Я вздрогнула.
То ли от очередного порыва ветра, то ли от холода, который уже волнами исходил со стороны замка, где расположились ликаны, то ли от страха, что разрастался с каждым словом старой целительницы.
— Мы справимся, всегда справлялись.
— Столетия прошли, а конца и края этому вторжению нет. Завтра вот мальчишек заберут. Это мой второй сбор, Айвири. А я первого забыть не могу. Столько ребят не вернулось, а теперь ещё больше.
И что ответить на это? Не было слов.
— Ты хорошая девочка, Айвири, — женщина похлопала меня по руке, вымученно улыбнулась, глядя бесцветными глазами и продолжила путь. — Хорошая, добрая. А ведь другая на твоём месте могла ожесточиться. Да ещё с такой мачехой.
— Её тоже понять можно, — отозвалась я. — Тяжело любить всю жизнь и ничего не получить в ответ.
— Тяжело, — согласно вздохнула Нэнна. — Только любовь ли это? Любовь всегда даёт, а не отнимает. Постаралась бы чуток, глядишь, и князь полюбил.
Я кивнула, и мы в очередной раз свернули по дорожке. До замка оставалось совсем немного и сердце стучало как сумасшедшее.
— Вы уверены, что я смогу помочь ликану?
— Должна.
— Но я не знаю…
— Там есть кому объяснить. А ты справишься, я это точно знаю.
Что-то в её словах заставило меня взглянуть на целительницу внимательнее.
— Почему вы так уверены?
— Я ведь помогала тебе появиться на свет, Айвири, держала на руках… И знак видела.
— Этот знак мне всю жизнь сломал… и не только мне, — пробормотала я, потирая ноющее запястье.
— Не о том ты думаешь… и не то ты знаешь, — отозвалась старушка и замерла, когда нам навстречу шагнул из-за угла ликан.
— Вы кто такие и что вам нужно? — грозно спросил мужчина, сверкнув нечеловеческим взглядом, от которого у меня сердце в пятки ушло.
— Послушницы Лаари, — отозвалась Нэнна не менее грозно. — И мы пришли к больному.
В доказательство я тут же приподняла руку, показывая метку. Ткань мягко скользнула вниз, обнажая руку.
Кожа на запястье горела и даже пульсировала. Никогда такого не было. Я понимала, что измениться метка без посвящения не могла, но всё равно сердце ойкнуло, когда ликан особо внимательно в неё всмотрелся, а потом перевёл взгляд на меня, пытаясь в тени капюшона рассмотреть лицо.
Его я сильно не прятала, мужчина был незнакомый и увидеть меня раньше не мог. Да и тень хорошо исказила черты. Поэтому я не боялась быть узнанной. Если только чуть-чуть.
— Ну? — вновь подала голос целительница. — Долго ль нам ждать тут. Да еще под дождём. Пропустил бы старушку.
— В чём дело?
Рядом с ликаном оказался другой северянин. Чуть повыше ростом светлокожий и светловолосый, с короткой бородкой и крючковатым носом.
Его я тоже видела в первый раз.
Значит можно было выдохнуть и успокоиться. Пока.
Оставалось надеяться, что они не поймут, что я еще не посвященная. Метка чуть-чуть отличалась, но это надо было сильно присмотреться. А я так рисковать не собиралась. Показала и снова спрятала.
— Послушницу привела. Вам на помощь.
— Так не было никого, — с сомнением произнёс второй, бросив взгляд на мою метку, которую я вновь показала и спрятала. — До ближайшей целительницы же сутки езды.
— Да вот нашлась. Ну так что? Нужна помощь али как?
— Надо бы Фебу сообщить, — задумчиво произнёс первый.
— Проводи их, — велел второй, отступая в сторону и давая нам пройти.
Три шага и вот мы на крыльце. Оттуда по скрипучему полу прошли внутрь просторного зала…
…Под завязку набитого ликанами.
Я сглотнула и невольно вжала голову плечи.
Ох, Лаари, сколько же их тут? Не сосчитать.
Кто-то на лавках сидел, кто-то у стен стоял или колонн. Одни механически жевали, вторые оружие чистили и металл противно скрипел под точилом, третьи просто сидели, опустив головы. Но при всем при этом напряжение чувствовалось.
Чем бы ликаны ни занимались, они делали это молча. Ни единого слова не доносилось.
И от этого становилось еще тяжелее.
Беда пришла.
И они ждали исхода или команды. Все как один.
— Бабушка? — к нам спускался по ступенькам уже знакомый мне улыбчивый ликан с ямочкой на щеке. — Вы почему вернулись?
А вот этот меня узнать мог.
Поэтому я потупила взгляд, опустила голову, так, что капюшон сполз еще ниже, полностью прикрывая лицо.
— Так послушницу привела, — произнесла Нэнна, выходя вперёд и загораживая меня. Я видела перед собой лишь край её тёмной юбки, заляпанный грязью и брызгами. — Вам в помощь.
— А чем она может помочь? Сами же сказали…
— Сказала, — отмахнулась целительница поспешно. — Сама знаю, чего сказала, чего нет. А девоньку надо пропустить. Она молодая, сильная. Поможет.
От пристального взгляда ликана у меня внутри всё дрожало. Узнает, как есть узнает. Особенно по запаху. Ох, как мы про запах то забыли? Ведь теперь точно поймёт кто я. Или нет? Может не стоит ждать, когда меня выведут на чистую воду и самой признаться?
— А чего лицо скрывает? — подходя ближе, спросил Ферб.
Я даже дыхание задержала.
— Какая разница. Тебе личико надобно или послушница? Если нет, то мы пойдем, — произнесла женщина и схватила меня за руку, потянув назад.
— Подождите, — произнёс ликан нам в спину. — Пусть попробует. Хуже то всё равно не будет. Пойдем провожу.
— Я сама дорогу найду, — ответила сипло, специально голос меняя.
И ведь не лгала, холодом сверху тянуло. И сильно. Так что найти нужную дверь не составит труда.
— А вы бабушке помогите, — добавила всё так же сипло и направилась в сторону лестницы.
Меня тянуло туда. Тянуло с такой силой, что было невероятно трудно не сорваться на бег. Но я всё-таки шаг ускорила и спустя считанные секунды оказалась у нужной двери.
Застыла, касаясь шершавой поверхности, от которой тянуло стужей.
Права была Нэнна, чую я магию демонов. Всем сердцем чую. И она так отличается от того, что я делала раньше.
Даже у тех, кого лечила в лазарете, всё было по-другому, не так сильно. А сейчас… сейчас меня словно в ледяную воду окунали. Раз за разом, так что пальцы немели и дыхание сбивалось.
Ладонь сползла к ручке, я уже схватилась за неё, когда дверь вдруг распахнулась и на пороге появилась черноволосая молодая девушка.
— Галия, — выдохнула я, вглядываясь в изменившееся за эти месяцы лицо лучшей подруги.
— Ты всё-таки пришла, — произнесла она тихо, хватая меня за руку и втягивая в комнату.
Мы познакомились одиннадцать лет назад в тот самый сложный и тяжёлый первый день в обители.
Нас привезли на рассвете и собрали в огромном холодном зале.
Тридцать девочек, которые жались друг к другу, прижимая к груди крохотные узелки с личными вещами. То немногое, что нам разрешили взять с собой. Впереди была другая жизнь и другая судьба.
Одинаковая безликая одежда. Нам запрещалось хоть как-то украшать, чтобы выделиться среди остальных.
Волосы мы заплетали друг другу в тугие косы. Настолько тугие, что к концу дня голова раскалывалась от боли.
Неудобные ботинки. В первые месяцы мы в кровь разбивали ноги, каждый вечер со слезами смазывая ранки противной мазью, один запах которой вызывал рвотные позывы, но потом привыкли. Ко всему привыкаешь, воспринимая как должное. Так было и с нами.
Но это было потом.
А тогда, переодевшаяся в колючее платье с тугим воротником, я вместе с другими девочками, привезёнными со всех тридцати княжеств, застыла перед старшей. Эту должность занимали послушницы гораздо старшего возраста. Я и сама последние три года была куратором младших групп.
— До обеда у вас есть два часа, — сообщила она, строго нас осмотрев. — Можете погулять пока по этажу. Только из корпуса никуда не выходить, а то заблудетесь и потеряетесь.
Большая часть вернулась в спальню. Одну на всех. С тридцатью одинаковыми широкими лавками, которые служили нам кроватью. Тонкими шерстяными одеялами, пропахшими овчиной и тощими подушками, больше похожими на блинчики.
