… Ха-ха! Вцепился мёртвой хваткой… Я — консул Альянса Негоциантов, между прочим! И имею дипломатическую… неприкосновенность! Правда имеется специальная оговорка для Кодекса Мореходов… Ик!..
Она вновь задорно рассмеялась, обнажая щербинку между зубов. На щеках появились ямочки, а большие глаза блестели. Совсем как простая девчонка. И как… Она.
Кивнув, Витал дал понять юнгам, что те могут идти.
— Благодарю! — де Круа посмотрела на него и поспешила пригладить растрепанные волосы. — Мне после застолья вдруг стало невыразимо тоскливо… и… я решила забраться на эту штуку! Вы живете как в последний раз, вот и мне захотелось…
— Марс. «Эта штука» называется марсом. Затея довольно… опрометчивая. Ночью вас могли не разглядеть и не успеть снять оттуда. Увы, но никакая дипломатическая неприкосновенность при падении с такой высоты вас бы не спасла. Но, признаться, я рад, что невзирая на сегодняшние приключения, вы наконец в отличном настроении…
Он слишком устал, чтобы сдерживать иронию и снисходительный тон. Но пассажирка, казалось, ничего не и слышала.
— Вы позволите? — её рука неожиданно вынула трубку из его рта.
Прежде чем Витал успел отреагировать, пухлые губки обхватили мундштук…
— Какая гадость! — мгновение спустя он едва разобрал сквозь её истошный кашель и смех. — Как вы это… кхе-кхе… курите⁈
Он хотел что-то возразить, дескать, это — лучший табак, который только можно достать, но остановил себя. С чего бы ему объясняться с ней?
— А ведь ещё месяц назад вам было дурно даже от мысли пригубить мою флягу, — заметил Витал и подбоченился. — Чему обязан смене настроения? Видимо портвейн подействовал на вас исключительно хорошо…
Продолжать сохранять невозмутимость, когда она — неожиданно воплощённая его мечта — стоит так близко и во все глаза смотрит на него с неприкрытым интересом, было невероятно сложно. Даже невзирая на смятое платье и растрепанные локоны, виконтесса была чудо как хороша.
Слишком, слишком она похожа на Уну…
Де Круа перевела мундштук в уголок рта, поджала нижнюю губу и картинно сдвинула брови. Уж не пародия ли это на
