Но она всё рассказала сестре, потому, что носить в себе эти чувства дальше не могла. Джени улыбалась, трепала её по щеке, а потом и вовсе принялась плакать вместе с Лео, настолько пронзительными были чувства молодой королевы.
— Милая моя сестренка! Да ты влюбилась! — сквозь слёзы прошептала Дженевра и бросилась обнимать Лео. — Я ужасно боялась, что ты так и проживёшь всю жизнь, даже не вкусив этого чувства! Ты всегда была такая… вся в себе, независимая, гордая, и я уже думала, что ты просто не можешь влюбиться. И твоё это решение выйти за короля, такое рациональное, альтруистичное, словно ты решила принять удар на себя! А ты во дворце нашла свою любовь!
— Тш-ш… — приложила пальчик ко рту Джен Леонелла. — Не проговаривай этого вслух. Я даже себе признаться боюсь, потому… что боюсь выдать себя, если…
Джени закивала и снова обняла сестренку. Сама Джен тоже не пылала особенной любовью к мужу, но старалась стать ему другом и верным соратником, вела немалое хозяйство в Сумеречном поместье графа и закрывала глаза на его «проделки» со служанками, а граф был благодарен ей за это и исполнял любой каприз. Джени любила дамские романы и зачитывалась чужими чувствами и всем вокруг желала похожего. А теперь, когда стала вдовой, через положенное время и сама могла себе позволить испытать что-то подобное.
— Ну, а ты? — попыталась перевести разговор на другую тему Леонелла. — Сама-то думаешь выходить замуж?
— Да я-то выйду! Не обо мне речь, мне ещё год сидеть в трауре! Надо думать как тебе помочь, а то зачахнешь ты тут, запертая в замке.
— Ты со мной, и от этого мне уже легче. Так что не надо ничего выдумывать, иначе доложат королю и нам с тобой тогда обеим несдобровать!
— Да ладно тебе меня пугать! Тут в лоб нельзя, тут хитростью надо брать. — Дженни задумалась, перебирая длинные пряди Лео и закручивая их в причудливую прическу. — Слушай! Я читала в одном романе, как одна знатная дама сбегала к любимому, который был в опале.
— Тихо! — шикнула на неё Леонелла и огляделась. — Хоть комната и не прослушивается, но такие вещи все равно лучше не обсуждать в полный голос. Давай, на ушко мне говори, что ты там читала!
***
Опустив тёмную вуаль на лицо, Лео вышла из покоев, полностью облаченная для посещения храма. Она прикрыла глаза, выдохнула и, окинув взглядом свою свиту, готовую сопровождать королеву на мессу, чинно отправилась в сторону собора.
План Дженевры был, как и все гениальное, прост в теории, но вот насчет лёгкости его исполнения Леонелла сомневалась. Джени, внимательно оглядев сестру и себя заявила, что они смогут поменяться местами, только нужно выбрать место, где королева сможет быть у всех на виду, запираться в комнате не выход.
— Все должны видеть, что ты занимаешься чем-то подобающим для королевы, но вместе с тем, чтобы никто не понял, что вместо тебя — я. Мы с тобой почти одного роста, тебе нужно будет только надеть туфли на высокой колодке. И обязательно темную вуаль. Никого не удивит, если я или ты, вместе или по отдельности захотим помолиться за упокой души моего мужа в трауре. Придешь в храм, сядешь у алтаря, и через некоторое время выйдешь, якобы в туалет. Мы с тобой меняемся одеждой — принесу тебе простое платье, а сама надену твоё и пойду вместо тебя молиться. За молитвой никто не потревожит королеву и никто не поймет, что вместо тебя я. Так сможем выгадать для твоей свободы час или два, пока идет месса, может, и побольше. Я буду периодически выходить в укромное место и ждать тебя, как появишься — меняемся снова.
— И ты пойдешь на это ради меня? — удивленно спросила Лео, не веря, что егоза Дженевра сможет просидеть в соборе так долго.
— Ради того, чтобы ты вздохнула свободно — что угодно, Лео. Или ты совсем зачахнешь без своего леса, да и лекарства нужны. Сможешь время от времени навещать своих подопечных, а там — кто знает, как обернется, — улыбнулась Джени и лукаво подмигнула Леонелле.
И вот сегодня наконец сёстры решились на воплощение своего плана в жизнь. Конечно, всякое могло произойти, но пока король снова был в разъездах, Джени и Лео надеялись, что всё пройдет гладко.
Так и вышло. Когда Леонелла в простом платье, вся вымазанная сажей для ещё более серьезной маскировки, оказалась на своей излюбленной полянке в полном одиночестве, она просто… завизжала от восторга и, подобрав юбки, вприпрыжку побежала по траве, а потом упала, раскинув руки, вдохнула пряный запах лесных растений и уставилась в чистейшее прозрачное небо.
Думать ни о чем не хотелось, Лео была так счастлива сначала, словно ей удалось избежать смерти. Только сейчас она поняла, как ей плохо было сидеть в четырех стенах без возможности просто погулять, наслаждаясь природой. Весна уже полностью вступила в свои права, в лесу пахло едва пробивающейся листвой, весело журчащими ручейками, слышно было переливчатые голоса птиц. Так пахнет свобода и счастье, подумалось Леонелле, и она пыталась напитаться этими эмоциями впрок, если это было возможно.
В этот раз, когда подмена сестёр удалась, Лео постаралась сделать максимум вещей, которые последние полгода ей были недоступны. Быстро набрала необходимые травы, какие смогла в это время года, заглянула в казармы, снова закрыв лицо и надеясь, что её никто не выдаст, раздала указания солдатам напрямую, надеясь, что они всё поймут и хотя бы открытые раны перестанут у них гнить.
И вот, когда она уже собиралась потихоньку проникнуть в храм, чтобы поменяться с сестрой обратно, проходя мимо конюшен, она неожиданно для себя оказалась в крепких объятиях. Сначала она успела даже слегка струхнуть — а ну кому придёт в голову зажать маленькую хрупкую чернавку в стойле, — но уже через мгновение она узнала эти объятия. И ноги её буквально подкосились.
— Моя королева… — выдохнул ей в макушку знакомый голос, и Лео доверительно прижалась к широкой груди, не решаясь обнять мужчину в ответ. Не потому что не хотела, с потому что боялась дать ему ложную надежду.
— Матео… — прошептала она, наслаждаясь мгновением, потому что должна, обязана его оттолкнуть. — Ты опять следишь за мной?
— Я не переставал следить за вами, — тихо поговорил Матео, медленно сползая на колени и обхватывая Леонеллу за талию руками, не желая выпускать её из объятий. — Я умираю, не имея возможности быть подле вас, и видеть вас — единственное, что заставляет меня просыпаться по утрам.
— Прошу, Матео, не надо, — пролепетала королева, молясь, чтобы эти мгновения никогда не прекращались. — Это опасные разговоры…
— Иногда мне хочется обменять свою жизнь за мгновение рядом с вами. За одно прикосновение, — вымолвил Матео куда-то ей в живот. — Прошу, моя королева, не гоните меня.
Лео чувствовала, как колкие мурашки покрывают её руки и ползут по спине от его слов. Сколько она готова отдать, чтобы сказать ему то же самое, ответить взаимностью, коснуться губами его кожи, всё равно где. А уж дотронуться губами до его губ… Кажется, это может стать её последним прикосновением, потому, что она просто сгорит, и останется от неё только маленькая горстка пепла.
— Матео, — Леонелла, стараясь унять дрожь в пальцах, невесомо погладила его по русым волосам, — ты ведь не выдашь нас? Мне так нужны эти отлучки, без этого я просто…
Матео замер, даже, кажется, задержал дыхание. Отстранился, медленно поднялся на ноги, и Лео сразу же почувствовала себя такой маленькой рядом с ним, несмотря на высокие колодки. Матео облокотился о стену конюшни одной рукой, немного наклонившись так, чтобы заглянуть Лео в глаза.
— Вы так ничего и не поняли, Ваше Величество? — Она смотрела в его синие глаза, которые словно обволакивали её, дыхание щекотало кожу, а губы были так близко, что Лео казалось, она ощущает их тепло на своих губах. — Я скорее откушу себе язык, чем хоть словом обмолвлюсь о ваших прогулках. И никому не позволю рта раскрыть.
— Просто, если ты узнал, то и другие могут, — пролепетала Лео, чувствуя, как у неё подгибаются ноги, потому что не имела ни малейшей возможности отвести взгляда от этих гипнотизирующих её глаз.
