— Это ответ только на один вопрос. Я пытаюсь успокоиться. Скажи мне прямо.
— Тебе придется пить кровь, чтобы выжить.
— Ты поможешь мне сделать это, мягко шаг за шагом? — Ответила она напряженно. Все ее представления были неверными, ум пребывал в полном хаосе. Этого не может быть. Только не это!
— Я надеюсь, ты не ожидаешь, что я буду спать в гробу. — Она пробовала обратить все в шутку, чтобы дать время мозгу, осознавая все это. Но больше всего ей хотелось кричать.
Его глаза, казалось, поглощали, затягивали ее. Она могла почти чувствовать его, он тянулся к ней. Иллюзия была так реальна, что она чувствовала тепло его рук, успокаивающее прикосновение в уме.
— Я не думаю, что это будет необходимо.
Алекс облизнула внезапно пересохшие губы.
— Я не могу дышать…
Эйдан прикоснулся к ней, обхватывая ее затылок и наклоняя голову вниз.
— Можешь, — спокойно сказал он. — Эта паника пройдет.
Она проталкивала большие глотки воздуха в горящие легкие, пытаясь бороться с рвущимся из горла рыданием. Она не могла плакать громко. Она не могла ничего сделать, только пытаться дышать. Его пальцы начали медленный массаж, такой нежный и легкий, что ее тело отозвалось, ослабляя напряженность.
— Почему ты просто не убил меня? — Ее слова были плохо слышны из-за стеганого одеяла и больного горла.
— У меня нет намерения убивать тебя, Александрия. Ты абсолютно невиновна. А я не хладнокровный убийца.
Она посмотрела вверх на него, ее большие глаза встретились с его.
— Пожалуйста, не лги мне. Я знаю, что это так.
— Я Охотник, малышка. Я не убиваю невиновных. Я страж правосудия наших людей, назначенный нашим Князем, лидером нашего народа, чтобы охранять этот город.
— Я не одна из вас. Я не такая. — Она знала, что она выражает отчаяние всем своим видом, несмотря на то, что ей хотелось оставаться спокойной. — Это какая-то ошибка. Ты должен все исправить. — Ее голос дрожал, тело тряслось. — Если бы ты только послушал меня, то понял, что я не такая как ты. Я действительно не такая как ты!
Его рука обняла ее, пытаясь ослабить сжатые кулачки, а большой палец поглаживал отчаянно стучащий пульс на запястиях.
— Попытайся успокоиться, Александрия, у тебя все будет хорошо. Ты быстро выздоравливаешь. Я знаю, что ты не видела себя вчера вечером, но ты выглядишь уже на много лучше. Скоро ты поймешь, что в новой жизни тоже есть что-то, что понравится тебе. Ты сможешь видеть в темноте, как будто днем. Ты сможешь слышать звуки, которые никогда раньше не слышала, видеть вещи, которые никогда видела. Это — красивый мир.
— Ты не понимаешь. У меня уже есть жизнь. Мне надо заботиться о Джошуа: он не может оставаться без меня целый день. Он же только маленький мальчик. Мне нужно отводить его в школу. А еще надо работать.
Эйдан говорил, что он не является убийцей, но Александрия не была слепа. Он красив, но смертельно опасен за своим налетом цивилизованности. Она не смогла, не должна, становиться подобной ему. Ей нужно было заботиться о Джошуа. Эйдан вздохнул, мягко и нежно; его тихий выдох она чувствовала вплоть до кончиков пальцев на ногах. У Алекс было такое чувство, будто он знал, что она думает. Словно он действительно, так или иначе, был в ее голове, разделяя ее мысли и эмоции.
— Ты можешь заботиться о Джошуа. Ваши вещи доставлены в комнаты на другом этаже. Ты и Джошуа будете жить там. Для тебя важно поддерживать иллюзию нормальной жизни. Только в течение дня, когда будешь уязвимой, ты будешь приходить сюда спать. Джошуа не помнит ничего про вампира. Я не мог позволить оставить травму на всю его жизнь.
— Вы не можете позволить ему узнать правду, — проницательно догадалась Александрия. — У нас есть свой дом. И, как только появится возможность, мы уедем отсюда. Из этого города, если будет нужно. Так далеко от тебя, чтобы ничего не случилось с моим братом.
Наступило молчание, которое начало затягиваться. Она чувствовала свое сердце, стучавшее в тревоге. Когда Эйдан начал двигаться, то каждая ее мышца замерла. Он был спокоен, но ее напугал его способ передвижения — он двигался абсолютно тихо.
Наступило молчание, которое затягивалось. Она чувствовала свое сердце, стучавшее в тревоге. Когда Эйдан пошевелился, каждая ее мышца замерла. Он был спокоен, но ее напугал его способ передвижения — он двигался абсолютно тихо.
— Между нами есть связь, Александрия. — Его голос был чист, подобно звуку ясного потока, бегущего по скалам. — Этого не изменить. Я всегда буду знать, где ты, как ты… Ты всегда можешь найти меня. Если бы я хотел убить Джошуа, то давно бы это сделал. Ты останешься здесь и будешь учиться выживать. Это, как минимум, даст тебе время приспособиться к твоей новой жизни.
— Я хочу видеть его прямо сейчас. Я хочу видеть Джошуа!
Она, почему-то, не могла свободно дышать. Эмоции кружились и танцевали, бушевали и взрывались. Она подумала, что, возможно, могла бы сойти с ума. Вместо этого она сидела спокойно, подобно благовоспитанному ребенку, ждущему одобрения. Он смущал ее своими маловыразительными золотистыми глазами и маской вместо лица.
Позже Александрия не могла понять, как это случилось. В один момент она спокойно сидела на кровати, а в другой бросилась с кровати на него, не в состоянии сдержать свой гнев, который буквально мчался через нее. Эйдан, оставаясь спокойным, поймал ее летящее тело. Она всеми силами старалась вернуть свое самообладание. Прежде с ней такого не случалось. Эйдан слегка зафиксировал ее, заведя ее руки за спину и удерживая там, а саму прижал к своей твердой и широкой груди.
— Ш-ш, piccola[1], успокойся, cara mia[2], — успокаивал он ее, одной рукой держа ее запястья, а другой ласкал ее затылок сквозь путаницу волос. — Мы пройдем через это вместе. Держись за меня. Используй меня. Используй мою силу. — Он выпустил ее запястья как раз тогда, когда его рука напряглась на ее шее.
Александрия нанесла тяжелый удар по его груди раз, другой, стараясь не кричать в плену сумасшествия.
— Я сошла с ума. Я сумасшедшая. Это никогда не закончится. — Она откинула голову на его тяжелую грудь: единственное убежище и пристанище, оставленное ей. Ее сознание металось в ужасной путанице мыслей. Эйдан был тверд, единственный якорь в эпицентре шторма.
— Дыши, Александрия. Дыши со мной. — Слова мягко прокатились по ее коже, просачиваясь во все поры и достигая сердца и легких.
Казалось, он дышит за нее. Эйдан нежно держал ее, не спрашивая ни о чем, просто держа, пока ужасная дрожь не прекратилась, и она не смогла стоять на своих собственных ногах. Он неохотно выпустил ее, создав между ними пространство. Его руки спустились вниз по ее толстой косе, пока не упали с двух сторон.
