Бэлла посмотрела на часы.
– Мы, конечно, можем попробовать, но я не уверена, что время подходящее.
Наклонившись, она подхватила с пола любимое розовое одеяльце Наллы, завернула в него малышку и направилась к двери. Налла немного успокоилась, когда они покинули детскую и прошли по коридору со статуями к парадной лестнице, а путешествие через туннель к тренировочному центру прошло еще тише – но когда они зашли в кабинет, а он оказался пустым, плач возобновился.
– Держись, мы просто глянем...
Снаружи, в коридоре, группа учеников покидала раздевалку и двигалась в сторону парковки. Было приятно видеть их, и не только потому, что Налла возможно получит желаемое: после нападений на глимеру, занятия для будущих солдатов были прекращены. Но сейчас Братство снова занималось следующим поколением – только в этот раз не все из них были аристократами.
Бэлла вошла в спортзал через запасной вход и залилась краской от увиденного. Зейдист был впереди, работал с подвесной грушей. Его сильные кулаки отбрасывали ее назад, пока та не застыла под острым углом. Под светом ламп его обнаженный торс был великолепен, мускулы порочно очерчены, кольца в сосках блестели, а боевая форма была идеальна даже для ее неискушенного взгляда.
В другой стороне стоял полностью остолбеневший ученик, толстовка свисала с его маленькой руки. Он наблюдал за тренировкой Зейдиста, и лицо его выражало смесь страха и восхищения, глаза были широко распахнуты, челюсть отвисла, и рот раскрылся в форме маленькой «о».
Как только крики Наллы раздались в зале, Зед резко обернулся.
– Прости за беспокойство, – произнесла Бэлла сквозь вопли. – Но она хочет к папочке.
Лицо Зеда мгновенно засветилось любовью, жесткая концентрация тут же покинула его взгляд и заменилась на то, что Бэлла называла «Налла–взгляд». Он встретил их на полпути через синие маты, целуя Бэллу в губы и принимая малышку в свои руки.
Налла мгновенно устроилась в объятиях отца, обхватив ручками его мощную шею и прижавшись к широкой груди.
Зед посмотрел на ученика. Низким голосом он сказал:
– Автобус на подходе, сынок. Лучше поторопись.
Когда он снова повернулся, Бэлла почувствовала, как рука хеллрена переместилась на ее талию и прижала ближе к нему. Поцеловав ее еще раз, он прошептал:
– Мне нужно в душ. Не хочешь помочь?
– О, да.
Все трое покинули спортзал и направились в особняк. На полпути Налла вырубилась, и, поднявшись к спальне, они прошли к детской, положили ее в кроватку, и после насладились очень горячим душем – горячим не только от температуры воды.
Когда они закончили, Налла снова проснулась, и настал час чтения.
Пока Бэлла сушила полотенцем волосы, Зед вошел с малышкой на руках, и папа с дочкой устроились на огромной кровати. Бэлла вышла чуть позже и облокотилась спиной на дверь, наблюдая за ними. Парочка прижалась друг к другу так близко, будто они были один человеком. На Зеде была пара пижамных штанов из шотландки и открытая мужская майка. На Налле – бледно-розовая пижамка с белой надписью «Папина дочка».
– «Места куда пойдешь», – прочитал Зед из книжки, лежавшей на колене. – Доктор Сьюз.
Зед читал, а Налла время от времени похлопывала по страницам.
Это был новый обычай. В конце каждой ночи, когда Зед возвращался с патруля или обучения, он обычно принимал душ, пока Бэлла кормила Наллу, а потом они с дочерью забирались на кровать и, он читал ей, пока та не засыпала.
После чего он бережно относил ее в детскую… а затем наступало время для «мамочки и папочки», как он это называл.
Это чтение и его отношение к Налле были чудом, к которым приложила руку Мэри. Они с Зедом встречались раз в неделю в подвале, около печи. Бэлле дали знать об этих сеансах, а иногда Зед немного рассказывал о происходящем там, но в большинстве случаев обсуждаемое не покидало стен подвала. Бэлла понимала: Зед делился ужасными вещами – после сеансов Мэри частенько запиралась в спальне с Рейджем и долго, долго не появлялась. Но это работало. Зед находил облегчение по-другому, по-новому.
Это проявлялось и в отношение к Налле. Когда малышка ухватывалась за его запястья, он не отталкивал ее, а позволял трогать его и целовать метки. Он разрешал ей лазить по изуродованной спине и тереться личиком о его лицо. И он добавил имя дочери на свою спину: Братья вырезали его прямо под именем Бэллы.
Проявлялось также в том, что кошмары прекратились. Уже много месяцев он не просыпался в поту.
Это было видно и по его улыбке. Она стала шире, появлялась чаще.
Картинка, стоявшая перед глазами, резко поплыла, и, словно учуяв слезы, Зед тут же взглянул на нее. Нахмурившись от беспокойства, он продолжил читать.
Бэлла послала ему воздушный поцелуй, а он в ответ похлопал по матрасу рядом с собой.
– «Итак, в путь!» – закончил он, когда Бэлла подошла ближе.
Налла, издав счастливый вскрик, ударила по книжной обложке, которую только что закрыл Зед.
– Ты в порядке? – прошептал он Бэлле на ухо.
Положив руку на его щеку, она притянула его губы к своим.
– Да. Еще как.
Когда они поцеловались, Налла снова ударила книжку.
– Ты уверена, что все нормально? – спросил Зед.
– О да.
Налла ухватилась за книжку, и Зед ухмыльнулся, слегка потягивая ее назад.
– Эй, ты что делаешь, малышка? Хочешь еще? Тебе уже хватит… ты… о, нет… только не дрожащая губа… о, нет. – Налла хихикнула. – Возмутительно! Ты хочешь еще, и знаешь, что получишь желаемое из-за Губы. Здорово, ты крутишь своим папочкой, как только хочешь, так ведь?
Налла проворковала что-то, когда ее папа снова открыл книгу. Тихим голосом Зед снова начал рассказ.
– «Поздравляю! Сегодня – твой день…».
Бэлла прикрыла глаза и положила голову на плечо хеллрена, слушая сказку.
Из всех мест, где она побывала, это было лучшим. Прямо здесь. С ними двумя.
И она знала, что Зейдист чувствует то же самое. Об этом говорили часы, проведенные с Наллой. Дни, когда он тянулся под простыней к Бэлле, когда они оставались наедине. Он снова начал петь, стал зависать с Братьями не ради тренировок, а ради веселья. У него появилась новая улыбка – та, которую она раньше никогда не видела, а сейчас не могла дождаться, чтобы увидеть снова.
Свет был в его глазах, в его сердце.
Он был… счастлив. И становился все счастливее.
Словно прочитав ее мысли, Зед взял ее руку в свою широкую ладонь и сжал.
Да, он чувствовал то же самое. Это было его самое любимое место.
Слушая историю, Бэлла позволила себе задремать. То же сделала и ее дочка. Они в безопасности; все так, как должно быть.
Их мужчина вернулся к ним… и останется навсегда.
