…Они бы и к Светлому обратились, кто-кто, а Егорушка не отказал бы. Но здесь он появлялся редко. Очень редко. В сущности, Тим-Тима он оставил вместо себя. И уж в сновидениях они с Хозяином встречались гораздо чаще. От него-то фамильяр и узнавал новости о семье, спасшей его и вырастившей. На самом деле, он никогда нас не забывал и даже скучал иногда, а все его гримасы, когда он якобы нас с девочками игнорировал, строил с одной целью: чтобы мы по нему не грустили. Позже, войдя в силу, он даже сумел потихоньку приглушить воспоминания о себе.
Хозяин же, неся службу у самой Макоши, многому у неё научился. В том числе и предвиденью, и просчитыванию вариантов судеб, пусть не всех людей, но, по крайней мере, близких. Он-то и посоветовал Тимычу заглянуть как-нибудь в сны одного юного кидрика, тоже фамильяра, и подружиться с ним. Дескать, пригодится такое знакомство. Ещё и на пользу всем пойдёт.
А чудесное зеркало… что — зеркало? Чтобы из него путное извлечь, нужно ещё знать, на что настраиваться. Основные сведения котик черпал в сно-хождениях, а уж от зеркала требовал детали. И так напрактиковался, что и впрямь иногда чувствовал себя мудрым-премудрым. Но нос не задирал. Он же, вдобавок, и очень скромный, вот…
Засмеявшись, я тактично прерываю этот поток самовосхвалений, почёсывая ему за великолепными ушами и под подбородком, чем доставляю несказанное удовольствие. Ну, в самом деле, каков бы ты ни был молодец и талантище, а сам себя так не почешешь, по-человечески, когти ибо. Да и приятна человеческая ласка, что уж там, ничем не заменишь.
— Про то, что ты у нас неповторимый, даже спорить не буду… Ты мне вот что скажи: ты Люсю сюда и в самом деле на постоянное жительство перетащил? А она согласится? У неё ведь и свои какие-то планы на жизнь. Через год, например, замуж выйти…
Кот сердито фыркает.
— Это мы ещё пр-роверим, что за жених! Ежели по любвиу — пусть женится, а по р-родительскому сговор-ру — извини-подвиньсяу! Нам тепер-рь не каждый подойдёут.
— О! — глубокомысленно замечаю я. — Это почему же?
— Сама знаешь: в Люсеньке проснулась магияу. А она — девочкау взрослая, но пр-ростая, читать-писать обучена, а магии её никто не учил. Даже с бытовыми плетениями такого можноу наворочать, если с Силой не справишься! Ей и мужа надоу себе под стать искать. А пр-рямо сейчаус — неделю-другую отсидеться в долинеу, потому как здешняя магияу все всплески глушит, а у неё они ещё могут быть, выбр-росы… А потоум одна дор-рога — в магическую школу. Пр-ригляжусь к ней за это вр-ремя, опр-ределю, к чему способности… Но главноеу, конечноу, что фамильяр к ней привязался, вот что. Люся может и в городе учиться, а вот ему — лучше будет здесь.
Вспомнив густейший лес, озёрные берега, рассказы о просторной долине, согласно киваю.
— Это точно. Думаешь, пчёлки за ним присмотрят? Справятся?
Он улыбается своей чеширской улыбкой.
— Присматр-ривать за ним будут как р-раз не пчёлки. Они, конечноу, покор-рмяут, поигр-рают, пр-риучат чистоту соблюдать, р-раскажут, как себя вести… А вот уму-р-разуму наставлять его будет кое-кто другой.
Я заинтригована.
— Кто же?
— Давай лапу!
Его пальчики вдруг становятся гнущимися, как у человека, и такими же сильными. Каким-то образом Тим-Тим хватает меня за руку и легко сдёргивает с сиденья качелей, за собой… вверх! И вот уже, как две кометы, мы устремляемся в звёздное небо.
Глава 9
— Ийехоу! — вопит кот в восторге. И я тоже ору, но больше от страха:
— Тим, с ума сошёл? Мне же нельзя… так! Я беременна, ты забыл?
— Это тебе неспящей нельзяу, а во сне всё можноу! Полетаем! Не бойсяу!
И зависает со мной… Сказать бы — на головокружительной высоте, а вот не кружится голова-то! Зато во всём теле восхитительная лёгкость, будто я воздушный шарик, что так и рвётся вверх, вверх! Кажется, не придерживай меня Баюн — я бы так и унеслась в стратосферу, сама, без посторонней помощи.
А звёзды, какие здесь звёзды! Они приблизились, честное слово!
А что внизу?
Пересилив страх, опускаю взгляд и замираю в восхищении. Красота-то какая! Простор — разве что с открытым морем сравним. Вся долина как на ладони, этакое огромное блюдечко с лесами, речушками, озёрами, деревенькой, да ещё обрамлённое каёмкой-горами, и кажется — только яблочка наливного не хватает, чтобы оно раскрутилось и приблизило картинку. Горные пики розовеют, отражая полосу рассвета, над озерцами стелется туман, настоящий, не сно-ходческий; из труб крошечных домов поднимаются дымки… А вот ещё видны постройки, красивые особнячки, каждый в своём стиле, от скромного коттеджика до небольшого замка, и разбросаны кто где: три, в том числе и «наш» — в лесу, изрядно отдалённые друг от друга, два — в горах, на противоположных сторонах «блюдца», один на островке посреди самого крупного водоёма. К нему от берега тянется ажурный мостик.
— Красивоу?
— Красиво, — выдыхаю я. — Бесподобно.
И чувствую, что подвешенное состояние ничуть не беспокоит. В какой-то мере оно привычно, похоже на парение в бестелесном виде: именно так мне чаще всего приходилось путешествовать в первых осознанных сновидениях.
— Тимыч, а я могу летать одна, без тебя?
Он фыркает.
— Конечноу. Тепер-рь можешь. Стоит телу один р-раз запомнить ощущенияу — и ты всегда сумеешь их повторить. Это и в р-реальности р-работает, толькоу медленнее. Пр-робуй!
И по очереди демонстративно отжимает свои пальчики с моего запястья.
У меня даже сердце ёкает… но вниз я не ухаю, вопреки опасениям. Просто остаюсь на месте и даже чувствую под ногами опору, будто воздух уплотнился. С замиранием в груди я, помедлив немного, делаю движение, чисто на рефлексах, как в большой воде — в море или бассейне — чтобы развернуться и… нырнуть, да? И у меня получается! Вязну в воздухе вниз головой, но не падаю камнем туда, к земной тверди, а снова висю… вишу. Видимо, для дальнейшего «погружения» чего-то не хватает.
— А тут у каждогоу свой способ! — мурлычет Тим-Тим. — Попр-робуй и дальше в тоум же духе!
Стоит мне сделать характерное движение руками, как при плавании кролем, вернее даже — обозначить его, как я легко продвигаюсь вперёд. Не на полметра-метр, как в воде, и не останавливаясь после «гребка», а плавно скользя в заданном направлении. Лёгкий толчок плечами, будто сама себя ускоряю — и да, движусь быстрее! Ийехоу! Сейчас тоже завоплю! Как здорово!
Раскинув лапы в гротескном движении, будто мультяшный кот, вообразивший себя вороной, меня догоняет Тимыч.
— Во-от! Видишь, как легкоу? В др-ругой р-раз на метлеу попр-робуй, увидишь — получитсяу! Можешь даже в ступе, если найдёушь…
Расхохотавшись, я делаю в воздухе кувырок — и отлично справляюсь! Будто всю жизнь акробатикой занималась.
— Ты меня не путай, я не ведьма и не Баба Яга, мне и так нравится! А что, любого можно научить летать? Я имею в виду — во сне?
— Если верит — полетит, — лаконично отвечает кот.
Особо пока не задумываюсь: полёт опьяняет, заставляя забыть обо всём. Делаю в воздухе несколько кульбитов. Ух, хорошо! И никаких неприятных ощущений вроде прилива крови к голове, никакой потери координации!
Наверное, обрети я такое умение наяву — довольно долго трусила бы, боясь рухнуть с небес и разбиться. Но сейчас в моей умной голове сидит твёрдая установка: это сон, я в нём всё могу! А если столкнусь с опасностью — надо всего лишь проснуться. Непреложный закон сновидения, такой же вечный, как смена времён года.
— Ну, ладноу, ладноу, хор-рош р-развлекаться! — ворчит, опять догоняя, Баюн. — Ишь, р-разр-резвилась… Погоди немногоу, сейчас ещё одно делоу доделаем — и кур-ролесь, сколькоу хочешь, заслужила. Вот покажу тебе ещё кое-чтоу…
Поманив за собой лапой, он забирает левее и идёт над лесом на бреющем полёте. Заинтригованная, лечу следом.
— А что это будет?
— Скор-роу увидишь!
Ага, должно быть, он несётся вон к той поляне, настолько большой, что видно её издалека, даже в предрассветных сумерках: обширная такая проплешина на кудрявости леса. И что там такого интересного? Какие-то сооружения, смутно что-то напоминающие… Однако на подлёте к цели мы минуем ещё один широкий прогал среди деревьев, не идеально круглый, как поляна впереди, а полосой. Вырубленной, зачищенной. Здесь тоже понатыкано множество разных штуковин. Брёвна, например, похожие на спортивные; но тут они натуральные, даже не ошкурены, разве что зачищены от сучков, да ещё ориентированы по всякому. Есть и строго горизонтальные, но чаще — наклонены к земле под разными углами. Столбы со скобами и без скоб, высокие и не очень, с непонятными рогатульками наверху, а некоторые — со смотровыми площадками. Барьеры, высокие и низкие. Щиты в рост человека и выше. Мостики через неглубокие канавы, заполненные песком или водой. Натянутая на колышки сеть, под которой, вероятно, надо проползать… Одним словом — настоящая полоса препятствий!
