Сидеть оказалось неожиданно удобно; стена и пол очень органично подстраивались под все выпуклости и вогнутости тела, и ощущения возникали как в хорошем эргономичном кресле. Через несколько мгновений меня даже приподняло над полом, ноги слегка свесились, и поза стала совсем удобной.
А неплохие технологии у этих черных!
Я осторожно, на пробу, погладила ладонью пол – такой же мягкий и шершавый, как стена – и неожиданно для себя самой начала потихоньку успокаиваться. Все-таки кем бы ни были эти существа, а ведут они себя вполне разумно. Причем разумно очень… по-человечески. Дядя прав: больше всего это походило на захват корабля, причем даже не пиратами. Они действовали слишком гуманно для преступников, не применяли силу без необходимости и вообще вели себя крайне корректно. Скорее уж как полицейские!
От последней мысли я на мгновение растерянно замерла, так и эдак ее поворачивая и обдумывая. А ведь и правда. Может, они на самом деле – исконные обитатели этой планеты, которые решили задержать нас «до выяснения»?
С другой стороны, ничего особенно оптимистичного в этом варианте не было. Кто знает, до чего они довыясняются! И вообще, не они ли довели до такого состояния обитателей базы?!
Последняя мысль показалась не слишком достойной доверия. Если это так, зачем им мог понадобиться уже неплохо знакомый Кузнецов? Для возвращения обратно на базу? Странно. Эльфийка вон со своим пегасом спокойно бродит по лесу, и ничего! А покладистостью профессора она не отличалась, на предложение погостить подольше ответила категоричным отказом и наверняка сопротивлялась бы, попытайся мы задержать ее силой. Может, ее пока просто не поймали? Или подобное поведение женщины полностью их устраивает?
В общем, я не вполне понимала, что именно, но чувствовала – что-то не срастается.
Одно не вызывало сомнений: мы явно столкнулись с совершенно чужой цивилизацией. Только на этот раз – почти человекоподобной. Не в плане внешности, но в смысле общей логики поведения и образа мыслей. И это показалось… страшным.
Все биологически близкие нам цивилизации были основаны землянами в Первую космическую и оставались вполне человеческими. Даже несмотря на то что за пару тысячелетий развития обитатели некоторых планет заметно изменились, чтобы приспособиться к новым условиям. Не всегда естественным путем, иногда сознательно проходя через генетические модификации.
С одной стороны, это было досадно: о встрече с «близкой родней» люди мечтали столько, сколько вообще задумывались о космосе. А вот с другой – это обнадеживало. Потому что близость психики и облика означали и близость условий для комфортного существования, которая с большой долей вероятности могла привести к соперничеству, а стало быть, к конфликтам и войнам за территории. Мы знали несколько весьма высокоразвитых цивилизаций (если считать признаком цивилизованности выход в космос и межзвездные перелеты), но с их представителями существовали почти параллельно и контактировали очень редко. Еще несколько видов числились условно-разумными, но с ними было совсем уж сложно: ученые даже толком не могли определиться, считать ли их живыми существами или нет, какие уж тут контакты!
Чем эта встреча кончится для нас и для человечества в целом? Если последний вопрос еще мог вызывать какие-то сомнения – в конце концов, может быть, у них только технологии перемещения и развиты (о физической силе и неуязвимости для бластеров я старалась не думать), или они вполне миролюбивы, – то наша собственная участь виделась исключительно печальной. Чем дольше я сидела в своем углу, тем мрачнее становились жизненные горизонты и тем хуже – мое настроение.
Страх вскоре окончательно выветрился, уступив место унынию и тоске о собственной загубленной жизни. Я пыталась убедить себя, что совершенно не обязательно нас съедят или используют для опытов, но получалось плохо.
Пропал и страх за Ваньку. Я раз за разом прокручивала в голове сцену с его неразумным поступком и последствиями оного и в конце концов сумела убедить себя, что младший пострадал не так сильно. Кажется, я видела, что за мгновение до нашего исчезновения брат начал шевелиться и даже предпринял попытку встать. Может, правда видела, а может, придумала для собственного успокоения. И сейчас мне не хотелось задумываться об этом: что-то выяснить или как-то повлиять на события я все равно не могла. Интуитивно ощущала, что барабанить в стены бессмысленно, а никаких других способов связи с окружающим миром у меня не было.
В конце концов я окончательно сползла на пол, свернулась калачиком и вскоре ощутила, что пол опять изменился, подстраиваясь и помогая мне улечься поудобнее. Такая забота, особенно в настолько нервной ситуации, оказалась очень приятной. Несмотря на четкое понимание и уверенность, что все это делает автоматика, я ощутила прилив благодарности и снова погладила бархатистую поверхность.
Что ж, в любых обстоятельствах нужно искать плюсы, и один я видела даже сейчас: по крайней мере, тюремщики заботятся о нашем комфорте.
Стоило об этом подумать, как организм решил напомнить о своих нуждах. Некстати вспомнилось, что я не ела с утра и пропустила обед. Тогда я была не голодна, а сейчас очень сожалела об упущенной возможности. Впрочем, голод и жажда – лишь одна часть проблемы, их можно потерпеть хотя бы некоторое время. Гораздо хуже обстояло с отправлением другой естественной потребности организма. Что делать, если вдруг приспичит, я не представляла совершенно.
За этими мрачными мыслями я незаметно задремала. Катастрофически не хватало одеяла, но лежать все равно оказалось удобно, в камере было тепло и при этом не душно, а еще умеренно крепкому сну поспособствовала усталость после долгого напряженного рабочего дня.
Мне даже что-то снилось. Очнувшись, я не сумела вспомнить, что именно, но к собственному искреннему удивлению поняла: кошмаров не видела. Я чувствовала себя бодрой и вполне отдохнувшей, и это пришлось зачислить в плюсы.
Минусов, увы, накопилось значительно больше. Во-первых, я понятия не имела, сколько проспала, где нахожусь и что за это время успело произойти; вот когда пожалела, что так и не установила себе имплантаты. Время отслеживала бы с точностью минимум до секунды! Во-вторых, очень хотелось есть. Настолько, что сводило желудок, и, кажется, именно это ощущение меня разбудило. В-третьих, нестерпимо хотелось умыться и, главное, почистить зубы. Ну и в-четвертых, остро встала проблема, о которой я думала вечером: очень хотелось в туалет.
Правда, долго страдать в одиночестве мне на этот раз не дали, вскоре на пороге возник тюремщик. Причем его сегодняшняя внешность оказалась настолько неожиданной, что я несолидно вытаращилась, пытаясь понять: по-прежнему ли я сплю, страдаю галлюцинациями или это – реальность. И в последнем случае становилось особенно интересно, какое отношение это существо имеет ко вчерашним кляксам? Оно – одно из них или что-то принципиально иное?
