Цветочное имя и газетные портреты сослужили невесте нашего короля дурную службу. Рисовальщики и граверы изображали ее утонченной красавицей. Мое воображение, захваченное видением цветущих камелий, и наверняка не только мое, расцветило черно-белые картинки яркими летними красками.
Живая Камелия оказалась совсем не яркой. Светло-русые волосы самого невыразительного оттенка, бледные губы, тонкий нос с горбинкой, более острой, чем у графа, и кончик носа тоже острый. Тот самый тип северянки, который описывала Майра – тусклая, блеклая.
Зато нрав у принцессы был живой и непосредственный. И фигурка изящная. А платье, хоть и неброское, сшито из лучшей шерсти. По рукавам и вороту бежала тонкая вышивка: извивы водорослей и пенных волн, морские коньки и ракушки. Символы стихийной силы, которой владел правящий дом Вайнора.
– Граф, – заговорила темноволосая дама, – вы не откажетесь послужить своей будущей королеве?..
– Я же просила вас, Геральдина! – сердито воскликнула принцесса. – Это неуместно.
– Я могу узнать, о чем речь? – осведомился Даниш.
– Вы слышали, что залив в районе порта Дайер замерз? – с напором заговорила баронесса. – Если верить хроникам, такого не случалось ни разу за последние четыреста лет. Его высочеству Магнивальду вместе с ее высочеством пришлось призвать силу моря, чтобы очистить фарватер до Варска.
Все знали, что наследник вайнорского престола одарен фамильной силой моря. О том, что тем же даром отмечена и младшая принцесса, газеты умалчивали. Может, баронесса Геральдина что-то путает? Но Камелия не спешила ее поправить.
– Погрузка на подготовленный для нас поезд заняла сутки. Нам сказали, что специально для ее высочества дорогу расчистили, однако не успели мы тронуться, как налетела вьюга и пути опять замело. От магов толку мало, хотя они делали, что могли. В конце концов мы решили, что вернее будет двигаться своим ходом. Наш обоз трижды попадал в заносы и выбирался только благодаря мамонтам. Мы, вайнорцы, считаем себя северным народом, но такое чувство, будто сама богиня зимы ополчилась на нас…
– Баронесса хочет сказать, что нам пригодилась бы помощь Белого Графа, – тихо произнесла принцесса, взглянула на Даниша и отвела глаза.
– Все мои скромные силы в распоряжении вашего высочества, – спокойно ответил он.
Камелия просияла:
– Значит, утром мы сможем выехать?
– После полудня, когда метель уляжется. Не будем искушать судьбу.
Принцесса напомнила, что через час ждет графа к ужину, и мы пошли дальше.
Затворив за собой дверь, граф посадил меня на волчью доху, брошенную поверх узкого диванчика.
– Что ж, Кошка. Вот ты и познакомилась с принцессой Камелией. Как она тебе? По-моему, очень милая девушка, – он произнес это иронично-задумчивым тоном, попутно расстегивая свой зеленый сюртук. Но вдруг остановился. – Прости, что нарушаю приличия. Я устал и хочу прилечь до ужина. Если тебе неловко, можешь отвернуться.
Граф сел на кровать и стал снимать сапоги.
Неловко?
Он только что нес меня на руках, я лежала у него на груди, поднимала хвост в его присутствии. А теперь должна смутиться при виде его босых ног и торса в тонкой белой сорочке? Или он сам стесняется?
Бросьте, ваше сиятельство! Вот если бы это я была человеком, а вы котом, и мне пришлось нянчить вас, перехватывая так и эдак, а потом стягивать перед вами чулки – тогда, разумеется…
Я подавила смешок и оглядела комнату.
Комната была тесной и убогой. Я бы решила, что она предназначена для слуг, но на стене горел лучезар, за громоздкой ширмой прятался вход в отдельную уборную. Створки ширмы были расписаны пастушками и пастушками, которые любезничали друг с другом среди розовых кустов. В углу нашлось место для небольшого дорожного сундука и вешалки с одеждой. Едва ли не полкомнаты занимала кровать со столбиками и голой рамой для балдахина. Столбики были потертыми и поцарапанными.
– Не нравится? – усмехнулся граф, с наслаждением валясь на постель. – Сразу видно, что ты не жила придворной жизнью. Когда Альрик ездил по стране, мне приходилось ночевать и в людской, и в конюшне, и на голубятне. Спальные места мы уступали престарелым камергерам и гоф-дамам, которые таскались с нами, несмотря на подагру и радикулит, лишь бы быть на глазах у наследника…
Значит, Даниш сопровождал нашего нынешнего короля в Большом Странствии? Писали, что Альрик, тогда еще наследный принц, в своем рвении лучше узнать страну и подданных, которыми будет однажды править, забирался в самые глухие уголки. Неудивительно, что для его свиты не везде находились мягкие постели.
А граф, получается, входит в ближний круг…
Сердце заколотилось так, словно я на гору взобралась. Этот человек не зовет слугу, чтобы снять сапоги, сам накрывает себе на стол и пускает кучера спать в своей карете. Но он владыка стихий и один из первых вельмож королевства. Если кто-то и в силах помочь мне, так это Белый Граф!
Почему я сразу об этом не подумала?
Надо собраться с духом и дать ему знать, что я согласна на разговор в снежном шаре…
Потом, когда выспится.
На введении в маговедение нас учили, что владыки стихий многократно превосходят обычных магов, потому что получают силу от богов, и в единении со своей стихией каждый из них едва ли не всемогущ. Если так, граф должен властвовать над зимой так же легко, как дышит, черпая магию из метелей и морозов, а он всякий раз будто частицу собственной жизни отдает.
Примерно через полчаса Даниш открыл глаза, сказал, что ему нужно привести себя в порядок, и ушел за ширму. Слышно было, как там что-то гремит и звякает, как льется вода; запахло душистым мылом. Потом из-за ширмы высунулась рука в широком рукаве шлафрока, потянула с вешалки одежду.
А спустя несколько минут граф появился передо мной, нарядный, как с картинки журнала о моде для мужчин. Серые брюки, короткий сюртук темно-синего цвета с широкими двойными лацканами, белый атласный галстук. Даже надушиться успел! От целого букета запахов у меня засвербело в носу.
– Надеюсь, ты не собираешься убегать? – спросил граф, склоняясь надо мной. – Я бы на твоем месте не рискнул. Нынче будет буря. Если скучно, можешь прогуляться по гостинице. Я оставлю дверь приоткрытой и предупрежу прислугу.
После его ухода я первым дело наведалась в уборную и воспользовалась стульчаком – это я умела с детства, потом попила воды из умывальника. Воздух еще пах влагой и мылом, на стенках сидячей ванны не высохли капельки, и я вдруг представила графа в этой ванне, так живо и ясно, что даже зажмурилась. Вот когда мне стало неловко!
За приотворенной дверью слышались шаги, голоса, из коридора в комнату проникали запахи съестного.
По запахам я и нашла комнаты, отведенные принцессе. Высокие двустворчатые двери то и дело открывались, чтобы впустить лакея или придворного. Дважды внутрь провозили столы-подносы, заставленные блюдами под блестящими крышками.
Я прошла следом за слугами и очутилась в большой комнате. В центре за столом играли в карты военные, все вайнорцы. Один, здоровенный детина, предложил меня поймать, но я успела юркнуть под длинный диван и затаилась. В просвет между полом и сиденьем было видно, как движутся под столом ноги в легких сапогах, начищенных как на парад – вайнорские гвардейцы сменили тяжелую зимнюю обувь на салонную и теперь искали, чем бы раз- влечься.
Я прокралась к краю дивана и осмотрелась, насколько это возможно было сделать, не высовывая головы. Задачу облегчали зеркала в простенках между дверьми: в них отражались четверо офицеров в черно-белой униформе с эполетами и при саблях, и чай с кренделями, которым вайнорцы угощались по ходу игры. Не вино, надо же!
В комнате было четыре двери, считая ту, через которую я вошла. Ужин происходил за самой нарядной. Пару раз створки отворялись, и я видела стол под белой скатертью, блеск хрусталя и рыжую голову графа Даниша, сидящего боком к проему.
Попадаться ему или принцессе на глаза в мои намерения не входило, я просто хотела послушать, о чем говорят. Но для этого надо было подобраться поближе.
