убьют? Оставить меня в запасных монархах на случай реставрации?
Отношения с Эдачией всегда были причиной споров между отцом и его наследником. Эгберт считал, что мы сильнее Эдачии, а значит, можем на нее давить. Отец с Альфредом пытались ему объяснить, что два, конечно, больше одного, но два плюс один — это три, а три больше двух. И вместе с Эдачией нам сподручнее противостоять прочим странам. Может быть, вопрос Эдачии и стал последней каплей, после которой отец задумался о переназначении наследника. Это был бы совершенно исключительный случай — чтобы папенька изменил свое решение. Возможно, поэтому он так долго тянул... и дотянул.
Я была бы полезна Эдачии на троне, если не останется Альфреда. Но как Эдачия собирается убрать Эгберта и посадить меня? Он наверняка окружит себя тремя рядами верных ему псов, и пока Эдачия сможет к нему подобраться, соседи примутся рвать нас по одиночке.
Если бы я была сейчас в столице, был бы толк. А лучше, если бы я приехала в расположение верных войск как живой символ власти Ангории.
Стрикс!
Я остановилась и обернулась, но в этот раз Эрик схватиться за выступ скалы и лишь качнулся на мне ближе.
— Эрик, признайтесь, вам дали совсем другой приказ. Вы должны доставить меня к войскам, чтобы я послужила знаменем, под которыми соберутся сторонники законного монарха.
Дженкинс вздохнул. Получив молчаливое подтверждение своей догадки, я продолжила резко:
— Но вы решили поиграть в рыцаря-спасителя и укрыть меня, потому что знамя — это опасно.
— Трис, это не игры. Я понимаю, что для всех было бы лучше остановить Эгберта сейчас, но быть "знаменем" и правда опасно. К вам подошлют убийц, вы будете на виду, вас попытаются похитить, вы можете погибнуть в бою, в конце концов!
— Но это единственная надежда решить все сейчас, пока мой старший братец не укрепился и не натворил глупостей, не так ли? Мы едем к войскам.
— Трис...
— Я пока еще принцесса и могу приказывать на своей земле, — начала я и осеклась. Боюсь, здесь приказывать не получится. — Эрик, я не поеду в Эдачию, а в одиночку вы не сможете связать меня и доставить по назначению, — я постаралась проговорить это повеселей.
— Я могу попробовать, — усмехнулся тот.
— Укушу, — хихикнула я.
— М-м... Обещаете?
— Вам не понравится!
— Как знать, как знать.
Волосы Горгоны мне в глотку! А ведь он заинтересовал меня еще год назад. Где-то внутри промелькнула мысль, что я дразню мужчину, с которым стою в одиночестве у сатиров на рогах. Промелькнула, но быстро потухла. Отчего-то я была уверена, что Эрик для меня не опасен.
— Эрик, как вы думаете, что будет, если Эгберту удастся захватить Альфреда и других важных персон?
— Я сомневаюсь, что их казнят...
— Нет же! — Я нетерпеливо тряхнула головой. — Что будет с Ангорией?
— Хм... Эгберт, конечно, не видится мне умным правителем...
— В лучшем случае будет внутренняя война, где сцепятся все со всеми: верные Эгберту, противостоящие Эгберту, кто-нибудь из графов попытается объявить независимость, и страна захлебнется кровавым хаосом.
— Это в лучшем?
— Да. Потому что через месяц-другой Галния нападет на раздираемую войной Ангорию, Эдачия придет на помощь как союзник, а на деле — чтобы побить Галнию на чужой земле, а учитывая ваше превосходство в оружии и в магии у Эдачии есть шансы победить. Мы потеряем, — я задумалась, прикидывая, — около четверти населения и откатимся назад, оставшись разоренной страной по крайней мере на два десятилетия. Но мы останемся Ангорией, может быть, под протекторатом Эдачии. Если же Эгберту удастся взять контроль над королевством, через год он нападет на Эдачию.
— А когда обе страны увязнут в войне и хорошенько потрепят друг друга, Галния попытается захватить весь остров, — продолжил Эрик.
— И в этом случае у них будут все шансы. Скорее всего, Ангория потеряет около трети населения и останется под Галнией. Вероятно, то же ждет и Эдачию. — Я твердо посмотрела ему в глаза. — Произойдет либо одно, либо другое, потому что принцесса побоялась дать своему королевству шанс на спасение.
Мы молчали. Наконец, Эрик вздохнул, взял мою руку, прикоснулся губами к пальцам и посмотрел на меня долгим взглядом.
— Трис, вы выдержите скачку?
— Пожалуй, сегодня нет. Но нам нужно отъехать отсюда и скрыться, прежде чем мы сможем отдохнуть.
Мы вышли к обители, нашли на конюшне пять оседланных коней — четыре бандитские и одну Эрика. Я вытащила из мешка лист бумаги и карандаш, набросала записку о наемниках в Грязном озере и повесила ее на двери. Оставив захромавшую лошадь, мы сели в седла, привязали поводья запасных коней и двинулись в путь.
Ночное зелье давно утратило свою силу. Я тряслась в седле, направляя лошадь следом за Эриком, которому выучка помогала держаться и находить дорогу при тусклом свете полумесяца. Когда я второй раз едва не свалилась под копыта, я окликнула Эрика, и он увел нас с тракта... я уже не разбирала, куда. Кажется, я выпала к нему в руки из седла. Он устроил меня на чем-то мягком, и я уснула окончательно.
Не знаю, сколько я проспала. Я резко села на расстеленном на земле одеяле, когда рядом с кустах закурлыкала не в меру говорливая птица. Тело ломило, я застонала, за спиной зашевелились. Эрик сидел на траве, и на его щеке отпечатались складки чрессеельной сумки. Бедняга отдал мне единственное одеяло и укрыл двумя плащами, а сам устроился, как получилось.
— Доброе утро, — я попыталась улыбнуться, но стоило мне пошевелиться, как не сдержала вопля.
Эрик открыл сумку и вытащил из нее пузырек:
— Выпейте, Ваше Высочество, это немного снимет боль.
— Эрик, мы же договорились! — упрекнула я его, забирая зелье.
— Я думал, мне приснилось, — пробормотал тот.
— Ох, какая гадость, — я поморщилась от горечи, и не успев сдержаться, спросила: — Что вам снилось, если вы смешали сон с явью?
Мой спутник отчего-то покраснел и быстро отвел глаза, но я мгновение я поймала тот мужской взгляд, который неизменно приводил меня в бешенство... когда смотрели другие.
Зелье начало действовать, и я смогла подняться на ноги.
— Сколько отсюда до гарнизона? Вам наверняка сообщили, где верные моему отцу войска.
— Ближайший в
