Тихий скрип двери. Даже не глядя, могу точно сказать, кто это. Лишь один обитатель замка мог столь бесцеремонно проигнорировать мои слова и просьбу не беспокоить.
- Я же просила, Ри, - не останавливаясь и продолжая плести заклинания, бросила через плечо, для надёжности найдя точку на полу и не отрывая от неё взора. - Не надо меня сейчас трогать, пожалуйста, я не в настроении...
- Я чувствую, - мелодичный голос сбил с шагу. Запнувшись, на мгновение остановилась, но всё же продолжила путь дальше. - По-моему, только слепой не заметил бы резкой перемены в твоём настроении. Аста, я знаю, мы не в самых лучших отношениях, но всё же, думаю, мы могли бы...
Подавила раздражённый вздох. Ненавижу этот мир. За то, что в нём не дань даже отдать дань погибшему человеку, ставшему частью твоей и без того разодранной на куски души. Корана заслужила от меня этот последний подарок.
Остановилась, сложив веера и убрав их за пояс. Поклон напротив окна, в знак уважения и благодарности за терпение и понимание. Кора не осудит меня за то, что я не смогла исполнить полный траурный танец. Выпрямившись, подошла к открытым створкам и опёрлась ладонями на подоконник, закрыв глаза, медленно вдыхая прохладный ночной воздух.
- Ниэль, вам снились вещие сны? Те, что позже воплощаются в реальность с пугающей достоверностью? - голос не дрожал, позволяя скрыть обуревающие меня эмоции.
- А что? - эльфийка предусмотрительно не приближалась, продолжая стоять на пороге.
- У меня бывают такие сны. Их даже сновидениями назвать сложно, скорее перенос сознания, по только Хранителям ведомому принципу выбирающему, куда ему отправиться. и сегодня я видела один такой вот "сон"... - тихо хмыкнула, сжимая пальцами подоконник так, что стало больно, на кончиках пальцев выступила кровь, вместе с острыми когтями, вспоровшими кожу. С трудом справившись с собой, подавила боль, снова окружив себя стеной легкомыслия и вечного счастья. - И в этом "сне" я видела чужую смерть, навсегда изменившую меня и мою семью...
Небольшая ложь. Я не видела всего, но невозможность дозваться до Кораны, то, что она никак не ощущалась всеми нами, а прежние нити-связи и не думали восстанавливаться, всё это... Всё это вынуждало сделать один единственно верный вывод: Корана мертва.
И сколько бы боли и отчаянья мы не испытывали, она не вернётся.
- Аста...
- Я хочу остаться одна, - тихо, но твёрдо произнесла, упёршись взглядом в темноту за окном.
- Но...
- Я. Хочу. Остаться. Одна!
Голос сорвался, а вместе с ним наружу вырвались так долго и тщательно оберегаемые эмоции, обнажая душу, выставляя мою боль и скорбь напоказ, хотя мне уже было совершенно наплевать. Я устала, устала держать всё в себе.
Дверь захлопнулась, давая шанс предаться собственной боли в гордом одиночестве. Если бы у меня была возможность закончить этот злополучный танец, я бы выплеснула в нём всё, что накопилось в душе. Вот только сейчас чтобы не начала делать, всё будет валиться из рук. Просто потому, что состояние шока прошло, и чувства вернулись, усиливаясь с каждым вздохом, с каждым жестом, с каждой новой мыслью...
На негнущихся ногах дошла до стены, где находилось зеркало, в полный рост. Прислонившись к нему лбом, провела пальцем по гладкой поверхности, очерчивая собственное лицо. В глазах застыло выражение пустоты, полнейшей и невыносимой, как будто у меня забрали что-то очень важное, что-то занимавшее значительную часть в моей душе.
- Зачем? - шепнула, повернувшись к зеркалу спиной и медленно сползая вниз. Обхватив голову руками, закрыла глаза, снова глотая солёные слёзы. - Зачем?! Кора...
Погрузившись в себя не сразу заметила, как тонкие пальцы гладят меня по затылку:
- Поплачь, - Эль села рядом, не делая попытки прижать меня к себе или утешить ещё каким способом. Она просто перебирала пряди волос, так де как часто делала Корана. - Станет легче, правда...
Уткнувшись лицом в колени, молча плакала, отпуская Кору, выплёскивая скопившуюся боль и скорбь.
"Я всегда буду любить тебя, сестрёнка..."
Два дня спустя...
Сеш'ъяр
Время лечит.
Смысл этой фразы для него всегда оставался туманным. Он не представлял, как время может загладить, исцелить полученные раны. И сейчас, когда душа дракона напоминала истерзанный труп, продолжавший бороться за жизнь лишь из-за собственного сына, мужчина отчётливо знал одно - не сможет понять. Никогда.
Как не сможет забыть её, как не сможет избавиться от пустоты и научиться снова улыбаться. Жестокая игра с улыбкой на устах... Попытка получить право на счастье и спокойную жизнь провалилась, оставив на память осколки, так и норовившие впиться в разум и сердце своими острыми, отравленными гранями.
Прикрыв глаза, невольно коснулся висевшего на тонкой золотой цепочке кольца, перекочевавшего с пальца на шею. Если бы не сын, он ушёл бы следом за Корой. Просто потому, что без неё жизнь не имела никакого смысла. Дракон потерял своё особое небо...
А без него всё, что осталось от некогда чудесного зверя лишь тленная оболочка, с нитями серебристой седины в чёрных волосах.
Два дня. Это много или мало? За такой короткий срок удалось сделать многое и в тоже время осознать, что уже не успеешь сделать главного.
И есть ли теперь это главное в твоей жизни?
- Брат, - на плечо легла тяжёлая рука. Сои'шен прибыл в Мальхиор едва ли не одновременно с вернувшимся Сеш'ъяром. Последняя песнь огненной плетью прошлась по всем связанным с ним драконам, в первую очередь ударив по его семье. - Ты должен быть сильным.
- Кому? - хрипло поинтересовался мужчина, чувствуя, как губы растягивает хищный, в чём-то безумный оскал. - Кому я что-то должен, брат? Ты слышал... Я исполнил песнь. А значит, я уже никому и ничего не должен...
- Ты должен своим студентам и Гильдии, Сеш'ъяр. Академия не сможет существовать без своего директора. Ты должен сыну, потому что кроме тебя у него никого не осталось, - Сои'шен на мгновение умолк и добавил, понизив голос. - И, в конце концов, ты должен ей. Ты обещал позаботиться о Рагдэне.
- А она обещала вернуться... - в голосе против воли появились болезненные нотки. - Она обещала вернуться к нам.
- Тебе ли не знать, что порой всё идёт совсем не так, как нам хотелось бы?
- Ненавижу её за это, - опустив голову, сжал пальцы, стараясь заглушить тоску и боль, ставшие уже почти привычными чувства, окутывающие душу и мысли.
