— Не нужно говорить, что она не являлась ни подругой жены, ни чьей-либо еще. Она уговорила меня выйти показать ей сад при лунном сиянии. И когда мы оказались одни…
Эрик снова остановился. Было видно, как он сжал челюсти.
— …Когда мы остались одни, она сначала загипнотизировала меня, и пока я оставался в ее власти, показала мне, чем она в действительности является. Я боролся с ней, но бесполезно. Она была маленькой и хрупкой, но обладала силой двенадцати взрослых мужчин. Она выпила меня почти целиком, а потом предложила выбор: я мог или умереть, или стать таким же, как она.
Эрик встал и принялся мерить комнату шагами.
— Тогда я еще не вполне понимал, что значит быть вампиром. Я думал, что мне потребуется всего лишь пить кровь, чтобы выживать, и я был готов на это, готов на все, только чтобы остаться с моей семьей.
У него вырвался горький смешок.
— Какая глупость! Я не вернулся в дом. Остаток ночи я провел, пытаясь осознать произошедшее. Я убеждал себя, что все будет в порядке, что я смогу скрыть от Абигейл и от детей то, чем стал. Следующий день я провел, зарывшись в сено в конюшнях. Однако, проснувшись, я был невероятно голоден.
Дейзи уставилась на него, боясь услышать продолжение.
Он остановился перед очагом, опершись руками о каминную полку.
— Я. слышал, как бьются сердца тех, кто находился в доме. Слуг. Гостей, оставшихся на ночь. Абигейл. Моих детей. Я выбрался с сеновала с единственной мыслью — утолить голод.
— Но ты не?..
Она представила, как он, обезумев от голода, врывается в дом и, обнажив клыки, нападает на жену и детей.
Он медленно обернулся к ней:
— Нет, но я мог бы. Вместо этого я напал на конюха, который пришел кормить лошадей. Жажда… Это оказалось сильнее и больнее, чем я мог себе представить. Он не выжил. Когда я пришел в себя и увидел, что натворил, то понял, что никогда больше не смогу посмотреть в глаза Абигейл, никогда не смогу позволить себе приблизиться к ней или к детям. Я оседлал лошадь и покинул поместье. И никогда не возвращался.
— Никогда?
Эрик тряхнул головой:
— Я отправил ей письмо, в котором сообщил, что уезжаю в Америку, что сожалею…
Это оказалось самым сложным. Его утешало лишь то, что его жена и дети были обеспечены и что они не были одни. Родители Абигейл жили неподалеку, как и его собственные. Он знал, что они присмотрят за его семьей.
— Значит, ты больше никогда их не видел?
— Они никогда не видели меня. Я не поехал в Америку. Не смог их оставить. И всегда держался неподалеку, но вне их поля зрения. Я наблюдал, как мои дети выросли, женились и завели собственных детей. А когда выросли мои правнуки, я покинул страну.
Не желая возвращаться на родину и будить неприятные воспоминания, он больше не приезжал.
— Что случилось с вампиршей, которая обратила тебя?
— Я уничтожил ее.
Словно обессиленный рассказом, Эрик упал на диван. Ему потребовалось пятьдесят лет, чтобы отыскать Илиану. Единственное, о чем он сожалел, так это о том, что ее страдания закончились слишком быстро, в то время как его собственные продолжались до сих пор.
— Мне интересно одно, — произнес он через некоторое время.
— Что?
Испугавшись, что может затронуть неподходящую тему, Эрик все же не смог сдержать овладевшего им любопытства и спросил совсем не то, что хотел:
— Почему ты не тронула картины, когда разрушала все остальное в доме?
Дейзи нахмурилась, задаваясь вопросом, почему он спросил об этом только сейчас, а затем пожала плечами.
— Я думала об этом, — призналась она. — Но не смогла. Они прекрасны!
Она широким жестом обвела пустующие стены гостиной.
— Почему бы тебе не повесить здесь несколько? Просто стыдно держать такие шедевры под замком, где их никто никогда не увидит.
Она никогда раньше не видела таких прекрасных работ. Большинство из них были довольно мрачными: море во время шторма; идущие ко дну корабли; оголодавшие волки, крадущиеся среди деревьев; рыцарь в доспехах, сражающийся с огнедышащим драконом. Больше всего ей полюбился одинокий замок на утесе, открытый всем ветрам.
— Кто художник? — спросила Дейзи. — Я не специалист, но похоже, что у всех картин один и тот же автор.
— Именно так, — согласился вампир, польщенный, что она оценила его произведения.
Он часто думал о том, чтобы повесить парочку на стену, но ему казалось признаком тщеславия украшать стены дома собственными работами.
— Я бы хотела одну, но не уверена, что смогу позволить себе купить… — Она вдруг уставилась на Эрика, наконец поняв. — Они твои, да? Художник — ты.
Он небрежно пожал плечом:
— Пойман на месте преступления.
Дейзи могла лишь безмолвно рассматривать его. Кто бы мог подумать, что вампир может обладать таким талантом? Впрочем, у него было триста двадцать пять лет, чтобы отточить мастерство.
Еще десяток вопросов толпилось в сознании Дейзи, но прежде чем она успела раскрыть рот, в дверь постучали.
В ее сердце появилась надежда. Может, все-таки удастся найти способ передать сообщение с визитером, кем бы он ни был.
Эрик замер.
— Дейзи, иди наверх. Немедленно.
— Я не хочу.
— Нет, ты пойдешь. — Он вскинул руку, видя, как в ее глазах рождается протест. — Это Рис.
Рис! Это имя нагоняло ужас на Дейзи. Рис — вампир, искавший ее. Без лишних слов она выбежала из комнаты и взлетела вверх по лестнице.
Эрик дождался, пока дверь в спальню закроется за ней, прежде чем пригласить в дом повелителя вампиров.
— Проверяю убежища, — произнес Рис, переступая порог. — И камеры.
Он оглядел комнату, его глаза сузились, а ноздри затрепетали.
— Ты не один?
Эрик учтиво улыбнулся:
— Гость к ужину, как говорится. Я как раз собирался перекусить.
— О! — Рис улыбнулся, показывая клыки. — А на двоих не хватит?
— Не сегодня.
Вампир кивнул.
— Ты установил камеру?
— Еще нет.
— Это нужно было сделать к сегодняшнему дню.
— Ночь только началась. — Эрик бросил взгляд на лестницу. — И мой ужин ждет.
Рис поднял голову, принюхиваясь, словно кот перед входом в мышиную нору.
— Она пахнет как молоденькая и невинная.
— От тебя ничто не ускользнет, — сухо замет ил Эрик.
Ему приходилось прикладывать усилия, чтобы сохранять спокойствие и казаться равнодушным. Вампиру хотелось броситься между Рисом и лестницей, но любое движение могло возбудить подозрения или, хуже того, страсть древнего вампира к охоте.
— Приятного аппетита, друг мой.
— Да, и тебе, — ответил Эрик. — Но не здесь.
