— Так что, мне теперь можно только книги дарить? – спросила обиженно. – Вы видите во мне только старуху!
— Надя! Отец не это имел ввиду, он хотел сказать, что нельзя было так в лоб говорить принцу про куклу.
— А как? Кого он во мне видит? Чересчур умного ребенка, которого интересуют только книги? Я, может, тоже хочу кукол и нормального детства, а не тьму книг, которая меня окружает. Можно подумать, вас интересует только то, чтобы я выросла побыстрей и уехала, – на этом я окончательно разревелась, и отец подхватил меня на руки.
— Никто не хочет, чтобы ты быстрее уехала. Мы тебя любим, Наденька. Просто ты ведешь себя не как все дети, потому и такая реакция у окружающих. Ты просто говори, чего ты хочешь.
— Я ему и сказала.
— Ладно-ладно, не спорю.
Через пару минут после этого зашел Амен с красивой куклой и корзинкой с фруктами. Увидев меня на руках у отца заплаканной, нахмурился.
— Чувствую себя виноватым в ваших слезах, – сказал он, – в следующий раз уточню у вашего отца, чем вы интересуетесь.
Я шмыгнула носом и спрятала лицо на груди у отца.
— Теперь она стесняется, – перевел реакцию Мирослав, – девочки такие непостоянные. Идем, умоешься и прогуляешься с принцем Аменом.
Тихое «угу», было ему ответом.
Кукла мне понравилась, в благодарность легонько поцеловала принца в щеку. Он даже смутился. А на прогулке опять проявила себя не как ребенок, задав серьезный вопрос:
— Почему вы приезжаете ко мне? – словно я не знаю зачем, просто на самом деле хотела услышать от него.
— Звучит странно, но вы, Наденька, моя невеста. Хотя, глядя на вас, сейчас это сложно представить. И мне сложно вас воспринимать ребенком, вы ведете себя слишком по-взрослому. Порой такое ощущение, что в детском теле закрыли взрослого человека.
Как он близок к правде, даже немного напряглась.
— А что значит эта вязь на руке?
— То, что мы помолвлены и вы моя истинная пара.
Чем дальше, тем любопытней.
— Хочу заранее попросить прощения, но следующий раз я смогу приехать только на ваше четырехлетие.
— Я не обижаюсь. Спасибо за куклу.
Все-таки хорошо, когда есть младшие и старшие дети в семье, не скучно. Это я поняла за следующие два года.
Лили хорошо освоилась во дворце, стала проситься пойти погулять в город. Отец посмотрел на нее строго и согласился только в сопровождении охраны. После споров сошлись, что с ней пойдет один охранник и будет держаться на расстоянии. Я посмотрела на отца, на мой вопросительный взгляд он сказал строго:
— Нет, тебе еще слишком рано, едва четыре исполнилось. Лили, я надеюсь на твою осторожность, и на то, что ты не будешь делать глупостей. Договорились?
— Да. А можно мне сладостей купить?
— Тебе их во дворце мало?
— Но я хочу сама что-нибудь купить, я уже давно умею считать, учитель меня хвалит.
— Хорошо-хорошо, выдам тебе немного денег. Но ты же понимаешь, наличие денег у восьмилетней девочки привлечет внимание карманников и просто плохих людей.
— А я много брать не буду, не больше серебряного мелкими чешуйками. Зато на леденцы и булочки хватит.
— Мне что-нибудь принесешь? – сразу попросила у «тетушки».
— Хорошо.
— Лили, – начала тихо Аня, – оденься в черное, оно будет менее броским. Думаю, что-то наподобие костюма для тренировок хорошо подойдет для первой твоей вылазки в город.
— Спасибо! – подлетела Лили к сестре. – А когда ты родишь малыша?
— Может и сегодня, – с улыбкой сказала Аня и погладила сестру по голове, – будь внимательна и осторожна.
— Буду.
Лили убежала, а я подсела к маме, братик играл рядом на ковре. Погладила большой живот Анюты и приложила к нему ухо. Правда, меня сразу оттуда пнули в ухо. Потерла ушибленное ухо и погладила мелкого проказника.
— Чувствую, никому с ним скучно не будет, сразу меня пнул. А когда Амен приедет? Обещал на четырехлетие.
— Скоро, – ответил Мирослав с улыбкой. – Он тебе нравится?
Пожала плечами. Не могла пока точно сказать, что я к нему испытываю. Да и странно это все, мне как бы всего четыре. Сказала об этом «родителям».
Лили погуляла в городе хорошо – сразу затерялась в толпе, и охранник ее потерял из виду. Пришел во дворец расстроенный поздно вечером.
— Чего нос повесил? – спросил у него Женя, поджидая его на воротах.
— Я потерял ее, целый день искал после этого.
— Ну знаешь, Егор, я чего-то такого от этой мелкой проказницы и ожидал. Она вернулась через два часа, как вы ушли. Довольная собой, мол, сладостей купила и от охраны избавилась. Доиграется девчонка!
— Всыпать бы ей за это, – сказал раздраженно парень.
— Не переживай, господин уже отчитал егозу. Видел потом ее, имела весьма виноватый вид, должна еще перед тобой извиниться. Иначе ее больше в город не выпустят.
Извиниться она извинилась, ее даже простили. Она пообещала не сбегать от охраны. Но при этом взяла и просто сама удрала в город погулять. Вернулась тоже через пару часов, но ее уже кинулись искать.
— Выпороть бы тебя, но ты девочка, – сказал строго Мирослав.
Лили стояла, смотрела в пол и ликовала, что смогла погулять и прошмыгнуть мимо охраны.
— Сейчас расскажешь начальнику охраны, где ты вылезла, и не вздумай врать!
Девочка обиженно посмотрела на родственника, ей не хотелось, чтобы прикрыли ее лазейку.
— Это необходимо для безопасности всех, кто живет во дворце, – терпеливо пояснил Мирослав. – Лучше спрашивай разрешения и гуляй с кем-то из охраны. Еще раз такое учудишь, будешь мыть полы на кухне неделю.
— Я бы лучше готовить научилась, – проговорила неуверенно Лили.
— Это легко организовать, – кивнул Мирослав, – только за собой убирать сама будешь. И во всем будешь слушать старшую кухарку. Характер у нее не сахар.
На удивление для всех Лили нашла общий язык с кухаркой и теперь с удовольствием бегала не только на тренировки по борьбе, но и на кухню учиться готовить.
— Я думал, она быстро сдастся, – как-то поделился Мирослав с женой, – а она с таким энтузиазмом учится. Хотя я не совсем понимаю, зачем ей это?
— Мало ли что может в жизни пригодиться, – философски проговорила, слушая родителей.
Я на самом деле тоже ходила с Лили на кухню. Но мне в силу возраста разрешили только наблюдать или давали делать что-то скучное – к примеру, перебирать ягоды или орехи. Кухарка наше желание учиться готовить воспринимала просто как прихоть и часто ворчала по этому поводу, но учила.
Еще через несколько дней прибежал один из военных и через секретаря Мирослава передал записку, которую вручили страже на воротах.
— Кто записку передал? – спросил Мирослав, с силой сжимая кулаки, потом глянул на меня и усмехнулся.
— Какой-то мальчик, ему заплатили за это.
— Сочувствую я им, еще сами попросят, чтобы мы ее забрали.
— Что там? – спросила, подходя к отцу.
Он подхватил меня на руки и дал прочитать корявый почерк.
— Лили похитили и хотят выкуп. Хм, действительно самоубийцы. Эта маленькая фурия доведет их, еще сами попросятся ее забрать.
— Я думал, ты о ней другого мнения. Вы ведь хорошо ладите.
— Да, мы хорошо ладим. Но тем, кто пытается ее ограничивать и загонять в угол, я не завидую. Она ведь и родителям истерики закатывала, потому что они пытались заставить ее делать то, чего она не хотела. И ведь сломить ее не удалось, она только скорлупку нарастила.
Пока Лили не вернулась, пошла на кухню, хорошая смена обстановки. Кухарка дала мне перебирать мелкие орешки и мимоходом сказала:
— Не ешь их, – она всегда так говорила, когда я орехи или ягоды перебирала.
Не удержалась и через пол часа съела три ореха. Эния заметила это и побелела. Быстро подлетела ко мне, даже не знала, что с ее габаритами можно так быстро двигаться.
— Выплюнь орех!
С недоумением посмотрела на нее.
— Ты его проглотила? – я кивнула. – Сколько съела? – испуганный вопрос.
