Что касается Люка, то я поняла, почему его лицо показалось мне таким знакомым в Хеллоуин. Я видела его в школе, причем не раз. Он часто тусовался с Аланом и Брэмом, но принадлежал другой компании, поэтому мы и не были знакомы. Все мои влюбленности заканчивались никак либо совсем глупым способом. Последний год я решила сосредоточиться на учебе и изучении способностей, не увлекаться пустыми надеждами и другими глупостями, редко обращала внимание на парней вне круга моего общения. Сама не знаю, как я могла проглядеть Люка, наверно потому, что он и тогда носил очки, или потому, что он не был такой же заметной личностью, как Алан. Почему я ему доверяла сейчас? Честно сказать, не знаю. Я доверяла больше своей интуиции, которая нечасто подводила. Она у меня, как дар Мел, — лучше поверить, чем проверить. В том переулке я ощущала давление на сознание со стороны Люка. Оно было больше, чем у миссис Андервуд, но меньше, чем я ожидала. Я помню интонацию Люка — он скорее просил, чем требовал. Хотя я уверена, что если бы он захотел меня заставить, он бы надавил сильнее, до боли, и я бы сдалась, только чтобы прекратить мучения. Но я и так сдалась, по собственной воле. После, в кафе, мы разговаривали, как давние друзья, хоть и не знали друг друга. И я подумала, что если бы Люк хотел мне навредить, он бы это сделал, ведь было столько удачных моментов. Но он не навредил мне, мало того, он вызвал во мне интерес. Наконец-то я встретила равного соперника, или как это назвать? Встретила человека с такими же способностями. Знать, что ты не одинок, очень важно. Я зацепилась за возможность исследовать себя через посредника, я могла узнать вещи из личного опыта, от человека, который прошел те этапы самопознания, которые я только прохожу. Эта возможность могла облегчить мне задачу, могла дать то, что миссис Андервуд знает только по книжкам. Раз уж я такая странная, не убиваться же теперь горем, нужно научиться жить с этими странностям. Люк мог помочь, и он хотел помогать мне. Вот только зачем? Почему он так легко согласился ехать с нами? Зачем ему искать Мел, если он вообще ее искал, в чем я очень сомневаюсь? Я не могла узнать ответы до тех пор, пока не вломлюсь к нему в сознание, или пока он сам мне не ответит.
Мелани — это тайна, покрытая мраком. Я серьезно. Сидя на парижской скамейке у автобусной остановки, я понимала, что знаю подругу хуже всех остальных, но при этом ехала ее спасать. Рисковала безопасностью и своей, и друзей. А какого черта я вообще это задумала? Что меня дернуло сорваться с места со спасательным отрядом, если знаю, что Мел не одна, что она не нуждается в моей помощи? Или нуждается? В своей записке она ясно дала понять, что хочет меня видеть около скрижали. Да, она свалила это на мою безрассудность, но сделала это специально, с намеком. Еще это ее предупреждение, которое заставило меня волноваться. Кто может следить за мной? Для чего, почему именно за мной, шутка ли это или ошибка Мел? Целый рой вопросов жужжал в голове, я даже не успевала следить за ходом мыслей. Что вообще происходит? Вон стоит Алан, в двадцати шагах от нас, строчил кому-то смс, наверное, родителям. Я вспомнила, что тоже должна оповестить маму об удачной посадке, поэтому набрала сообщение "Все хорошо. Я в Париже. Целую" и отправила.
Вернемся к Мел. Она пришла к нам в школу уже после меня, стала моей соседкой по комнате. Мы сразу разговорились и сдружились. У нас были общие интересы, схожие мнения, мы часто стали появляться на людях вместе. Я познакомила Мелани со своей компанией, которая без колебаний приняла ее. О том, что Алан положил взгляд на Мел, было известно только мне, Мел даже не догадывалась, по крайней мере, я так думала. Мелани поведала мне о своем даре провидения, она очень сомневалась, что он может быть полезным, пока пару раз не выплыла за его счет на школьных контрольных. Вскоре Мел часто приходилось пользоваться провидением, она любила быть в курсе событий. Я привыкла к этой ее черте, но просила не сообщать мне о своих видениях и предчувствиях без крайней необходимости. Я не хотела знать будущее, иначе какой вообще смысл жить и знать, что произойдет? Тем более будущее меняется каждую секунду в зависимости от каждого нашего движения, мысли и поступка. Я не хотела ничего менять, я верила в судьбу. Но Мел большую часть свободного времени проводила в трансе и в астрале, она хотела знать все на свете. По части событий в мире она была знатоком, мы всегда шутили над ней, называли "личным корреспондентом". Да, я знала об увлечениях Мел, о привычках, о недостатках. Но Мелани никогда не делилась со мной своими мыслями и переживаниями, я не знала, что у нее на душе. Мел вела дневник, всегда, каждый день делала в нем записи и прятала его в укромных местах. У нее были секреты, которые я не смогла узнать, даже сосредоточившись на них. Мел думала о чем угодно, только не о том, что ее беспокоило: о школе, о моде, о фильмах, она пела мысленно песни, иногда так громко, что я просила ее замолчать.
Однажды она узнала о моей второй способности, так же случайно, как Люк. Я выдала себя выражением лица на ее мысленно заданный вопрос, а потом еще один. С того дня я стала учиться контролировать свои эмоции. Люк пользовался черными очками, но у девушки черные очки только вызвали бы подозрения. Мелани хранила мою тайну, она знала, что для меня это важно. Я надеялась, что она не сплетничала, в противном случае, я зря ехала за ней.
Мы остановились в небольшом отеле в однокомнатном номере с двумя двуспальными кроватями и широким креслом. Люк, как самый ранний, разбудил нас в восемь часов. Завтрак был включен в стоимость номера, так что с едой проблем не возникло. Круассаны и кофе — типичный французский завтрак. Оставив друзей наслаждаться видом города из балкона, мы с Люком пошли искать машину. Удача нам улыбнулась — через два квартала мы наткнулись на вывеску "Прокат машин". Люк остановился.
— Слуйшай, Кей, — начал он, — не все так просто, как мы думали.
— В смысле? — спросила я, останавливаясь рядом.
— У меня нет прав, — сказал он и стал ждать моей реакции. Я чувствовала, как во мне закипает вулкан.
— Ты что, шутишь, да?!
— Нет, ну они есть, только я их забыл, — Люк отвел глаза не в силах больше устоять перед моим тараном.
— В номере? Ну, давай вернемся, мы недалеко ушли.
Люк помотал головой.
— Неа, — пробормотал он, — дома остались.
Сейчас он был похож на пятилетнего провинившегося мальчика, а я напоминала его грозную мать, хоть и была на голову ниже. Я попыталась сделать вдох и успокоиться. "Маска на лице, скрывать эмоции, ну же, Кайла", — вела я монолог, и, как ни странно, это помогло.
