Спускалась стремительно. Перепрыгивала ветки, будто кошка, а с последней — самой высокой — просто ступила в пустоту и приземлилась мягко на траву. Подбежала к Антону и стала прислушиваться. Он не двигался и, казалось, не дышал. Было достаточно темно, потому Ками прижалась к его груди, чтобы услышать стук сердца. Кольцо крепких рук сомкнулось за спиной.
— Попалась, — прошептал негодник.
— Совсем сдурел?
— Кажется, — прошептал Антон и поймал ее губы. Вкус поцелуя был немного соленым. Ками пыталась брыкаться, даже стукнула мужчину по плечу кулаком, но оторваться от сладких пыток не смогла. Чересчур хотелось пойти дальше.
Когда жаркие прикосновения губ переросли в тесные объятия, Камила не сдержала стон. Антон немного приподнял ее над собой и перевернул, но не позволил даже шевельнуться — кусал губы, терзал волосы и вжимал ее сильнее в землю, почти не позволяя дышать. Камила могла легко его скинуть, но не делала этого. Новые ощущения были слишком вкусными, и она не находила сил отказаться от них.
Ткань халата распахнулась, Антон коснулся губами груди и вызвал взрыв мурашек по коже. Ками впилась пальцами в его кудрявые волосы, выгнулась навстречу и застонала в высокое звездное небо.
Может, это шанс? Но освободится ли она в будущем от этих воспоминаний? Отпустит эмоции и чувства или будет мучиться, как мама, всю жизнь?
Мужчина дышал порывисто, обжигал кожу поцелуями и, когда каждое движение стало томительным и острым, резко отстранился. Присел, запустил руки под плечи и колени Камилы, приподнял ее и понес к дому, прижимая к себе. Молча, без слов. Целовал на ходу, проталкиваясь яростно в ее рот языком, а в гостиной на миг тяжело оторвался и сипло спросил:
— Где ванна?
Камила смогла лишь кивнуть в нужную сторону и крепче обвить его шею. От Антона пахло скошенной травой и влажным грунтом. Сопротивляться было бессмысленно: она согласилась на этот шаг, согласилась еще тогда, когда столкнулась с ним взглядом на вечеринке. А может, и раньше. Будто эти голубые глаза что-то для нее значили, будто знали ее и понимали. Самообман. Ну и пусть. Разве зазорно желать себе счастья и наслаждения?
— Это прекрасный сон… — прошептал он, стаскивая халат с ее плеч. Атлас защекотал по ране на ноге, но Ками почти не обратила внимания. На ней все заживало очень быстро.
Камила заулыбалась и наклонила голову: волосы рухнули вниз и прикрыли грудь. Да, сон, и правда, вышел замечательным, но только пробуждение будет тяжелым, но стоит ли сейчас об этом задумываться?
Пока стекала холодная вода, Антон сбросил рваную одежду, а затем аккуратно стянул последнюю тонкую преграду между ними, оставив Камилу только в маске. Скользнул пальцами по бархатному контуру, но не посмел снять. Приподнял ее руки над головой и прижал всем телом к мокрой стене кабины. Было непривычно: жарко и холодно одновременно. И немного страшно, потому что обнаженный мужчина был в диковинку. На фото она видела и даже рисовала их, но чтобы вживую…
— Я точно сплю, потому что от падения с такой высоты не выжил бы, — проговорил Антон, заглядывая в ее глаза. Волосы намокли и выделили его светлое лицо, широкие скулы и греческий нос. Из-под челки, через бровь, по левой щеке ползла алая нить, и, размытая водой кровь, быстро капала на плечо. Разрубил-таки лоб.
Камила кивнула и провела пальцами над раной Антона. Края затянулись слишком быстро для простого человека, отчего стало еще страшней, ведь если мужчина рив
— у них никогда не будет детей. Почему мама выбрала его? Говорила же чистый нон? Ошиблась? Или это проделки артефакта?
— Но сон слишком реальный и долгий… — шептал Антон и водил широкой ладонью по ее телу, будто рисовал большими мазками шедевр, и опускался ниже.
Никто никогда не прикасался к ее телу. Не то, чтобы она не хотела, а просто вечная домашняя тюрьма вынуждала.
— Тебя полечить нужно, — прошептала Ками, подавшись вперед.
— Ерунда. Царапина, — говорил он, словно зачарованный. Голодный огонь в его глазах пугал и восхищал. Расстраивало, что видел Антон загадочную девушку в маске, но никак не настоящую Камилу. Ту, что с разломами проклятия на лице. Со своей драмой, бедой и правдой. Нужна ли она ему такой?
Глава 16. Слабая надежда
Он хотел ее. Здесь и сейчас. Как голодный зверь и последний подонок. Просто взять, воспользоваться и получить удовольствие. Сиюминутное. Шилова мало волновали последствия, ему было все равно, что завтра они разойдутся и никогда не увидятся. Даже хорошо, что не успели сблизиться и раззнакомиться — так будет легче свалить. Задание тети он выполнил, не станут же его держать взаперти вечно. А падение с дерева… Да просто повезло, и только. Все остальное, что вытворяла девушка, не поддавалось объяснению, но оно сейчас Антону и не нужно было. Он горел и плавился. Он смотрел и трогал. И сходил с ума потихоньку.
Смуглая кожа покрытая каплями воды, пухлые требующие поцелуя губы, золотистые ясные глаза и маска… Как же возбуждала эта черная маска! Зубы и бедра сводило распирающей болью, хотелось прижимать Камилу к стене и ласкать ее безудержно до крика.
Она, как опытная любовница, скользила пальчиками по коже, тянула Антона настойчиво к себе и целовала все до чего дотягивалась: плечи, шею, подбородок. А еще стонала. Как настоящая распутная куртизанка. Билась головой о стену душа, когда он касался ее сокровенных мест, и кусала до крови губы, когда Антон опускал голову и впивался зубами в ее крошечное плечо, а затем слизывал соль и тянул ленту поцелуев до груди.
Он не спешил. Намылил мочалку и осторожно вытер каждую клеточку ее кожи. Антон знал, что она пылает, но ему хотелось продлить удовольствие. Хоть немного. Девушка ласково выжала пену из его волос и взглянула из-под густых ресниц, будто хотела съесть. Смывали друг друга душем и целовались, глотая горьковатый вкус шампуня.
Из кабинки выползли, с неохотой отцепившись, и, когда Камила вытирала влагу с плеч, Антон гладил ее спину и комкал грудь, что идеально ложилась в ладонь. Слизывал воду и мыло с тонкой шеи, наклоняя девушку вперед, и Камила подчинялась. Было жарко, и оба знали, что пойдут до конца.
Без слов, без объяснений, без запретов: просто сумасшедшая ласка и пламя. Антон слегка обтерся полотенцем, просушил волосы и мельком глянул в зеркало на рассечение. Говорил же, царапина. Щека кололась легкой щетиной, а вторая рана совсем пропала. Может, и не рана была, а просто измазался.
Антон подхватил девушку на руки, она уткнулась ему в грудь и спрятала лицо под мокрыми волосами, и понес ее в гостиную.
— Ками, где есть крепкая кровать? — прошептал ей на ухо.
Девушка приподняла голову и туманно повела взглядом вверх:
— Возле гостевой. Там, где мы встретились, — говорила так напряженно и томно, что колени подгибались от желания.
Антон завернул мимо колонн, прошел по коридору и нырнул в знакомое помещение с книгами и диванами. Тонкий тюль шевелился и приоткрывал вид на ночной город и впускал в дом приятную прохладу.
Бра на стене внезапно вспыхнули и притушились до мягкого и приятного света, будто по команде.
Опустив Камилу на пол, Шилов подтолкнул ее к дивану. Она хищно облизнулась и плавно присела. Ее грация и изящество потрясали, не было вычурной и наигранной пошлости, был только звериный голодный взгляд и гибкость, как у кошки. Это волновало и обжигало до косточек, так, что дышать становилось трудно.
Развел ей немного ноги и наклонился. Девушка что-то прошептала и откинулась назад. Антон не разобрал, потому что не хотелось останавливаться. Даже на миг.
Целовал ее иступлено, пока Камила не закричала и не сжала пальцы в волосах до приятной боли. Она тянула его на себя и, в яркой пульсации, была невероятно прекрасной и сильной. Антон с трудом выбрался из ее объятий и встал рядом с диваном на колени.
Забросив крепкие и идеальные ноги себе на бедра, Антон подвинулся ближе. И, когда резко толкнулся, а девушка закричала от боли, понял, что он — последний дурак.
