Наверное, Скала — единственный из всех людей, кого захочешь переманить на свою сторону.
И Рейдж обязан был закончить чем-то стареньким, но добротным. К тому же, прошло, по меньшей мере, три недели с тех пор, как он в последний раз видел, как Ганс Грубер падает с Накатоми Плаза, плюс сейчас было Рождество.
#подходящийфильмсезона
— Бит? Ты в порядке? — Не дождавшись ответа, он повернул голову в другом направлении. — Она спит? — спросил он у Мэри.
И тут, не получив ответа, Рейдж улыбнулся, пошарив рукой. Он нащупал запястье Мэри, и его супруга, засопев, повернулась в его сторону, ее нога переплелась с его, и она вздохнула, погружаясь в глубокий сон. Потом он нащупал запястье Битти, которое было еще меньше, и, как и Мэри, малышка повернулась к нему, ее голова устроилась на его бицепсе, волосы упали вперед, щекоча его руку.
Рейдж улыбнулся, продолжив не-смотреть фильм.
Вопреки слепоте, он чувствовал себя сильным, как бык, огромным, словно гора, смертоносным, как кобра… назовите любую метафору для мужественности, и он подпишется под ней.
Это не шовинизм — желание защищать своих женщин. Так положено, и не потому, что женщины не могли постоять за себя или не отличались умом. Просто женщины намного важнее мужчин, так будет всегда, и где-то на уровне мозговой подкорки он гордился тем, что имеет возможность быть супругом и отцом.
Боже, он чувствовал себя целым, его шеллан и его дочь завершали его, давали ему его силу и цель в жизни, уравновешивали, хотя он не осознавал всю шаткость своего положения.
Забавно, ощущения очень напоминали влюбленность: откровение, которое делало окружающий мир красивее, ценнее.
Как по наводке, словно судьба решила преподнести ему подарок, к нему медленно вернулось зрение, мерцание экрана, очертания сидений и темного зала… его прекрасные женщины… все показалось в нерезком фокусе.
Словно его взгляд на жизнь пропустили через фильтры «Мерчант Айвори».
И только подумать, без своей Мэри он бы не узнал всего этого.
Дражайшая Дева-Летописеца, было больно видеть гипсы, напоминание о страданиях Бит и его мгновенное воспламенение возвращало Рейджа туда, где он не хотел находиться. Но он улыбнулся. Битти настояла, чтобы гипс на ногах был голубого цвета, а на руках — серебристого — в цветах его рода. И все домочадцы расписались на них черной ручкой, наслаивая подписи и сообщения друг на друга, на пометке Короля было пожелание доджена, кто-то из Братьев нацарапал послание рядом с каракулями Наллы, даже Бу и Джордж оставили отпечатки лап с помощью чернил.
Сейчас с Бит все нормально, сказал он себе. Она в безопасности, с ним, Мэри и другими домочадцами.
Все будет…
Когда Аргайл садился на заднее сиденье лимузина из восьмидесятых, кивнув медвежонку Тэдди, Рейдж заметил, что он и его семья были не одни в кинотеатре.
Лэсситер стоял слева, прислонившись к обитой тканью стене, на его лице играли отблески с экрана — словно пламя в камине.
Черные и светлые волосы были распущены, и на нем была простая майка и спортивные штаны — ничего примечательного… и значит, им нечего делать в гардеробе падшего ангела.
Даже на расстоянии и несмотря на полумрак и туманное зрение, стало очевидно, что Лэсситер был мрачен.
Он даже не смотрел на фильм.
От чего Рейдж начал просить о невозможном:
— Скажи, что пришел поделиться шуткой из «Пляжа», — хрипло пробормотал Рейдж. — Или потому, что купил мне спальный мешок с «Русалочкой».
Лэсситер молчал, казалось, целый год, хотя на самом деле пауза длилась не дольше двух секунд.
Что, учитывая внутренние часы Рейджа, которые частили как бешенные, подтверждало относительность времени.
— Я хочу, чтобы ты запомнил, что я тебе скажу, — начал ангел… голосом, на фоне которого Уолтер Кронкайт[43]говорил фальцетом с зажатыми в тиски яйцами. — Не теряй веры. В конечном итоге, все образуется.
Рейдж повернулся в сторону гипсов.
— Хэйверс сказал, что вправленные кости срастутся за шесть недель. А после… в смысле, все боятся превращения, скачок в росте будет терпимым. Даже если в последствии потребуется физиотерапия или операция, мы воспользуемся другой анестезией и болеутоляющими и…
Когда он повернул голову, ангел уже исчез.
Нахмурившись, Рейдж извернулся на месте.
Лэсситер не шел к выходу; такое ощущение, словно ангела и не было в кинотеатре.
— Рейдж? Все в порядке?
Услышав сонный голос Мэри, Рейдж повернулся лицом к экрану. Открыв рот, он…
Захлопнул его. Покачал головой. Попытался снова.
— Э-э… да. Я в порядке. Хм… ты видела Лэсситера?
— Нет. Кроме нас здесь никого не было.
Моргнув, Рейдж окинул взглядом темное помещение. Он на самом деле видел это? Или ему приглючилось…
Он все еще был слеп или ему это снится?
— Эм… да. Да, конечно.
— Хочешь, принесу что-нибудь поесть? — Его Мэри Мадонна прильнула к его груди, чтобы смахнуть его волосы назад. — Ты неважно выглядишь. Мне позвать Дока Джейн?
Рейдж мог лишь смотреть на ее красивое лицо. В истории мира встречались женщины, которых остальные считали писанными красавицами, чьи черты лица, изгиб губ, глаза и брови приравнивались в глазах сторонних наблюдателей к сногсшибательной красоте.
Если спросить его, то Нефертити и в подметки не годилась его шеллан.
Для него Мэри была золотым стандартом, эталоном для остальных металлов.
— Я за Доком Джейн…
Когда она собралась встать, Рейдж поймал ее руку и мягко притянул к себе.
— Я в порядке. Просто выдался сложный день. Который час?
Ему удалось отвлечь Мэри, и она посмотрела на часы… его золотые Президентские Роллексы, которые булыжником смотрелись на ее хрупком запястье.
— Семь часов. Точно не нужна помощь?
— Здесь есть все, что мне нужно. — Придвинувшись, Рейдж поцеловал ее в губы. — И хорошо, значит, у меня двенадцать часов, чтобы приготовиться к Первой трапезе.
— Она уже идет. Сейчас семь вечера. Так, что насчет еды?
— Не, я в норме.
— Рейдж, что случилось?
Он поерзал в кресле.
— Ничего. Кошмар приснился.
Да. Это должно быть простым кошмаром.
Лэсситер без кислотно-зеленой зебры и розово-серебристой повязки на голове а-ля Оливия Ньютон-Джон[44]и ее «Приведем себя в форму»[45]?
Плод воспаленного сознания. Не иначе.
— Ты уверен? — мягко спросила Мэри.
Кивнув, Рейдж постарался расслабиться, когда Мэри снова устроилась на нем, положив голову на плечо. Она посмотрела поверх его груди на Бит, проверяя малышку, и погладила локон ее темно-каштановых волос.
— Такая храбрая, — прошептала его шеллан.
— Самая храбрая.
— Боже, вчерашняя ночь в клинике была ужасной.
— Перед тем, как они заново сломали нашей дочери руки и ноги? Или… стой, когда я проделал люк на подземном уровне клиники? — Рейдж потер лицо, а потом взял ее за руку. — Не верю, что мы прошли через это.
— Я тоже. — Но потом она улыбнулась ему. — Благодаря таким испытаниям наша семья становится крепче. Мы не сдаемся. Мы преодолеваем проблемы и становимся сильнее. Смех и веселье, хорошие времена — чудесная часть жизни. Но сложности… вызовы, с которыми едва удается справиться, падение с небес на землю, которое встряхивает тебя, отбирает кислородную маску и воздух, и начинает казаться, что вся жизнь летит под откос? От этого крепнут связи.
Рейдж подумал о своих братьях. О Короле. Других жителях этого дома.
Потом о своей Мэри и Бит.
Заморгав, он поцеловал ее в макушку.
— Ты умеешь подобрать нужные слова.
Мэри потерлась щекой о него и прижалась губами к груди. Потом посмотрела на большой-как-в-кинотеатре-на-открытом-воздухе экран перед ними.
— Значит… «Крепкий орешек» — твой любимый фильм?
— Да, наверное. — Он сжал ее руку. — Либо «Орешек», либо «Крестный отец». Блин… еще очень нравится «Гнев Кхана». Плюс Райан Рейнольдс устанавливает новые стандарты. Не знаю. Это как выбирать любимое мороженое… слишком большой выбор и все зависит от настроения, понимаешь?
— Ммм-хмм. Уверен, что не хочешь есть?
— Я лучше здесь побуду.
Когда она зевнула, Рейдж перевел взгляд на фильм, пытаясь понять, как вернуться к прежнему состоянию. И не мог.
Как и в случае с разбитым стеклом, он не мог восстановить чувство безопасности и уверенности.
Лэсситер нависал над ним, хотя физически его не было поблизости.
В своем сне Акс вернулся в спальню Элизы. Он был в той же одежде, в которой поднялся тогда на второй этаж, и сидел там же — в изножье ее кровати. Двойные двери в ее ванную были широко распахнуты, мебель и декор оставались неизменными… но все было таким смутным, словно специальный генератор в углу комнаты нагнетал клубы белого дыма.
