Почему ты молчишь?! Смотришь и молчишь?! Даже не пытаешься остановить его? Не попробуешь запретить ему? Почему так?
А ведь раньше, раньше ты бы даже не сомневался в том, что можешь делать что-то не так. Ты бы силой кулаков заставил этого дерзкого мальчишку подчиниться твоей воле. Почему же сейчас ты ничего не делаешь? Почему ты так спокоен?
Это что-то не то! Явно, что-то не то.
А может, Лидас прав, прав, как всегда?
"Мы другие теперь оба… Как раньше уже никогда не будет…"
Протест и удивление оставались глубоко внутри, внешне же Кэйдар сам поражал-ся своему спокойствию.
Он так и не сказал ничего, так ничего и не сделал, и почему-то чувствовал, что со-всем скоро он и жалеть об этом перестанет.
Долго прощаться не было никакого смысла. Они остановились друг против друга, готовые двинуться каждый в свою сторону, и понимали, что нужно сделать что-то напоследок или хотя бы сказать. Вот только что? Они вместе через столько всего прошли, после чего можно быть лишь друзьями, лучшими в мире друзьями. И всё равно каждый чувствовал что-то не то, скованность какую-то, какое-то неудобство друг перед другом. Будто не успели они сделать что-то важное, что-то нужное, а времени, чтоб понять, уже не остаётся.
— По своей стороне идите всё время вниз по течению, — заговорил-заторопился вдруг Айвар, будто боялся не сказать самого главного. — Всё время вниз… Река про-кормит вас… У первого же вайдара потребуйте встречи с Рыжим Вашивом… Он вождь всех племён в северных степях… Скажете ему, что вы друзья Дианора Счаст-ливого… Он пропустит вас и даст лошадей… проводит до границы.
И вот ещё! — Айвар движением плеча сбросил мешок, расслабил пряжку, удержи-вающую перевязь с ножнами, протянул свой меч Кэйдару обеими руками, объяснил, глядя прямо в глаза:- Покажешь его их вождю… Он узнает нашу ковку…
Приняв меч, Кэйдар вытянул его из ножен примерно до трети, узнав знакомые тёмные извивы по более светлому металлу, спросил с усмешкой:
— Просто даришь его мне?
— Вам он будет нужнее, — Айвар подхватил мешок с земли, отступил на шаг. — Как залог…
— А этот Дианор — твой отец? — не удержался Лидас, и Айвар, переведя на него гла-за, кивнул несколько раз, продолжая медленно пятиться.
Они перешли реку по острым скользким камням, пока боролись с течением, аж ус-тали. В последний раз, прощаясь, Кэйдар глянул себе за спину: мараг Айвар всё ещё провожал их глазами, стоял на том берегу неподвижно, как каменный. Кэйдар сумел ещё разглядеть поднятую раскрытой ладонью руку. Марагский царевич прощался с ними, он простоит так до тех пор, пока они не скроются за камнями.
Кэйдар это знал, пока Лидас вытряхивал из сапога попавший внутрь камешек, сто-ял и не отрываясь глядел тоже.
Знакомая чернота, как если б слепота начала возвращаться снова, заполнила глаза, Кэйдар потянулся по привычке потереть, чтоб прошло, чтоб не мешало видеть слив-шуюся со скалами фигуру, но сдержался: а вдруг со стороны это будет выглядеть так, точно ты расплакался?
Да и рука была занята, в ней всё ещё лежал марагский меч.
— Ладно, пойдём! — Кэйдар поправил лямку мешка, отвернулся.
* * *
Каждый день для неё начинался с одного и того же: Валаман, бывший советником ещё при Императоре, и секретарь из вольнонаёмных ожидали госпожу в кабинете с целой кипой важных документов, указов, писем и распоряжений.
Обсуждение тех или иных вопросов часто затягивалось до обеда, Великая Мать старалась вникнуть во всё, внимательно выслушивая объяснения советника, бывало, что и спорила с ним, и, случалось, отстаивала своё мнение.
За всеми этими заботами госпожа не всегда успевала позавтракать, но о прогулке с сыном не забывала никогда. Она обожала своего сероглазого хорошенького Римаса, с младенчества принявшего на себя титул Воплощённого. Выполняя роль регента при собственном ребёнке, Айна не забывала и о том, что в первую очередь она всё-таки ему мать.
Не доверяя няньке, перед выходом на улицу ещё раз осматривала, тепло ли одет малыш, не забыли ли надеть ему носочки и ещё одну рубашечку. Сама лично завора-чивала мальчика в тёплое одеяло, сама несла на руках и не отдавала прислуге даже тогда, когда начинали ныть плечи.
Неожиданная новость дошла до неё во время очередной прогулки по саду.
Вернулись! Кэйдар и Лидас вернулись.
Госпожа Айна испугалась, это было её первое чувство.
Только Кэйдар и Лидас?! Только они одни!
Рабыня-служанка, принёсшая весть, не смогла добавить ничего вразумительного, она сама почти ничего не знала.
Относительно спокойная и размеренная жизнь, к которой уже успела привыкнуть Айна за прошедшие семь с половиной месяцев, снова грозила переменами.
Что-то будет теперь, что-то будет.
Ещё сильнее прижимая Римаса к груди, Айна заспешила во Дворец.
Где они оба? Что они расскажут? Какие вести принесли с собой? Почему их не было так долго, и корабли вернулись пустые, не дождались их? И Айвар… Что ста-лось с ним?
Лидас был в обеденном зале и был не один. Конечно же! Его Стифоя примчалась сразу же, как только узнала. Плакала навзрыд на груди своего любимого.
Своего официального мужа Айна узнала не сразу. Смеривая взглядом, встретилась с ним глазами и не смогла себя заставить даже улыбнуться в ответ. Он не успел ещё переодеться, одет, как варвар, зарос до неузнаваемости и одичал.
— А…? — Айна откашлялась, перекладывая сына на другую руку, всё ещё продолжа-ла глядеть Лидасу в глаза. — А… остальные… что же?
— Мы одни. Нас всего двое вернулось, — Лидас не хотел вдаваться в подробности, не было на это ни сил, ни желания. Стоял, обхватив плачущую Стифою за плечи, ласко-во гладил её по кудрявой голове шершавой в мозолях ладонью.
"А Айвар?! Как же Айвар?! — чуть не крикнула Айна, умоляющим и возмущённым взглядом съедая Лидаса. По глазам его поняла, что всё. Нет смысла спрашивать и выпытывать подробности. Нет его больше! Они убили его всё-таки… А ты так моли-лась, так молилась за него! И всё зря! Всё — зря!!!
Она не расплакалась. Только губы до боли закусила, опустила голову и прикрыла глаза, целуя своего сына в холодную щёчку.
Она поплачет потом, когда останется одна, одна в своей комнате, одна на своём широком ложе.
А Стифоя, дурёха, дождалась своего. Ну хоть она дождалась…
Римас захныкал недовольно, ему было жарко в своих тёплых одёжках. Всё, погу-ляли сегодня.
Айна отвернулась, приказала одной из рабынь:
— Ванну готовьте господину! Да погорячее…
Ни разу за все месяцы так не давил на неё венец Матери. А хотелось такой мало-сти — просто поплакать на руках любимого мужчины.
