— Нет, Ариэлла.
Мышцы уже подрагивали от перенапряжения, сказывалась и имевшая место истерика и я понимала, что действительно слабею, но познаваться — не хотелось. И тут ладонь его светлость мягко переместилась на мое колено.
— Лорд оттон Грэйд, я попросила бы вас… — начала чуть дрогнувшим голосом.
— Держать себя в руках? — язвительно поинтересовался маг.
— Это было бы чудесно! — едва он сжал ладонь, выдохнула возмущенно.
— Простите, леди оттон Грэйд, держать себя в руках я не в силах, — ладонь последнего представителя военной династии двинулась вниз по моей коже, — ведь я, если вы не заметили, держу вас.
Зажмурившись, я нервно потребовала:
— Прекратите!
— Настолько омерзителен? — мне казалось, или герцог с удовольствием бравировал этим словом.
— Прошу вас… — почти простонала я.
Герцог убрал ладонь с моей ноги, вернув ее на талию. В ванной вновь восторжествовало абсолютное безмолвие, в котором я прикладывала все усилия, чтобы сидеть ровно, а лорд оттон Грэйд, используя преимущество в силе, прижимал к своему полуобнаженному телу. Молчаливая схватка, в которой у меня, и я отчетливо это понимала, не было ни шанса.
— Ты произнесла фразу, донельзя удивившую меня, Ари, — вдруг произнес герцог.
Я промолчала.
— Ты сказала следующее «Неужели вы думаете, что я когда-либо совершила столь величайшую глупость, как измена, или выбор любовника, учитывая, что позор и ответственность за подобные действия лягут на моих детей?!». Почему?
Предприняла еще одну бесполезную попытку вырваться.
— Ответишь, и купание на этом будет завершено, — предложил сделку лорд оттон Грэйд.
Судорожно вздохнув, я прекратила сопротивление, села удобнее, на миг закрыла глаза, собираясь с силами, затем тихо ответила:
— В лицее девы Эсмеры обучались не только леди из уважаемых семей, но так же и те, что были признанны… незаконнорожденными. И их участь поистине ужасает, лорд оттон Грэйд. Расцветать, зная, что никогда не сможешь стать матерью, что выбор твой ограничен лишь двумя дорогами — монастырь или же приживалка при вздорной старой леди. Смотреть на девушек, мечтающих о балах и нарядах и знать, что никогда не наденешь иного цвета, чем позорного серого… Воистину, я никогда не пойму матерей, обрекающих собственных детей на подобное. Вот почему. Надеюсь, теперь, когда я ответила на ваш вопрос, вы сдержите слово и прекратите это насилие надо мной!
Его светлость тяжело вздохнул, но даже не пошевелился, лишь крепче меня обнял. А затем едва слышно произнес:
— Именно поэтому у меня нет бастардов.
Я вздрогнула и не удержавшись изумленно посмотрела на герцога. Лорд оттон Грэйд невесело усмехнулся и добавил:
— Никогда не мог понять мужчин, обрекающих собственное семя на жизнь, в которой детям предстоит быть лишь вторым сортом.
И больше не говоря ни слова, лорд оттон Грэйд подхватил меня на руки и резко поднялся, заполнив пространство шумом потекшей с нас воды. Затем уверенно перешагнул бортик ванной, и бережно опустил меня. Едва не поскользнувшись, я потянулась за полотенцем, но была остановлена насмешливым:
— Ваша светлость, а вам не кажется, что следовало бы для начала снять с себя мокрое?
— Нет, — поспешно и не оборачиваясь, ответила я.
— Напрасно, — герцог положил ладони мне на плечи, — в мокром я вас в свою постель не положу. Раздевайтесь, Ариэлла.
Всяческой выдержке наступает конец!
Стремительно развернувшись, я вскинула подбородок, вынужденная практически запрокинуть голову, чтобы взглянуть его светлости в лицо, и холодно отчеканила:
— У меня мигрень!
И увидела, как в черных глазах последнего представителя династии Грэйд зажглось тусклое чуть голубоватое сияние, после на тонких губах расплылась пугающая улыбка и его светлость произнес:
— Я учту это. Раздевайтесь, леди оттон Грэйд.
И глаза засияли ярче.
Сложив руки на груди, я заметила:
— У вас глаза… светятся.
Выражение лица герцога изменилось мгновенно. В следующее мгновение лорд оттон Грэйд метнулся к зеркалу. Секунду пристально смотрел на себя, затем стремительно развернулся ко мне.
— Переодевайся и жди меня в спальне! — приказ не терпящим возражений тоном.
А затем, мокрый, босой, в одних брюках его светлость вышел из ванной, после запер двери, ведущие в мои покои, вышел из собственных в коридор и так же запер дверь.
Оставшись в одиночестве, я избавилась от мокрой сорочки, и за неимением другой одежды, надела мужской банный халат. Затем вышла из ванной и вот тогда увидела сияние за окном. Странное, призрачное сияние.
И словно замедлилось время…
Очень медленно, как во сне я приблизилась к окну, как зачарованная вглядываясь в сияние… Рука невольно потянулась к замку, запирающему раму… Щелчок…
Я вздрогнула, перевела непонимающий взгляд на собственную I ладонь, едва не открывшую окно, затем на саму оконную раму. Защелкнула замок и ощутила холодок предчувствия, ознобом пробежавшийся по коже. Странно. Зачем мне потребовалось открывать окно, за которым, и мне это прекрасно известно, дует холодный горный ветер? Очень странно.
Вновь поглядев в окно, я разглядела герцога в таком же полуголом виде выскочившего во двор, метнувшихся к нему Грома и Урагана, сейчас светящихся столь же странным голубоватым светом, словно и святой сплав при приближении нечисти… Лорд оттон Грэйд остановился посреди двора, в свете льющемся из окон первого этажа он был отчетливо виден. Начал оглядываться, что-то выискивая. Взвыли оба пса, подняв морды вверх. Вскинул голову герцог.
Посмотрела прямо перед собой и я…
Это был призрак!
Стремительно трансформировавшийся из сияния в человекоподобное состояние призрак! И не прошло трех секунд, как в воздухе перед окном зависла женщина с пересеченным шрамом лицом! И эта женщина была мне известна — леди эн-Аури! Всего секунду это была эн-Аури, но уже в следующее мгновение призрак стал неизвестной мне девушкой крайне миловидной наружности. И этот призрак шевелил губами. Я не желала слышать, но отчетливо расслышала:
«Возьми».
И призрак протянул мне руку. На раскрытой ладони поблескивая капельками воды, лежал свежесрезанный цветок мальвы…
«Возьми!» — завывая, потребовал призрак.
Но я испытывала шок лишь до того момента, как увидела цветок мальвы. После весь страх испарился самым невероятным образом, и с трудом сдерживая рвущиеся малоприличные выражения, я хмуро спросила:
— Зачем?
Сияние потустороннего создания поколебалось. Пресвятой, где мой страх? В любой иной ситуации я давно упала бы в спасительный обморок, но сейчас… страха не было.
