Лизабет сидела под шатром, дрожа от страха и причитая непрерывно. Смерть Мирел настолько потрясла её, что девушка тряслась всем телом, словно в лихорадке и чуть ли не теряла сознания. Слуги пытались успокоить, но это мало получалось. Увидев императора, девушка вскочила на ноги и бросилась к нему в объятия.
– Она умерла, умерла… – рыдала Лизабет, повиснув на нем.
Я остановилась, ошарашенно глядя на девушку. Она буквально висела на императоре, крепко обхватив его шею пухлыми руками. Кулаки сжались сами собой, от гнева, поднявшегося в груди. Что она себе позволяет, где же выдержка присущая светским дамам, разве может вести себя так девушка, да еще прилюдно? Руки так и чесались оторвать её от Вестара и отбросить подальше. Одернула себя, напоминая, что император разберется как себя вести, а для меня это не должно иметь значения. И почему я вдруг стала так ревностно относиться к этому?
– Успокойтесь, прошу вас, – утешал заботливо девушку, поглаживая по спине, – мне очень жаль, что так произошло. Слава богу, вы не пострадали.
– А ведь умереть должны были вы… – захлебываясь слезами, бормотала невеста, – я так испугалась!
– Поверьте, уж лучше бы умер я, чем Мирел, она этого не заслужила, – проговорил он с горечью в голосе.
Он подозвал слугу и передал Лизабет в заботливые руки, пообещав разобраться со всем и найти убийцу.
Увидев императора в целости и сохранности, охрана бросилась к нему.
– Ваше Величество, солдаты прочесывают лес, – отрапортовал один из военных.
– Девушку осмотрели, где оружие? — тут же перешел к делу Вестар.
– Да, вот метательный клинок, вошел прямо в сердце, – ответил воин, протягивая оружие императору.
Я сразу узнала этот клинок, и в душе всё похолодело. Он принадлежал Черному ворону, жестокому наемнику из другого клана. Этот тип был знаменит своим умением метать любое острое оружие четко в цель, с любого положения и даже с закрытыми глазами.
– Ты узнаешь этот нож? – спросил император, заметив мою реакцию.
– Нет, – замотала головой и прошептала, – просто представила, как он входит в моё горло.
Вестар, успокаивающе погладил меня по плечу, прекрасно понимая, о чем говорю. Страх перед смертью испытывает каждый нормальный человек.
– Хорошо, собирайте вещи, мы возвращаемся, – приказал император стражу, и взяв меня за руку, повел к Лизабет. Прикосновение его горячей ладони к моей взбудоражило кровь, разнося приятные ощущения по всему телу.
Подойдя к девушке он, присев рядом на корточки, выпуская мою руку и грустно улыбнулся.
– Испугалась, солнышко? – спросил мягко, и Лизабет смущенно кивнула. Она немного пришла в себя, видимо, после вливания успокоительного и теперь стыдилась своего поведения. – Всё позади, мы возвращаемся домой.
Я отвернулась от них, чувствуя вновь возникшую ревность в груди.
«Солнышко? Курица она самая натуральная», – подумала зло про себя, завидуя обращенным на неё нежность и заботу императора. Потом одернула себя и привела довод, что вообще-то сама виновата. Я не билась в истерике, не падала в обморок, не вешалась на императора, чего меня жалеть-то? Моё поведение и правда выбивалось из привычного. Зачем меня жалеть и успокаивать, если я абсолютно равнодушно смотрю на труп?
«Ох, Морри, ты просто не создана быть светской львицей, слишком черствое у тебя сердце».
Мы дождались возвращения капитана стражи, он доложил, что след не обнаружен, преступник скрылся. Нам выделили охрану и слуг проводить до кареты, сам же император с остальной стражей отправился во дворец на своем коне, не желая слушать доводы капитана, что в карете будет безопасней.
Возвращение в этот раз проходило в полном молчании. Бледную Лизабет вели под руки двое военных, пытаясь удержать пышное тело и не рухнуть в траву вместе с ней. После всего произошедшего все стремились покинуть это место. Быстро шли через лес, озираясь по сторонам, и боясь повторного нападения.
Только я оставалась спокойной, зная, нам ничего не угрожает, целью был император. Мы так и не узнали, кто выиграл конкурс, император сейчас был озабочен другим. Вот интересно, если я спасла ему жизнь дважды, спасет ли он меня от казни, узнав, кем являюсь на самом деле? Насколько он окажется благодарным человеком или правитель в нем возьмет верх? Не знаю, только время покажет.
Вернувшись во дворец, нас попросили не выходить из покоев, пока император не даст приказ.
– А когда мы узнаем, кого он выбрал? – задала вопрос Лизабет, уже вполне оправившаяся от потрясения.
– Надеюсь, он озвучит его за ужином, – проговорил министр, который встречал нас у дверей дворца.
– И чего затягивать, нас и так осталось двое, – недовольно фыркнула девушка и направилась к себе.
Я тоже отправилась в покои ожидать дальнейшего развития событий. Лира встретила меня в гостиной с радостным видом.
– Ну?! – с порога спросила она, прижимая кулачки к груди.
– Что, ну? – переспросила я, садясь в кресло и откидываясь на спинку.
– Кто победил? – проговорила она в нетерпение.
– Никто, – ответила и прикрыла устало глаза, – император не успел выбрать.
Горничная охнула удивленно и тоже опустилась на край дивана, глядя на меня.
– Как так? Почему? Он же для этого и вез вас на прогулку? – спросила взволнованно.
Вздохнув тяжело, открыла глаза и посмотрела на Лиру пристально. Почему её так это волнует?
– Ты надеялась получить информацию из первых рук для матери императора? – спросила прямо и девушка вздрогнула, становясь пунцовой. – Держишь её в курсе, да? И кого же она хочет видеть из невест рядом с сыном?
Горничная смущенно опустила глаза в пол, нервно теребя краешек фартука.
– Никого, просто хочет знать, какой выбор сделал сын, – проговорила тихо.
– Ну так он сам и расскажет ей, когда придет время, – раздраженно ответила, но увидев расстроенное лицо девушки, чуть смягчилась. – Это неправильно, вмешиваться в его дела, если император не говорит, значит для этого есть причина.
И, конечно же, не стала упоминать о сегодняшнем нападении и убийстве. Пусть ей об этом расскажет кто-то другой. Мне не хотелось стать сплетницей и потом краснеть перед императором за свой длинный язык.
– Она очень переживает за него, – пробормотала Лира, – мне так её жалко.
– А что с ней? – решила перевести тему и заодно узнать о недуге императрицы.
– Никто не знает, – ответила горничная грустно, – лекари разводят руками.
– Странно, –
