— Ками… — захрипел, сгибаясь от волн экстаза. Почти упал на спинку дивана и придавил девушку собой. — Почему ты не сказала?
Она тихо плакала. Отвернувшись и закусив губу. Можно же было иначе, если бы только знал. Антон собрал волю в кулак и, стараясь не причинять боль, мягко отстранился.
— Прости, прости… О таких вещах говорить нужно, — голос сипел и срывался, а неудовлетворенность катилась по венам жуткой резью в паху.
Пересел на диван и потянул Камилу к себе, усаживая на руки и укрывая пледом. Девушка слабо сопротивлялась и прятала лицо под ладонями. Хотя оно и так было прикрыто маской.
— Ну, все… Тише-тише, — нежно погладил ее скулы и осторожно коснулся кончиками пальцев губ. — Сейчас немного отпустит. Я, идиот, думал, ты опытная, — прижал ее к себе и выдохнул в ухо: — Невероятно.
Они сидели молча некоторое время. Камила дремала, а Антон боролся до последнего с затекшим телом. Только резкая боль в спине заставила его приподняться и уложить девушку рядом.
Наклонился и, перебрав подсохшие пряди каштановых волос, сказал:
— Все будет хорошо. Веришь мне?
Она тяжело приоткрыла веки и коротко кивнула.
— Отдыхай, — Антон поцеловал ее в лоб и укутал получше в плед, а сам, прихватив полотенце с пола, на цыпочках ушел в гостиную.
Он собирался утром покинуть этот дом, хотел поразвлечься и смыться. А сейчас чувствовал себя обязанным и виноватым. Как он мог не понять, что девушка невинна?
Обернувшись полотенцем, долго бродил по огромному дому в поисках одежды и еды. Свет зажигался от движения, потому что, куда Антон не заходил, всюду вспыхивали лампы. Автоматически.
На третьем этаже оказалось две комнаты. Одна закрытая, а другая больше походила на склад мусора. Потеряв интерес, Шилов спустился назад, на второй этаж. В разгромленной комнате нашел чистую одежду для Камилы и взял себе один из ее кимоно-халатов. В другое он просто не влез, а его одежду после полетов у ворот и падения с дуба можно только выбросить.
В свете выжившей лампы разруха комнаты казалась нереальной. Как? Как хрупкая девушка смогла все это вытворить? Антон долго изучал сдвинутый с места шкаф и никак не мог разобраться, где тот механизм, которым Камила управляла. Ну, не магия же это была!
Внизу живота томно ныло: нужна была разрядка. После такого возбуждения воздерживаться — вредить здоровью, но сейчас тревожить Камилу он не станет, а рукоблудить в чужом доме совсем неприлично. Он все-таки из воспитанной семьи.
Кухня нашлась на первом этаже. Огромная и светлая. Лампы под потолком напоминали огромных желтых жуков, а длинный стол по центру — зеленую змею. В холодильнике высотой в рост Антона, на три двери, ждал своего часа копченый балык и сыр. Не рокфор, но тоже недешевый.
Здесь же нашлась кофе-машина. Не покидало ощущение, что за ним постоянно следят, но Антон сбрасывал его, подергивая плечами и распевая одну из своих любимых песен. Тихо, себе под нос, чтобы не разбудить Камилу, но и достаточно внятно, чтобы заглушить дурацкие мысли.
На круглом обеденном столе у окна возвышалась корзина с фруктами, а рядом стояла маленькая кукла. Антон машинально взял ее в руки и долго рассматривал уродливое лицо и шевелил страшными шарнирными руками. Темные волосы, большие глаза и черные разводы на лице, будто на нее пролили полбанки чернил, а смыть забыли. У нее было такое злобное выражение лица, что Шилов вздрогнул и перенес фигурку на полку. Не просто поставил, а отвернул к стене, чтобы не глазела, и закрыл ее коробкой с сухими завтраками.
Быстро выложил на широкое блюдо бутерброды, нарезанные фрукты, поставил чашки с кофе, маленькую сахарницу и сухие сливки и вышел через гостиную в боковой коридор. Уже перед поворотом в библиотеку, где отдыхала Камила, обернулся, чтобы убедиться, что никто не идет за ним. Чувство слежки царапало лопатки странной тревогой и превращало его в глупца. Будто он малолетка, что страшится чужого дома. Даже смешно стало.
Улыбаясь, Антон тихо зашел в комнату. Поставил на столик поднос и присел около Камилы. Долго не решался прикоснуться, а потом погладил ее щеку, поцеловал в губы и прошептал:
— Я немного поесть принес.
Девушка вздрогнула и, распахнув глаза, проверила маску. Будто боялась, что во время сна она съехала.
— Немного кофе не помешает, — проговорил неуверенно Антон и подал ей крошечную чашку.
Камила завернулась в плед и покраснела.
— Я тебе и одежду принес, в твоей комнате нашел. И…
Она заулыбалась, окинув его изучающим взглядом, и на сердце будто легче стало.
— Тебе идет мой халатик.
Антон, не сопротивляясь порыву, потянул ее к плечу, пропустил мягкие волосы сквозь пальцы.
— Как ты? Я мог тебя сильно ранить. Что же, глупая, не сказала?
— Неважно, — тихо буркнула она и сделала глоток кофе. Приняла из рук Антона бутерброд и жадно стала есть. Так, словно голодала пару дней.
* * *
Приятная боль согревала живот, губы покалывали от остывающих поцелуев, а по ногам все еще бегали слабые разряды удовольствия. Камиле было немного стыдно и она прятала от Антона взгляд. Разочаруется же, как только увидит ее настоящую. Показать ему лицо? Испугать? Прогнать?
Как-то не хотелось. Именно сейчас было приятно посидеть вдвоем и просто поговорить. На миг показалось, что Камила — простой человек, а Антон ее парень, и нет ничего прекрасней их уютного молчания. Даже огонь, что душил ее бесконечно, отступил. Будто спрятался ненадолго.
Такое внимание от мужчины — кофе, фрукты и одежда — шокировало, потому что Дэй почти всегда была одна и не испытывала подобного. Никто особо не заботился о ней и не ждал от нее этого в ответ.
Уборкой и готовкой занималась Соня-Тихоня, но сейчас девушка взяла несколько отгулов, и временно ее заменяла веселушка тетя Валя. А у Камилы не срослось с котлетами, отбивными и супами, как она не старалась — выходила ерунда. Даже салат получался рубленным и горько-кислым, о выпечке лучше вообще не заикаться. Для домашней работы выбрали надежную грииту. Пришлось повозиться с поиском, потому что простые люди рядом с Ками не уживались: тетя Валя слишком часто зачищала им память.
Злата же всегда была занята, а дочь даже не интересовалась чем. Вернее, интересовалась лет до десяти, а потом перестала. Все равно мать не признавалась, а унижаться надоело. Камила замкнулась и решила, что лучше надеяться на себя. Во всем.
Сад и конюшня: вот куда она никого и никогда не подпускала. Когда дочь чуть не разрушила половину хозпостроек и старую часовню, в южной части усадьбы, мама покорилась и дала ей немного свободы, но оградила территорию по периметру магическим барьером.
Камиле нужно было куда-то девать нерастраченную магическую силу, а в доме она раньше не работала из-за всевозможных блоков и артефактов, но разрывала изнутри. Это после того, как она стала девушкой, и ее раз в месяц мучали болезненные месячные, сила возросла в несколько раз, заклятия защиты давали брешь. Она могла их разрушить, не напрягаясь. Почти все. И каждый раз, когда преломляла магию старшего на две степени мага, ловила испуганные взгляды мамы и теток.
Насытившись бутербродами, Ками легла на широкое и удобное плечо Антона. Его длинные пальцы нежно перебирали ее волосы и гладили по щеке, пробуждая новые приятные ощущения и рассыпая по телу назойливые колючки. Это не мамины прикосновения и не объятия подружки. Это — другое. Таких колючек хотелось больше, невыносимо больше, но… Как же Камила боялась слишком нырнуть в чувства, потому что перед ней сидел совершенно незнакомый человек. Может ли она ему довериться?
— Почему ты не ушел? — осторожно спросила и провела рукой вверх, изучая его грудь, плечи и шею. Под ладонь угодил поцелуй: Антон перехватил пальцы и мягко провел губами по каждой фаланге. Стало внезапно жарко.
— Пытался, — слегка улыбнулся и склонил кудрявую голову, — но не смог. У вас новейшая защита стоит? Какие-то необычные технологии? Открытые ворота не выпустили меня.
