После чего, взглянув на часы и убедившись, что до назначенного часа остаются еще тридцать три минуты, Сандер решил подняться наверх и трахнуть на прощание Эстри. Ведь если все пойдет как следует, они не увидятся еще долгое, долгое время.
В номере, перевыполнив план вдвое, Сандер на миг ощутил укол раскаяния, глядя, как довольная донельзя Эстри надевает узкое алое платье длиной чуть выше колена и с глубоким декольте. Шелк обтекал ее, словно кровь, оставляя воображению так мало пространства, что она скорее казалось раздетой, чем одетой.
- У нас две минуты, - напомнил Сандер, бросив взгляд на экран айфона. Ничего. От Василисы по-прежнему не было никаких вестей.
- Говоришь, это сюрприз? - уточнила Эстри, проводя по губам яркой помадой. - А к чему такая точность?
- К тому, - Сандер подал ей туфли, - что если мы не заберем сюрприз через две минуты, он превратится в тыкву.
- В тыкву? - нахмурилась Эстри, и только тут Сандер сообразил, что с творчеством незабвенного Шарля Перро она может быть и незнакома. В конце концов, ее детство пришлось совсем на другие времена.
- Я тебе сейчас расскажу эту историю, - сказал он и потянул ее за собой к выходу. - Жила-была девочка...
2
В лифте он вспомнил, почему его так раздражает Эстри: за несколько секунд, пока они спускались, она сначала попыталась съесть лифтера, а потом - стащить с Сандера штаны. При этом ее совершенно не интересовал тот факт, что одна стенка лифта - прозрачная.
В новом мире Эстри была словно обезьяна с гранатой - опасной и для себя, и для окружающих. За способность, а точнее, полную неспособность к адаптации Сандер мысленно поставил ей "двойку". Увы, естественный отбор его создательница не прошла.
- Так куда мы идем? - спросила она, семеня за ним на высоченных шпильках. - Где то, что ты мне обещал?
Сандер повернулся, чтобы взглянуть на нее. Даже сейчас он понимал, почему тогда, двести лет назад, она так его покорила. Эстри была прекрасна - насколько это было возможно для тупой, жестокой и бессмысленно-злобной суки.
- Мы уже пришли, - сказал он, толкая дверь в зарезервированный им чуть ранее зал. - Сюрприз, дорогая!
Лицо Эстри из милого и кукольного моментально превратилось в жуткую маску. Она сузила глаза, выпустила клыки и зашипела, словно ошпаренная кошка, пытаясь при этом отступить. Однако за спиной ее сновно по команде выросли две высоченных тени, которые молча толкнули ее за порог.
- Отлично сработали, ребята! - похвалил их Сандер и тут же сам получил бесцеремонный толчок в спину.
Дверь за ними закрылась, и присутствующие в комнате как по команде обернулись в их сторону. По всему периметру была выставлена охрана, а за овальным столом в центре сидели Верховная Судья -- Бруха и Верховный Дознаватель -- Экимму. Вид у судьи был крайне недовольный.
- Вы опоздали на четыре с половиной минуты, - холодно сообщила она вместо приветствия. - Еще тридцать секунд - и мы бы послали за сами патруль.
- Прошу меня простить, досточтимая Бруха, - Сандер покаянно склонил голову. - Это моя вина.
Экимму поправил серебряные очки, строго глядя на вошедших.
- Что-то вы в последнее время часто берете на себя вину, Шварцтейн. У вас что, экзистенциальный кризис? Мортидо перевесило либидо?
- Что тут происходит? - подала голос Эстри. Голос, заметил Сандер, у нее был глухой и бесцветный, а глаза шарили в поисках хоть какой-нибудь лазейки. Встретившись с ним глазами, создательница посмотрела так, что, будь она Горгоной, он бы точно окаменел на месте. Похоже, присутствие представителей Совета, который вроде как послал ее на дело в аэропорту, стало для Эстри пренеприятнейшим сюрпризом. - Это что, суд?
- Суд? - высокомерно переспросила Бруха, поднимая выщипанные в ниточку брови. - О чем это вы, Эстри? Ваше... дитя пригласило нас приятно провести вечер за игрой в покер. Как мы могли отказать тому, кто столько сделал для процветания нашего народа?
- Вообще-то я предлагал пинг-понг, - заметил Сандер, очаровательно улыбнувшись. - Но меня почему-то никто не поддержал.
Бруха ответила улыбкой.
- Вы так милы для государственного преступника, - сказала она. - Мне будет очень жаль вас пытать.
Сандер склонил голову в знак признательности, пытаясь скрыть моментальный приступ паники. Если у Бориса ничего не выйдет, ближайшие годы Сандер рисковал провести в индивидуальном гробу, извиваясь от нестерпимой боли.
- Что ты натворил? - ужаснулась Эстри. - А главное, когда?
Сандер пожал плечами.
- Ничего особенного. Я просто признался в том, что сделал в пятницу в аэропорту. Всю правду, - он повернулся к Эстри и пронзил ее взглядом. - Насчет того, что хотел преподать урок моей сестре и предательнице Софии.
- Что? - слабо переспросила Эстри. - Кто?
- Сандер говорит, что взял на себя ответственность за террор, - пояснила Бруха. - А поскольку это попадает под действие Закона о массовом убийстве людей без предварительной санкции Верховного Совета, его будут судить.
- Судить, - повторила Эстри, глядя на него убийственным взглядом.
- Именно, - Экимму скупо улыбнулся, переводя взгляд с одного на другого. - Впрочем, если вы захотите взять на себя вину за собственное создание, я не смогу вам помешать.
В комнате повисло тяжелое молчание.
- Я даже не знала, что такой закон приняли, - наконец выдавила Эстри.
- Это была идея Сандера, - Экимму кивнул в сторону ее спутника. - Он вообще всегда очень активно сотрудничал с Советом. На общественных началах.
- Давайте уже начнем игру, - сказала Бруха. - Прошу вас, садитесь.
Сандер тут же отодвинул для Эстри стул.
- Ты даже не представляешь, что я с тобой за это сделаю, - яростно прошипела она ему в лицо, едва удерживаясь от того, чтобы не сломать паршивцу шею или хотя бы воткнуть палец в глаз.
- Жду не дождусь, - любезно ответил Сандер, усаживаясь на свое место рядом с ней.
По знаку Брухи один из охранников подошел к столу и открыл новую колоду карт.
- Что это за игра? - слабо спросила Эстри.
- Покер, - ответил Экимму. - Техасский холдем. Вы разве не играете? - он посмотрел на нее и покачал головой. - Ах да. Его же изобрели, пока вас не было. Ну да ничего сложного в нем нет. Сначала раздаются карты...
На Эстри было жалко смотреть. Из-за того, что она нарушила закон, о существовании которого даже не знала, ее мальчик, этот восхитительный кусочек плоти с нерушимой эрекцией и умелым ртом, должен был отправиться в заточение. Другой вариант, в котором в тюрьму пришлось бы вернуться ей самой, был ничем не лучше. А еще Эстри не умела играть в этот, как его, холдем.
