– Потому... – он обхватил себя за плечи, спрятав лицо. От недавней безмятежности и ребячества не осталось и следа. – Нельзя...
Айна вздохнула. Она ничего не понимала, кроме того, что этот мальчик полон тайн. И от тех тайн ему больно и страшно.
– Ладно, Ли, не будем об том, раз нельзя. Но на самом деле это же такое чудо... то, что ты умеешь лечить людей... Спасибо тебе.
Он хмыкнул и повел плечом.
– Да не за что... Ты бы так же сделала, если б я три дня валялся беспамятный... с горящими ранами.
Айна замерла.
Три дня?
Наверное, у нее было очень растерянное и глупое лицо, потому что Лиан, оторвав голову от колен и глянув на Айну, вдруг рассмеялся, будто забыл разом все свои страхи.
– Три дня? Ты ничего не путаешь?
– Нет. Хозяйка уж лекаря хотела звать. Я сказал обождать еще денек... – он почесал лохматую макушку и добавил небрежно: – Я и сам-то только вчера прочухался к вечеру. Глаза открыл, а тут она... Уна. Я сначала испугался, а потом понял, что она хорошая... Одежду мне новую, вот, дала. И еды досыта. Ну, и вообще... Я обычно людей вижу. Знаю, чего от них ждать.
«Кроме того раза, когда тебя сцапали», – с грустью подумала Айна.
Лиан словно услышал ее мысли.
– Жаль, что иногда этот дар меня подводит... – сказал он.
– Да уж... Ли, а ты рассказал Уне про все... что было?
Вопрос был простой. Без подвоха. Но Лиан снова закаменел и словно отдалился, хотя все так же сидел рядом. Несколько мгновений он смотрел пустым взглядом в стену у Айны за спиной, а потом прикрыв глаза, прошептал:
– Я солгал.
– Солгал?..
– Да. Я рассказал, что нас силой держали в чужом доме, но не сказал, где именно... И что нам некуда возвращаться. Что мы сироты, и ты – моя сестра...
– Ох, Ли... – Айна прикрыла лицо ладонями. Она ничего не понимала. – Но зачем?!
Лиан молчал, прожигая стену взглядом. Мочал долго. Но в конце концов он перевел взгляд на Айну. Посмотрел ей прямо в глаза.
– Потому что я не хочу домой, – и добавил, опустив ресницы: – Потому что ты мне нужна, Айна. Очень нужна...
7
Ответить Айна не успела – внизу скрипнула дверь и раздались шаги. Уна вернулась домой. И не одна. Когда она поднялась наверх, следом за ней в спальню вошел седой человек в коричневой рясе храмового служителя. В руке он нес небольшой деревянный ящик с ручкой.
– Очнулась! – воскликнула Уна, увидев, что Айна сидит на кровати, испуганно прижимая к себе край полотнища. Снятых повязок она не заметила. – Ну чего ты, деточка, опять боишься? Уж все плохое позади...
Уна подошла к ним и ласково погладила обоих по головам.
– Вот они, мои подобрыши, брат Керон.
– Вижу, сестра... Но девочка не выглядит умирающей. Похоже, ты поспешила волноваться. Как обычно... Впрочем, давай, я сначала ее осмотрю.
Айна с тревогой отпрянула, когда этот незнакомый священник подошел к ней и поставил свой деревянный ящик на пол у кровати.
– Покажешь мне свои раны, дитя?
Она не хотела. Не хотела, чтобы хоть кто-то кроме Уны и Лиана прикасался к ней. И еще больше Айну страшило, что скажет священник, если увидит ее спину с едва заметными следами от побоев.
– Нет! – воскликнула она. – Не надо! У меня уже ничего не болит!
– Не бойся, дитя, я не обижу тебя, – попытался увещевать ее священник. – Я просто лекарь. Мое дело врачевать людские тела, не более того. Позволь мне взглянуть на раны. Обещаю, я не причиню тебе боли.
И прежде, чем Айна успела хоть что-то ответить, он быстро взял ее за плечи и развернул.
Тишина, повисшая в комнате после этого, была густой и ощутимой, как туман.
– Но я же своими глазами видела... – пробормотала Уна. – Брат Керон, там были такие раны, которые заживают по нескольку недель...
Священник отпустил Айну и удрученно качнул головой.
– Так как же ты это объяснишь мне, сестра?
– Я не знаю... Не иначе, как чудо! Я молилась за девочку все утро... Возможно, Небесная Матерь услышала мои мольбы.
– Возможно... – пробормотал лекарь и снова покачал головой. – Тогда это и в самом деле настоящее чудо. Возможно, тебе стоит почаще возносить такие искренние молитвы за наших больных.
Уна смотрела на Айну так, будто у той по меньшей мере выросли крылья за спиной. В конце концов она тряхнула головой и быстро подошла к сундуку возле кровати. Из него хозяйка дома достала такое же простое коричневое платье, как было на ней самой, и вручила его Айне.
– Вот тебе одежда, детка. Мы будем ждать внизу...
И поспешно спустилась по лестнице. Лекарь еще раз внимательно посмотрел на Айну с Лианом, пожевал губами и последовал за ней.
Едва он вышел, Лиан схватился за голову.
– Шшш, – Айна быстро обняла его, – все в порядке. Он не догадался. Не бойся... Иди тоже вниз. Мне нужно переодеться. А если этот лекарь будет о чем спрашивать, скажи, что я вот такая уже проснулась.
Оставшись одна, Айна быстро облачилась в платье. Оно было излишне плотным для лета и слишком длинным, но зато у нее наконец появилась нормальная одежда.
Когда Айна спустилась вниз, священника в доме уже не было.
– Ушел, – ответила Уна на ее молчаливый вопрос. – У брата Керана много работы при храмовой лечебнице. У меня, по правде сказать, тоже. Там всегда не хватает рук, а сейчас уж и подавно... Это удивительно, что он согласился уделить тебе несколько своих минут... Я очень просила, боялась, что ты помрешь не сегодня-завтра, – она окинула Айну взглядом с головы до ног: – До сих пор глазам своим не верю, что ты тут стоишь на своих ногах, деточка... Вижу, платье тебе совсем велико. Ну ничего, найдем получше. Я живу небогато, но уж на это денег хватит. Хорошо, хоть для твоего братика соседка отдала портки меньшого сына. Малец так вытянулся, что и сносить не успел.
Удивительно, но Уна не пыталась задавать Айне никаких вопросов, а Лиана, похоже, и вовсе считала слишком маленьким для разговоров. Быстро накрывая стол к поздней утренней трапезе, она рассказала, что уже много лет работает при храмовой лечебнице, ходит туда почти каждый день с тех пор, как овдовела. Мужа Уны и ее детей унес большой мор. Только ее одну пощадила злая зараза, оставив хозяйкой большого пустого дома. Слишком большого для нее одной... С той поры все свое время Уна отдавала другим людям.
Рассказала она и о том, что сейчас лечебница переполнена – очень много горожан пострадали во время большого пожара, оставшись без крова и семьи. Словом, рассиживаться дома у нее времени не было: раз уж оба «подобрыша» пришли в себя, ей следовало поскорее вернуться в храм. Мол, ничего страшного, посидите дома одни, в тишине да спокойствии.
Едва густая гороховая похлебка была прикончена, Уна велела Айне убрать со стола, а сама, не мешкая, направилась к двери.
И тут дорогу ей преградил Лиан.
– Матушка Уна, возьми и меня в храм! Я не боюсь крови... Если там нужны руки, пригожусь! Я тоже могу ухаживать за больными!
Он стоял перед хозяйкой дома, не давая ей выйти – тонкий, натянутый как струна, звенящий от напряжения. И Уна только руками развела:
– Да что ты там забыл, хороший мой? Сам еще вчера лежал без сил...
– Нет, я сильный! – Лиан полыхал взором и даже не думал уступать дорогу. – Я могу!
Уна растерянно оглянулась на Айну.
– Ну хоть ты ему скажи, что не надо... Где ж это видано, чтобы малые дети с увечными возились!
Айна смотрела на Лиана. Она видела, что в глазах его вот-вот блеснут слезы обиды. Ведь стоит ей запретить, и он останется здесь... никуда не пойдет. Но обидится очень сильно.
«Почему для тебя это так важно, Ли?»
Она поймала его взгляд и прочла в нем мольбу о помощи. И обреченно отвернулась.
– Мы пойдем, матушка... Раз любые руки нужны, то и наши сгодятся.
В отличие от Лиана, Айна боялась крови. И ей совсем не хотелось смотреть на чужие страдания. Но она знала, что должна идти. Чтобы не есть хлеб в этом доме задарма. И чтобы быть рядом с Лианом, которому она так нужна.
