И она побежала. Не оглядываясь, не обращая внимания на хлынувший ливень, не разбирая дороги. Проливной дождь сделал с ее душой то, что не сделал бы ни один психотерапевт – очистил, смыл запах чужого страдания, оставив на пальцах лишь едва уловимый аромат безвременников. В подошедшую электричку Арина садилась уже почти успокоившейся.
* * *
– Прости, это все из-за меня, – в который уже раз повторила Марго.
Они сидели в гостиной. За окном барабанил дождь, в камине жарко полыхали вишневые полешки, сигарета в судорожно сжатых пальцах неспешно тлела, а кофе был крепкий и обжигающе горячий. Почти пастораль, почти идиллия. Если не обращать внимания на призрака в кресле напротив, если не вспоминать венок из безвременников…
– Ты ни в чем не виновата. – Арина говорила, не глядя на Марго. Почему-то смотреть на нее ей было больно. – Никто не знал, что так выйдет.
– Я знала.
– Почему? Потому что ты гадалка?
– Я прорицательница. И пророчества мои уже начали сбываться…
– Одно из твоих пророчеств. Знать бы, сколько их всего…
– Думаешь, я еще кому-то из них могла напредсказывать?.. – В голосе Марго послышалось отчаяние. – Я их всех, конечно, не особо люблю, но чтобы такое…
– Они боялись. – Арина кивнула. – Там, на кладбище, они были напуганы и озабочены. Они надеялись, что ты закончишь предсказание и они все узнают наверняка.
– Я мертва. – Марго сложила руки на коленях. – От мертвой предсказательницы нет никакого толку.
– Кто ее убил? – Мысль эта не давала покоя, не выходила из головы. – Кто мог совершить такое?!
– Я не знаю. Я вообще ничего не понимаю.
– И… где она сейчас?
– Уж точно не здесь. Хоть после смерти этой девочке повезло. – В голосе Марго послышалась жалость. – Она ушла. Насовсем.
– А тело? Марго, мы оставили там ее тело.
– Так же, как совсем недавно оставили мое. Какие проблемы?
– Мы тебя не оставляли. Тебя нашли.
– Тогда позвони этому своему профессионалу, пусть и ее найдут.
Позвонить Волкову? После того как она поклялась не иметь с ним ничего общего? После того как услышала в трубке голос-колокольчик? «Андрюша, ну сколько можно…»
Нет! Ведь ясно же как божий день: он устал ей помогать, у него другие, куда более важные дела.
– Я позвоню. – Арина, кивнув, достала из сумки телефон Марго.
– С моего?
– Ты возражаешь? Мой светить в полиции нельзя.
– У тебя, я смотрю, с полицией сложные отношения…
– У меня нет с ней никаких отношений. И я очень надеюсь, что не будет. Так я звоню?
– Звони, мне не жалко. В этом даже есть что-то… кармическое.
– В этом нет ничего кармического. Просто твой номер не приведет их никуда.
– Он приведет их прямо на кладбище, к моей свежей могиле!
– А у Флоры нет даже этого! У нее нет глаз! Флору не просто убили, ее мучили, Марго!
– Как думаешь, нас с ней убил один и тот же человек? – спросила гадалка испуганно.
– Я пока не могу ни о чем думать, мне нужно позвонить.
Арина не знала, принимают ли в полиции анонимные звонки, но очень на это надеялась. Она постаралась быть краткой, максимально краткой, чтобы уложиться в шестьдесят секунд. Кажется, такой звонок нельзя отследить…
– Кому ты нужна, чтобы тебя отслеживали? – Марго прочла ее мысли. – Для них – это обычная рутина, только и всего. Пришлют какого-нибудь сельского участкового. И хорошо, если вообще сегодня. Думаешь, в полиции есть доверие анонимам?
– Я не знаю… Она там одна… под дождем.
– Дождь – это не самое страшное зло из того, что с ней приключилось.
Арина хотела сказать, что самым страшным для Флоры стало предсказание, но прикусила язык. Марго в этом не виновата. А того, кто виноват, пусть ищет полиция. Но Марго, похоже, снова услышала ее мысли, потому что посмотрела с укором, покачала головой так, что Арине захотелось провалиться под землю.
– Прости.
– Не нужно извиняться. Если разобраться, я втянула тебя во все это, заставила искать… тела.
– Хватит, Марго, – попросила она устало. – Меня никто не заставлял, я просто не знаю, как с этим справляться. У меня нет опыта. Понимаешь? И я совершенно не понимаю, чем еще могу тебе помочь.
– Он будет убивать дальше, – сказала Марго неожиданно решительным тоном. – Тот, кто это все затеял, не остановится.
– Это предсказание? – осторожно поинтересовалась Арина.
– Это интуиция и жизненный опыт. – Марго зевнула, притворяясь, что устала. Призраки не могут уставать, и спать им не нужно. – А пойду-ка я отдохну, – сказала она легкомысленно.
– Куда? На улице дождь.
– Я мертва. – Она посмотрела на Арину, как на неразумное дитя. – Мне дождь не страшен.
– Ты ведь вернешься?
Сказать по правде, она сама не знала, какой ответ хочет услышать, но, когда Марго молча кивнула, вздохнула с облегчением.
– Если увидишь Блэка, передай, чтобы шел домой.
Пес куда-то запропастился, в электричке они ехали уже без него. Но с Блэком такое случалось. Наверное, призракам иногда необходимо побыть в одиночестве.
– Так он меня и послушал. – Марго погладила Марусю. – А вот от этого, – гадалка кивнула на свой телефон, – я бы на твоем месте избавилась, от греха подальше.
Совет был правильный. И очень своевременный, потому что молчавший все это время мобильный вдруг разразился пронзительной трелью. Арина вздрогнула от неожиданности, испуганно посмотрела сначала на экран, потом на Марго. Номер высветился незнакомый.
– Ну что ты смотришь? Это наверняка из полиции, перепроверяют, или что они там делают в таких случаях. Отключи его!
Сделать это с первого раза не получилось, пришлось мобилизоваться. Наконец нетерпеливые трели оборвались, и комната погрузилась в благословенную тишину, нарушаемую лишь шумом дождя. Арина без сил опустилась на тахту, растерянно повертела телефон в руках.
– Что с ним делать?
– Закопай в саду. – Марго пожала плечами. – Или лучше утопи. Есть тут поблизости какой-нибудь водоем?
– Река.
– Вот, утопи в ней. И не жди, пока погода выправится. От улик лучше избавляться как можно быстрее.
Сказала и исчезла. Значит, на речку идти придется одной…
* * *
К вечеру дождь немного стих, но легче на душе не стало. Марго и Блэк где-то бродили, а Арина, не находя себе места, пойманным зверем металась по дому. Ей бы сесть и хорошенько обо всем подумать, однако она не хотела. Потому что, если начать думать, придется вспоминать не только то, что она позволила себе запомнить, но и все остальное, а это невыносимо.
