Экипаж быстро приближался к поместью Беты. Шурхэн думал о своей жене. Дождётся ли Тамила его сегодня? Может, отправилась спать? Уже за полночь. Или ждёт? Чего же она попросит, если подойдет? Может пожалуется ему на женщин гарема? Что ж, пожалуй, стоит немного приструнить Хизери. Она совсем разошлась. Утром Шурхэн, совершенно случайно, заметил длинную царапину от когтя на руке жены. Человечка — не оборотень, регенерации нет, поэтому он поговорит с наложницами завтра же. А может, жена пожелает побывать в королевском дворце? Должна же она попытаться наладить отношения с их дочерью.
Карета остановилась у ворот и Шурхэн ступил на залитый лунным светом просторный двор. Царица ночи сегодня была большая, круглая, немного красноватая. Листья на деревьях уже почти опали, и её призрачный свет прекрасно освещал ночной сад, неработающий уже фонтан с белой скульптурной группой волчьей семьи и низкие скамейки возле него. На одной из них застыла тонкая фигурка. Шурхэн сразу понял, что это ждёт его она — жена.
Нежный, безумно сладкий, влекущий аромат этой женщины сегодня, в полнолуние, как никогда, властно вкручивался в его мозги, порабощая и выметая из них все мысли, кроме одной, «хочу, хочу, хочу её», и гнал горячую кровь с бешенной скоростью, отправляя всю в пах, высоко поднимая мощный мужской орган и давая команду «взять её».
Тамила совсем не думала о луне.
Шурхэна боялись все. И гарем, и слуги, и работники, и даже нередкие гости, склоняли перед ним головы. Сама Тамила хорошо помнила, как по полу катилась оторванная голова её первого мужа и его откушенную руку с тростью, на залитом кровью ковре. Женщина тоже до смерти боялась мужа, но понимала, что, если хочет добиться своего, она должна набраться смелости и подойти к нему. Она долго собиралась с духом, и именно сегодня, твёрдо решила, наконец, подойти к Бете и озвучить свою просьбу.
День за днём до этого она караулила его уход и возвращение, и никак не могла набраться смелости попросить. Но совсем не жаловаться на соперниц она собиралась. Хотя жизнь во дворце оборотня оказалась для Тамилы не меньшим адом, чем ранее супружеская жизнь с человеком, а может и большим. Раньше она, хотя бы, знала откуда ей ждать нападок или неминуемого жестокого наказания, и как можно было попытаться избежать неприятностей или по крайней мере приуменьшить их.
Здесь же, в гареме, женщины изощрялись, как могли, с размахом и фантазией, нападали неожиданно и разнообразно. Чего стоит раскалённая железная ручка на входной двери, когда Тамила схватилась за неё и обожгла ладонь! А незаметно политые водой ступени в саду, когда наступили заморозки, на удалённой дорожке, по которой она каждое утро прогуливалась? Тогда Тамила так упала, поскользнувшись, что хромала два дня, а на бедре до сих пор не сошёл синяк.
Шурхэна долго не было и, устав стоять за колонной, Тамила решила подождать мужа на улице. К моменту, когда он появился возле неё, женщина уже мелко дрожала от холода, но, настроенная решительно, всё не возвращалась в тёплый дом.
Бета подошёл, молча подхватил её на руки и понёс в дом. Тамила настолько испугалась, что онемела. Сидела на руках тихо, обхватив Шурхэна за шею. Всю дорогу до его спальни она смотрела на мужчину округлившимися от страха, как у совёнка, чёрными блестящими глазами и молчала.
Эта, вторая её ночь с Шурхэном, Тамиле ничем примечательным не запомнилась. Будто, не её тело было в его постели, а чьё-то чужое. Она почти ничего не чувствовала, кроме панического страха вначале, и болезненной усталости позже, и всё подспудно ждала от оборотня чего-то жестокого или зверского. Но муж-оборотень просто брал её, бесхитростно и примитивно, но бесконечно долго. Пока не спряталась луна, и не забрезжило серым маревом новое утро, женщине не было покоя, а оборотень не прекращал двигаться в ней, лишь замирал ненадолго при очередной разрядке и наваливался на неё тяжёлой тушей, отдыхая, а потом брал её снова, и снова.
Утром оба уснули усталые, но перед тем как это произошло, Тамила успела тоненько пискнуть мужу свою робкую выстраданную просьбу:
— Можно мне покататься по столице, посмотреть город, господин?
— Можно… Хр-р-р — ответил, не задумываясь Шурхэн и уснул мгновенно, полностью удовлетворённый.
А Тамила, получив, наконец, надежду, что сможет, катаясь по городу, навестить свою старшую дочь Энни в Человеческом квартале, уснула с улыбкой.
Утром она поднялась первой. Оборотень во сне слишком навалился, подминая под себя хрупкую женскую фигурку и Тамила проснулась от того, что было слишком жарко и стало трудно дышать. Женщина извивалась в постели ужом, выбираясь из-под крупного тела мужа.
Подхватив с полу то из своей одежды, что осталось более или менее целым, и было мимоходом брошено Шурхэном вчера ночью рядом с кроватью, Тамила, как была, нагой и босой, неслышно выскользнула в коридор.
В этот ранний рассветный час возле спальни хозяина и на всём господском этаже ещё не бегали слуги, не шествовали наложницы, не мелькали посыльные. Так, к своему счастью, никого и не встретив, Тамила со всех ног благополучно пробежала в свою комнату, прижимая к груди многострадальные тряпки, которые ещё вчера были её одеждой. В коридоре ей, голой, было очень страшно, но оказаться рядом с проснувшимся мужем или быть настигнутой им, женщине казалось не в пример страшнее.
Но опасалась Тамила напрасно. Шурхэн проснулся только час спустя. Он довольно потянулся и осторожно пошарил рукой по постели рядом с собой. Он улыбался. Давно Бета не чувствовал себя так хорошо! Жены, как он быстро понял, рядом не было. Сохранившийся нежный аромат говорил Шурхэну, что она ушла недавно, скорее всего рано утром. Первой мыслью мужчины было послать кого-нибудь за ней, и вернуть беглянку к себе в постель. Но оборотень вовремя вспомнил каким ненасытным был всю эту ночь, и какая его человечка худенькая и хрупкая. «Ладно… Пусть девочка отдохнёт до вечера», — нехотя решил Шурхэн.
Уходя, Бета дал распоряжение главному смотрителю поместья обеспечить в этот день выполнение всех пожеланий его Первой жены, поскольку остался весьма доволен проведенной с ней ночью.
Жаль Тамила не знала об этом приказе, а то бы воспользовалась новыми возможностями со всем старанием.
А так, она, проследив, с помощью Санни, что муж ушёл на службу, перебежками, чтобы не попасть на глаза Хизери и её подружкам, направилась к конюшне. Тело женщины болело, особенно внизу живота, но она привычно собрала волю в кулак, мысленно отодвигая неприятные ощущения в сторону. Ей не в новинку улыбаться, когда больно!
Возле конюшни она робко попросила первого попавшегося работника дать ей какую-нибудь лошадку или повозку, чтобы покататься по городу.
— Прошу Вас! Мне муж, господин Шурхэн, разрешил! Правда, — закончила она свое длинное жалобное обращение.
Работник покосился на женщину, кивнул и куда-то ушёл.
Тамила восприняла этот короткий кивок, как согласие на её просьбу, и стала ждать. Ждала она довольно долго и уже хотела идти искать, чтобы просить кого-то ещё, когда к её огромному удивлению, из конюшни выехала великолепная белая с золотом карета, с тем самым работником на козлах. Впрочем, он тут же с них встал, и его место занял кучер в красивом, белым с золотом, форменном наряде. Работник уже открыл дверцу в салон и неоднозначно смотрел на Тамилу, как бы спрашивая: «Ну Вы, девушка, скоро уже садиться будете, или мне вечно тут стоять?».
Тамила торопливо подошла, но на последних шагах замедлилась, с трудом веря, что эта королевская роскошь для неё.
— Я… мне… это моя… для меня? — от удивления у женщины с трудом складывался толковый вопрос.
Работник однако не удостоил её каким-либо ответом. Молча помог сесть в мягкий салон, укрыл колени белым пушистым мехом и исчез, тихо прикрыв дверцу.
Тамила сначала почувствовала, а потом и увидела в окно, что карета вместе с ней плавно направилась к воротам. Она высунула голову наружу, чтобы проверить, не обманывают ли её глаза? Нет. Она уже выезжала на улицу, а по бокам и чуть сзади экипажа бежали два огромных оборотня в волчьей ипостаси. Охрана? Для неё?
