себе, гордо задрав подбородок. Да, меня всегда учили, что настоящая аристократка должна быть сдержанной и хладнокровной, не терять самообладания, даже если хамят прямо в лицо. Но с егерем у меня не получается быть хладнокровной. Потому что бесит. Бесит своим вечно хмурым видом, взглядом, которым будто подозревает меня во всех возможных грехах сразу. Вот что я ему сделала? Или он просто людей не любит? Тогда Арсу в лесу самое место.
Вернувшись домой, я еще немного попыхтела от злости, как закипающий чайник. Но потом успокоилась. Егерь – посторонний человек. Так что нет особой разницы, как он ко мне относится. Жаль, конечно, что не получится с ним поговорить по-человечески, но и ладно. Найду кого-нибудь другого. Поспрашиваю тех, кто живет тут не один десяток лет. Съезжу в Староград в нашу университетскую библиотеку, в конце концов. А егерь пусть и сидит себе сычом.
***
Арс смотрел на пирожки с легким недоумением, словно видел такое первый раз в жизни. Нет, его и раньше благодарили. Селяне, признательные за помощь в расчистке зимних дорог, в спасении огорода от паводков постоянно носят ему то яйца, то творог, то варенье. Лида Карпович зовет обедать и ужинать. Но эти кривоватые пирожки от Феодоры Домбровской стали полнейшей неожиданностью.
О том, что соседний участок принадлежит какому-то зажиточному семейству из Старограда, Арс знал давно. Но когда понял, кто на самом деле поселился рядом, чуть не сорвался. Домбровские были одним из самых влиятельных аристократических семейств в Рутинии. А аристократов с некоторых пор Арс почти что ненавидел. Поэтому решил, что для личного спокойствия будет держаться от нее подальше. Вот только не выходило. Его собственный домовой внезапно озаботился благополучием соседки и гнусавым мяуканьем звал Арса на помощь, когда та пыталась совершить какую-нибудь глупость.
Сначала колодец, сегодня печь. Арс не собирался становиться нянькой, но и игнорировать кота не мог. Во-первых, тот слишком громко орал. А во-вторых, если Домбровская тут убьется, плохо будет всем.
– Ну и что мне с этим делать? – спросил егерь у домового, держа блюдо на вытянутых руках.
«Можете съесть, можете выбросить», – вспомнился кипящий возмущением голос Домбровской. Арс ощутил что-то вроде укола совести и поморщился. Вот еще не хватало, переживать из-за нее.
– Уау, – зевнул домовой и перекатился на спину, вытягивая лапы и демонстрируя пушистое пузо.
В желтых глазах поселилось очень ехидное выражение, словно он не просто видел своего человека насквозь, но и прекрасно знал, во что все это в итоге выльется.
– Прекращай, – попросил Арс, сам не зная, о чем.
– Ур-р-р-р… – довольно протянул кот.
Егерь поморщился и понес пирожки на кухню. Не пропадать же добру. В конце концов, пахнут они вполне себе прилично.
Наверное, на волне эмоций мне всю ночь снилась какая-то чушь. Я карабкалась по каменной стене, скользила тенью по пустым темным коридорам какого-то замка или крепости, потом блуждала среди огромных деревьев. В сон врывались то звуки битвы, то гневный шелест веток, то тихая молитва на незнакомом языке. А луна, будто издеваясь, висела у меня над головой ярким молочно-белым кругом, будто приклеенная.
В итоге проснулась я совсем не отдохнувшей. Умывание холодной водой из колодца помогло прогнать сонливость, а завтрак кое как взбодрил. Хотя чувствовала я себя все равно очень странно. Картинки из сна то и дело вставали перед глазами, как живые.
Но, несмотря ни на что, поездку в Староград я решила не откладывать. Тайна сагарского черепа не отпускала, и мне ужасно хотелось покопаться в библиотеке. А еще связаться с Кларой Генриховной и осторожно узнать, как дела дома. Экономка всегда относилась ко мне хорошо, жалея за то, что я рано осталась без материнской ласки. Может, и не откажется со мной поговорить.
Быстро позавтракав, я надела самое приличное платье и пошла к магомобилю. Но стоило только достать из рюкзака ключи, случилось что-то странное. Голова закружилась, воздух стал каким-то густым и плотным, а в ушах зашумело. Я схватилась за горло, будто пытаясь сорвать невидимую удавку, но без толку. Пара бессильных вдохов, и я упала на траву, теряя сознание.
***
Лежать было неудобно. Очень неудобно. В бок что-то кололо, шея затекла от странной позы, а в нос настойчиво бился запах перепревшей соломы. Недовольно поморщившись, я попыталась развернуться. Но вместо уже привычного скрипа кровати подо мной что-то зашуршало и посыпалось. Сон слетел, будто его и не было.
Я открыла глаза и изумленно охнула. Потому что лежала не на кровати в деревенском доме и даже не в своей спальне в Старограде, а в каком-то сарае. Большом, старом, с прорехами в крыше. Меня не слишком бережно уложили у стены на кучу из соломы, драных мешков и досок. Одна из них впивалась мне в бок, вторая – в затылок.
Застонав, как древняя старуха, я поднялась. Куча подо мной начала разъезжаться, и пришлось быстро покинуть импровизированное ложе, несмотря на то, что конечности слушались плохо. Брезгливо отряхиваясь, я отошла от нее подальше, повертела руками, чтобы размять суставы, и огляделась.
И правда, сарай, но совсем не похожий на мой или тети Лиды. Великие Предки, куда же меня занесло? И каким образом? Последнее, что я помню, – это как мне стало плохо возле машины. А дальше – ничего. Но если действительно стало плохо, и кто-то решил помочь, почему я в сарае, а не дома или у соседей?
Решив разобраться с вопросами потом, я нашла взглядом дверь и бросилась к ней. Вот только она оказалась заперта, и, судя по всему, снаружи висел большой навесной замок. Кому-то явно очень не хотелось, чтобы я выбралась. Стало страшно. Меня что, похитили?
Я снова осмотрелась, уже гораздо более внимательно. Другого выхода отсюда не было: ни дверей, ни окон. Следов человека не было тоже. Земляной пол зарос травой, повсюду валялись жухлые листья и мусор. Я покопалась в соломе, пытаясь найти рюкзак, но безуспешно. Мне ни оставили ничего, кроме собственной одежды. Плохо. Сейчас бы очень не помешал магофон.
Вернувшись к дверям, я выбрала между досками щель пошире и прижалась к ней лицом. Снаружи было пусто и тихо. Удалось увидеть угол дома, заросший двор, забор, который разваливался от старости, а за забором – лес. Совсем не похоже на Прилесье. Но картина казалась очень знакомой. Я напрягла память, пытаясь вспомнить, и сообразила. Да это же
