На всем образе его светлости Леонарда был какой-то флер детства. Оттого он казался не милым, но даже немного отталкивающим.
— Скажите, это правда, — Он позволил себе перебить отца прямо посередине фразы. — Что темные жрут своих пленников прямо на поле боя?
Ажурная чашечка с липовым чаем в моих руках дрогнула.
— Я не знаю, ваша светлость. — Улыбнулась я. — Не присутствовала на поле боя.
— Жаль. — Даже расстроился он. — Но за столом вы с ними ведь ели? У вас в тарелке тоже были младенцы?
— Я не покидала поместья советника князя. — Видит Светлейший, мне было тяжело держать себя в руках. — Там за столом любили сладкую выпечку.
— То есть советник темного князя — сладкоежка? — Произнес он таким тоном, каким можно было сказать: «То есть большой и злой оборотень носит дамские кружевные панталоны?».
— Не он. Его дочь. — Так же улыбнулась я. Чашку я все же решила поставить. Меня саму уже начало раздражать противное дребезжание о блюдце.
— Вы делили с ним постель? — Леонард даже наклонился ко мне ближе, чтобы не пропустить ни единого моего слова.
— Довольно, Лео. — Прервала императрица, до сих пор благосклонно слушавшая вопросы своего сына.
— Но я хочу знать…
— Это не уместная тема для разговора за столом.
Вот так. Выйдите из-за стола — спрашивай у девы что хочешь. Но не порть маменьке аппетит. Меня мысленно передернуло от той мерзости, в которой только что пришлось искупаться.
— Так вы говорили, что не выходили из поместья? И ничего не видели? — Продолжил император, убедившись, что любимое чадо обиженно замолкло.
— Совершенно нет. Все это время я проводила на территории поместья. Лэрд Андер, пока я была его гостьей, поручил мне обучить его дочь естественным наукам. — Ну, почти не соврала.
Принц фыркнул, а император продолжил:
— Как случилось, что вы оказались в темных землях?
— Меня похитили.
— Темные?
— Нет, это сделал имперский легионер, когда я ехала на отбор.
— С целью выкупа?
— Нет. Накануне он сделал мне предложение? И я отказалась.
— Естественно отказалась. — Фыркнула императрица и ласково погладила своего сына по голове, хотя тот и попытался увернуться, всем своим видом показывая, что «мамино солнышко» не довольно. — Каждая дева мечтает о шансе выйти замуж за бедующего императора.
Упаси меня Светлейший…
— То есть, вы сбежали из-под венца? — Продолжил император, не обращая внимания на комментарии супруги.
— Получается, что так.
— Что подвигло вас бежать на земли темных? Вы решили, что вступить в брак с кем-то из их племени более приоритетно, чем за имперского легионера?
— Я не бежала в земли темных. Я просто бежала, куда глаза глядят. И заблудилась.
— Очень удачно заблудились. Не находите? — Император, видно, очень довольный собой, отправил в рот кусок медового пирога. — В письме, Лэрд Андер очень тепло отзывался о вас. Как думаете, почему?
— Не могу знать. — Одни боги знают, как тяжело мне было сохранять хладнокровие. — Но могу предположить, что плохо отзываться о деве ему не позволило воспитание. Все же он светский… оборотень.
После того, как император понял, что никакой внятной информации от не добьется, он сразу потерял интерес к моей персоне.
Мне быстро дали понять, что аудиенция окончена, и я, раскланявшись, поспешила убраться от них подальше. Чувствовала себя… оплеванной.
Предоставленная сама себе, я принялась бродить по галереям в поисках входа в свои покои. Мне бы конечно стоило в первую очередь найти сестру, но, во-первых, где ее сейчас искать, я не представляла, а во-вторых — мне отчаянно нужно было побыть наедине с собой, и прийти в себя.
Блуждала я часа два, не меньше.
Успела и успокоиться, и подумать о положении, в котором оказалась. И даже обрадоваться, что снята с участия в этом унизительном конкурсе, гордо именуемом отбором невест. Отчасти от того, что главным призом оного было мамино сокровище, по недоразумению названное принцем. Ничего кроме отвращения этот человек у меня не вызывал. Более мерзкий, наверное, только Маркус.
Расстраивало меня только то, что все равно придется провести здесь несколько месяцев, пока идет отбор. Потому что Лиз я в этом гадюшнике не брошу.
Наконец, за очередным поворотом я увидела мальчишку-пажа. Видимо, с первого взгляда юноша определил, то перед ним, а потому просто улыбнулся той улыбкой, на которую способны только дети и сказал:
— В левую галерею и лестница наверх.
Я не успела его даже поблагодарить, как он окликнутый кем-то из соседнего помещения, скрылся за дверями, однако, стоило мне только свернуть в указанном направлении, как я начала узнавать картины, мимо которых проходила, когда шла на завтрак к императору.
Наверху суетились горничные. Как оказалось, многие девы, едва проснувшись и позавтракав, стали подбирать себе вечерние туалеты на предстоящий бал.
Светлейший, сколько же денег улетает, как в бездну на ежедневные балы в течение нескольких месяцев отбора… сто императоров можно было бы женить с размахом.
Сейчас де девы собрались в общей комнате, чтобы передохнуть и предаться последним сплетням. Мне было совершенно не интересно, поэтому я, сухо поздоровавшись, направилась в свои покои.
Идти на бал не хотелось. Да и зачем мне? С другой стороны… ну запрусь я в четырех стенах, и что? И за сестрой не посмотрю (хотя, если она до сих пор без меня не пропала, то уже и не пропадет), и сама взвою совсем скоро. Потому что без дела сидеть не смогу. Надо поискать имперскую библиотеку.
Я начала расплетать прическу, от которой уже начала болеть голова, когда в дверь постучались.
Не дожидаясь моего ответа, Лиз вошла в комнату.
— Привет. Я рада тебя видеть. — Улыбнулась я, неожиданно осознав, что и по ней тоже соскучилась.
— Зачем ты приехала?
Улыбка медленно сползла с моего лица.
— По приказу императора. — Сухо ответила я. — Не переживай, меня сняли с отбора.
— Тебе бы все равно ничего не светило. — Лиз фыркнула. — Такой красавчик как Лео даже не посмотрел бы… на такую как ты.
Она попыталась обдать меня взглядом, полным холодного презрения, явно подражая кому-то, но ее потуги выглядели жалко.
— Не больно то и надо. Видела я твоего Лео. Упаси Светлейший от такого мужа.
— Он — будущий император!
— И от этого не может быть отвратительным супругом? — Я подняла бровь. — Если ты действительно хочешь попробовать побороться за корону и за его сердце, я тебе мешать не буду. Даже помогу, чем смогу. Но очень уж любопытно знать, чем тебе помешал мой приезд?
— Вокруг твоей персоны, сестрица, разразился безобразный скандал! — Она в сердцах даже ножкой топнула. — Даже когда ты была где-то далеко, на меня косо смотрели! А теперь никто не хочет даже не здоровается! Представляешь, я сегодня проснулась, и узнала, что меня обсуждают даже слуги!
— Подожди, а ты-то тут при чем?
— Ну и дурра, ты Анна! — Прорычала она. Лицо ее раскраснелось от гнева, и даже через слой белил моя сестра стала похожа на перезрелый помидор. — При том, что я — сестра главной распутницы этого сезона!
Я сделала глубокий вдох. Это какое-то своеобразное боевое крещение в императорском дворце, или мою жизнь действительно кто-то захотел превратить в пытку?
— Я — не распутница. Отец наверняка писал тебе, и рассказывал, что случилось.
— И что мне теперь? Ходить каждому сплетнику в лицо его писулькой тыкать? Надо было тебе выходить замуж за Маркуса, пока звал! Тогда бы этого ничего не было.
— То есть, я должна была пойти под венец с этим… насекомым, — Не выдержала я. — Чтобы тебе продолжали улыбаться люди, которым на тебя плевать?
— Да ты хоть представляешь, ЧТО о тебе говорят?! Ты сбегаешь с каким-то оборотнем по дороге на отбор! Несколько недель от тебя никаких вестей, весь двор шепчется за моей спиной, когда же это моя сестра принесет в подоле ублюдка-волченка! Потом, как только слухи немного поутихли, императору приходит письмо о тебе, в котором написано: волк наигрался, заберите свою девку обратно, и императорский дворец превращается в осиный улей, и каждый норовит меня ужалить! Потом объявляешься посреди ночи, в компании мужчин в непотребном виде, а утром вся прислуга шепчется, что ты спала в чем мать родила, и не факт, что одна!
