с момента церемонии.
И это кольцо тоже не сняли, так как оно осталось на пальце, на который я его надела.
Это было его кольцо.
Это был его палец.
Это была его часть.
Киеран рванулся вперед, ударив рукой по крышке, но я все еще видела, что лежало внутри. Я никогда не перестану видеть это. Даже если бы прожила тысячи лет. Я не забуду.
Пронзительный вой раздался изнутри Массена, нарушив ошеломленную тишину, когда я уставилась на украшенную рубинами шкатулку. Кто-то заговорил, но я не могла разобрать слов. Шок и горький на вкус ужас давили на мою гудящую кожу. У меня не было возможности отключить свои чувства. Мое ледяное неверие и страдание врезались в чужие, но меня душило то, что скрывалось под этой агонией — кислое, удушливое чувство вины, которое было моим. Только моим.
Потому что это произошло по моей вине.
Это мое послание разгневало Кровавую Королеву. Моя рука держала клинок, отрубивший голову Короля Джалары. Мои действия направили руку Кровавой Королевы. Я пошла на риск, веря, что она не причинит ему вреда. Не тогда, когда он был ей нужен. Я ошибалась.
Я навлекла на него это.
Трещина в моей груди стала разломом и разверзлась. Из расщелины хлынул поток эфира, наполненный необузданной яростью и бесконечной агонией. Заряженная энергия ударила в воздух вокруг меня. Древняя сила всколыхнулась, поднимаясь еще раз, глубоко из агонии, абсолютной и окончательной. Серебристо-белая аура скопилась в уголках моего зрения, когда я вспыхнула светом и…
В серебристой ауре появились нити темного света, которые пульсировали, пока вокруг меня проявлялся эфир. Свет столкнулся с тенями, собравшимися у земли, и закружился вокруг моих ног.
Делано заставил Перри отступить… от меня. Вольвен опустился на землю, его уши прижались к земле, когда Ривер задрал голову к небу, издавая странный, ошеломляющий звук.
В глубине души я понимала, что заставляю их волноваться, что сырая боль призывает ко мне вольвенов. Возможно, я даже пугаю их, а мне этого не хотелось. Но все…
Все, что я видела, это его кольцо — его палец в шкатулке.
Я вздрогнула, и из этой холодной, пологой трещины в моей груди хлынули ледяной гнев и месть.
Это было все, чем я стала.
Не Поппи.
Не бывшей Девой, а теперь Королевой Атлантии.
Больше не будет никаких ожиданий. Никаких тщательно продуманных планов. Никаких колебаний или раздумий. Я прорвусь через Солис, пронесусь по королевству, как чума, которой она была. Ни один город не останется в живых. Я бы разорвала Кровавый Лес на части, чтобы найти ее драгоценного Малека, а потом послала бы ей дар ее любви по крошечным кусочкам. Ей некуда будет бежать. Нигде она не могла бы найти убежища.
Я уничтожу все королевство и ее саму.
Повернувшись, я широко расставила пальцы и начала идти в сторону поместья Колдра… к ожидающему меня на горизонте Оук-Эмблеру. Камыши и высокие стебли лаванды расступались, сжимаясь. Сосны дрожали.
— Поппи! — крикнул голос, и я повернула голову в ту сторону, откуда донесся звук. В нескольких футах от меня остановился вольвен, его широко раскрытые глаза смотрели на меня, синие, теперь светящиеся, зрачки уже не черные, а серебристо-белые. — Куда ты идешь?
— В Карсодонию, — проговорила я, и мой голос был полон… дыма и тени. Полный смерти и огня. — Я собираюсь отрезать каждый палец с рук Кровавой Королевы, один за другим. Я собираюсь содрать плоть с ее тела. — По моей коже пробежала дрожь предвкушения. — Затем я вырву ее язык изо рта и вырву глаза с ее лица.
— Это звучит как чертовски хороший план. — Голос Киерана тоже изменился, огрубел, когда он сделал шаг ко мне. — И я хочу быть рядом с тобой, когда ты это сделаешь. Я не хотел бы ничего больше, чем помочь тебе.
— Тогда помоги мне. Мой голос… он скользил вместе с ветром, разносясь далеко по земле в свете теней. Сквозь высокие, кустистые сорняки и цветы к нам мчались гладкие темные фигуры. Вольвены. Они тоже заполонят города, море когтей, зубов и смерти. — Вы все можете мне помочь.
— Мы не можем, — сказал Киеран, сухожилия на его шее резко выделялись. — Ты не можешь. Ты не можешь этого сделать.
Я остановилась. Все остановилось. Слабая дрожь под ногами. Вольвены, которые остановились на своем пути. Я уставилась на того, кто стоял передо мной.
— Я не могу?
Он вытянул шею, его грудь поднималась и опускалась.
— Нет, ты не можешь.
Я наклонила голову.
— Думаешь, ты сможешь остановить меня?
Сухой смех разорвал его тело.
— Черт, нет. Но это не значит, что я не буду пытаться. Потому что я не могу позволить тебе сделать это. — Он придвинулся ближе, глупо храбрясь. Глупо преданный. Потому что он был не просто вольвеном. Я заставила себя сосредоточиться на Киеране, на его словах. На том, что он значил для меня. Советник. Друг. Больше всего за последние недели. — Я знаю, что тебе больно и ты злишься. Ты боишься за Каса…
Вокруг меня клубились серебристые тени. Кас. Он любил, когда я называла его Касом. Он говорил, что так его называют только те, кому он больше всего доверяет. Это напоминало ему о том, что он человек. Я содрогнулась, горло горело от ярости, вины и агонии.
Киеран был уже в пределах досягаемости, всего в нескольких дюймах от клубящейся массы силы, излучаемой мной. В его лице накапливалось напряжение, сжимая черты лица.
— Ты хочешь заставить ее заплатить за то, что она сделала. Я тоже хочу. Мы все хотим. Но если ты сделаешь это… если ты пойдешь куда-нибудь в таком виде, умрут люди. Невинные, которым ты хочешь помочь. Люди, которых хочет защитить Кас.
В груди заклокотало. Кас. Кто защищал его? Никто. По мне пробежала дрожь и ударила в землю. Сосны задрожали сильнее.
— Мне все равно.
— Чушь. Тебе не все равно. Касу не все равно, — сказал он, и я вздрогнула. Не от звука имени, а от правды. — Это то, чего вы оба пытались избежать. Вот почему у нас есть планы. Но если ты сделаешь это? Те, кого ты не убьешь, будут бояться тебя… всех нас. Если они даже увидят тебя сейчас такой, то уже никогда не увидят ни в каком другом виде.
Я посмотрела вниз на кружащиеся тени и свет, танцующий на моей коже. Следующий вздох, который я сделала, был слишком сильным.
— Она причинила ему боль.
— Я знаю. Боги, я знаю, Поппи.
