— Прошу прощения, что заставил тебя ждать, — начал он. — Я подбирал для тебя… вот это.
Он застенчиво протянул букетик из пяти полевых цветов. Цветы? Не может быть!
— Это мне?
Я была совершенно ошеломлена, двигалась словно при замедленной съемке, взяла у него цветы и, несмотря на волнение, все же сумела приметить на его пальце памятное паучье колечко.
— Мне никогда раньше не дарили цветы. Это вообще самый красивый букет, который я когда-либо видела.
— У тебя, наверное, сотня поклонников, — сказал он, бросив взгляд на мои ботинки. — Трудно поверить, что они никогда не дарили тебе цветов.
— Когда мне исполнилось тринадцать, бабушка прислала мне букет тюльпанов в пластиковом желтом горшочке.
Это прозвучало глупо, но все равно было лучше, чем сказать: «Я никогда не получала цветов от поклонников, потому что их у меня никогда не было!»
— Цветы от бабушек, они особенные, — странно заметил он.
— Но почему пять цветков?
— По одному на каждый раз, когда я видел тебя.
— Я не имею никакого отношения к той надписи…
Тут появился чудик.
— Ужин готов. Я поставлю цветы в воду, да, мисс?
— Пожалуйста, — сказала я, хотя мне и не хотелось расставаться с таким подарком.
— Спасибо, Джеймсон, — сказал Александр.
Он подождал, пока я первой выйду из комнаты, прямо как в фильмах про красивую жизнь, но я не знала, в каком направлении идти.
— Я думал, что ты знаешь дорогу, — подколол он. — Хочешь что-нибудь выпить?
— Конечно. Мне все равно что.
«Минуточку, как это все равно?» — тут же подумала я и сказала:
— В общем, вода будет в самый раз!
Он вернулся через минуту с двумя хрустальными бокалами.
— Я надеюсь, что ты голодна.
— Я все время голодная, — кокетливо сказала я. — А ты?
— Редко, — ответил он. — Но меня постоянно одолевает жажда!
Он привел меня в столовую, освещенную свечами, где основное место занимал длинный дубовый стол без скатерти, уставленный керамическими тарелками и серебряной посудой. Александр выдвинул стул для меня, потом уселся в миллионе миль, на другом конце стола. Пять полевых цветов стояли в хрустальной вазе, загораживая мне вид.
Чудик, то есть Джеймсон, подкатил скрипучую тележку, выставил корзинку с горячими булочками, после чего ушел и вернулся с хрустальными мисочками, наполненными зеленоватым супом. Учитывая количество блюд, медленность обслуживания Джеймсона и длину стола, мы могли с гарантией просидеть там не один месяц. Но меня это не волновало, я не хотела быть нигде в мире, кроме этого места.
— Это венгерский гуляш, — сообщил Александр, когда я нервно помешала густой суп.
У меня не было ни малейшего представления о том, из чего и как это приготовлено, и, пока Александр и Джеймсон ждали моей реакции, я поняла, что должна его попробовать.
— Ух!.. — вырвалось у меня, когда я проглотила половину столовой ложки.
Гуляш оказался вкуснее, чем любой суп, который я когда-либо ела, хотя и в сто раз острее.
Мой язык пылал в огне, так что пришлось налечь на воду.
— Я надеюсь, суп не слишком острый, — сказал Александр.
— Острый?
Я охнула, в глазах защипало.
— Ты, наверное, шутишь!
Александр дал знак Джеймсону принести еще воды. Время, пока его не было, показалось мне вечностью, но он все же вернулся с кувшином. В конце концов дыхание ко мне вернулось. Я не знала, о чем спросить Александра, но мне хотелось узнать о нем все.
Видно было, что друзей у него, пожалуй, даже меньше, чем у меня, и вообще чувствует он себя довольно неловко.
— Чем ты занимаешься весь день? — поинтересовалась я, как телевизионный репортер, который хочет разговорить собеседника.
— Я хотел узнать то же самое о тебе, — ответил он.
— Я хожу в школу. А ты что делаешь?
— Сплю.
— Ты спишь?! — Вот так новость! — Правда? — скептически уточнила я.
— А что в этом такого? — сказал он, неловко убирая волосы с глаз.
— Почти все люди спят по ночам.
— Я не из большинства.
— Верно.
— И ты тоже, — сказал он, глядя на меня в упор. — Я понял это, когда увидел тебя на Хеллоуин в костюме теннисистки. Ты показалась мне слишком взрослой для этого и уж точно отличалась от всех, раз решила, что это маскарадный костюм.
— Как ты разузнал обо мне?
— Джеймсон собирался вернуть теннисную ракетку тебе, но отдал ее белобрысому футболисту, который сказал, что он твой парень. Я, может быть, и купился бы на эту историю, если бы не видел, как ты двинула его по руке и уехала без него.
— В общем, ты прав, он не мой парень. Так, один придурок из нашей школы.
— К счастью, он сообщил Джеймсону твое имя и адрес, чтобы придать правдоподобие своей выдумке. Так я узнал, как тебя найти. Конечно, мне и в голову не могло прийти, что я застану тебя в нашем доме.
Его мечтательные глаза заглядывали мне прямо в душу.
— Ну, я…
Наш смех эхом разнесся по особняку.
— Где твои родители? — спросила я.
— В Румынии.
— Румыния — это там, где жил Дракула? — осведомилась я с намеком.
— Да.
Глаза мои загорелись.
— Ты в родстве с Дракулой?
— Он что-то не торопится признавать наше родство, — подколол меня Александр делано озабоченным голосом. — Ты необычная девушка. Ты, безусловно, оживляешь собой Занудвилль.
— Занудвилль? Оживишь его, как же! Он вполне заслуживает свое название.
— Пожалуй, ты права. В общем, здесь нет никакой ночной жизни для таких, как ты и я.
«Ночная жизнь. Такие, как ты и я. Ты ведь имеешь в виду вампиров», — хотелось мне сказать.
— Мне нравилось жить в Нью-Йорке и Лондоне, — продолжил Александр.
— Наверняка там есть чем заняться по ночам и много тех, кто ведет ночной образ жизни.
Тут вошел Джеймсон, убрал гуляш и подал бифштекс.
— Я надеюсь, ты не вегетарианка, — сказал Александр.
Я посмотрела на свою тарелку. Бифштекс с картофельным пюре был прожарен средне, скорее сыроват, и очень сочен.
Хозяин дома оказался еще таинственнее и интереснее, чем я себе представляла. Я была очарована им, смотрела на него сквозь цветы и не могла наглядеться.
— Уверена, это чудесный бифштекс, — сказала я.
Он смотрел, как я откусила кусочек.
— Просто замечательно.
Неожиданно его взгляд сделался печальным.
— Послушай, ты не против…
Он взял свою тарелку и подошел ко мне.
— Из-за этого букета тебя не видно, а ты гораздо симпатичнее, чем мне казалось раньше.
Он поставил свою тарелку рядом с моей и подтащил свой дубовый стул. Мне показалось, что я упаду в обморок. Он сидел, улыбался, когда мы ели, его нога тихонько касалась моей. Мое тело было наэлектризовано.
