«Я уехал с Савом искать то место. Ты заснула в церкви. Не волнуйся, мы тебя осторожно вынесли, никто ничего не заметил. Я скоро вернусь. Видений не было и на том спасибо. Люблю тебя, Русó. Никуда не ходи».
Хмыкнув себе под нос, я пью воду и кривлюсь от неприятной рези в желудке. Я хочу есть. Вау, я, действительно, хочу есть. Это ли не хороший знак? У меня сосёт под ложечкой и довольно явно. Улыбнувшись, открываю холодильник и достаю пачку крови. Надеюсь, что в этот раз…
— Фу, какая гадость, — я даже вдохнуть вонь крови не могу, как меня начинает мутить. Быстро закрываю обратно пакет и возвращаю его на место. А вот нормальной еды у нас нет. Только кофе… чёрт, и его тоже нет. Я хочу есть.
Недолго подумав, я иду в душ и переодеваюсь в свежую экипировку незаметного бомжа прежде, чем взять ключи от своей машины, деньги и документы. Сев в машину, я надеюсь, что не разобьюсь по дороге из-за своего внезапного сна. И на удивление я добираюсь до города без происшествий, но сейчас полночь, и ни одно заведение уже не работает. Даже круглосуточных магазинов нет, а я такая голодная.
— Церковь. Точно, — улыбнувшись своей гениальной идее, я возвращаюсь к машине, сажусь в неё и направляюсь в церковь. Дело в том, что везде, в любой церкви тебя покормят. По крайней мере, мы всегда кормили бесплатно путников и позволяли им переждать бурю или просто отдохнуть в одной из комнат для служителей церкви. Так что мой единственный вариант добыть еду в это время — церковь. Я точно помню, где она находится. У меня до сих пор идеальная память, что не может не радовать.
Церковь стоит так одиноко среди снега и тяжёлых туч на небе. Она слегка подсвечивается уличными фонарями, и я иду к ней. Она старая, и ей уже давно никто не занимается. Но когда-то она была прекрасной. Я помню нашу церковь рядом с домом, в котором мы жили. Церковь была так красива. Она была произведением искусства. Мой отец не жалел ни денег, ни времени, чтобы создать её. Туда приходили и люди, и вампиры, и оборотни. Все, кто хотел быть ближе к Создателю. Но её уничтожили. Я её уничтожила.
Кривлюсь от воспоминаний и толкаю тяжёлую деревянную дверь от себя. Она со скрипом открывается, и я заглядываю внутрь пустой церкви. Тихо прохожу дальше, закрыв за собой дверь. Здесь так приятно пахнет. Мне всегда нравился этот букет ароматов, он меня успокаивал, поэтому наверно, после того поцелуя со Станом и моей лихорадки, я ждала друга именно здесь. Я молилась, чтобы он вернулся ко мне. Тогда я ещё молилась.
Присев на одну из лавок в первом ряду, я смотрю на красивое и старинное распятие Христа и множество свечей, расставленных вокруг. И мне хорошо. Клянусь, что я хочу спать и в то же время не засыпаю. Чувствую себя настолько умиротворённо и тепло, словно я вернулась в прошлое. Словно вот-вот кто-то из моей семьи позовёт меня к ужину или завтраку. Словно ладонь мамы коснётся моего лица, и я увижу в её глазах поддержку, что бы я ни сотворила.
— Мисс?
Резко распахиваю глаза и вздрагиваю от искренней неожиданности услышать в такой час приглушённый мужской голос. Поворачиваю голову вправо, откуда и раздался голос.
— Простите, мне хотелось помолиться в одиночестве. Слишком поздно, да? Дверь была открыта, — отвечаю, поднимаясь с лавки.
— Нет, мисс, никогда не поздно молиться. Я могу вам чем-то помочь? — Из темноты выходит высокий мужчина. Его тёмные, поистине чёрные волосы зачёсаны назад. Его глаза сверкают оранжевым и жёлтым светом в отблеске свечей, и что-то внутри меня щекочет. Этот голос… умиротворяющий, спокойный и убаюкивающий. Я слышала его.
— Мисс? Вы в порядке? Вам что-то нужно? — Мужчина подходит ко мне ближе, и теперь я вижу его твёрдый подбородок, покрытый небольшой чёрной щетиной, словно он сегодня забыл побриться. Его губы слегка приоткрыты, и он мягко дышит. От него исходит аромат тёплого воска, амбры, ладана и чего-то ещё… чего-то очень знакомого мне, но я не могу уловить этот аромат, он ускользает от меня. Он одет в чёрную рубашку с колораткой и такие же чёрные брюки.
— Я… мы встречались раньше? — хмурясь, спрашиваю. Я знаю этот голос. Он так знаком мне.
— Нет, мисс. Вряд ли. Я помню всех прихожан, — он мягко улыбается мне, и мой желудок сводит ещё одним болезненным спазмом, отчего я кривлюсь и на секунду жмурюсь.
— Мисс, вы в порядке? — Пастор касается моей руки, и меня пронзает ещё одна вспышка боли. Боже мой, меня сейчас вырвет. Я с ужасом понимаю, что мой фонтан вот-вот оросит этого красивого пастора, и зажимаю рот рукой. Я отскакиваю от него и несусь вон из церкви. Только не сейчас. Не сейчас. Стану придётся уничтожить воспоминания пастора обо мне, и я не поем. Нет…
Вылетаю на улицу и корчусь в болезненных муках, пока меня тошнит прямо на крыльце. Кровавая рвота вырывается из моего рта. Я захлёбываюсь ей и кашляю.
— Господи, мисс!
Я готова рухнуть от боли в своём горле, но руки пастора подхватывают меня за локти и помогают удержаться в таком скрюченном положении, пока тошнота не заканчивается. На глазах выступают слёзы. Слёзы, чёрт возьми! Слёзы от боли. И она реальна.
— Давайте, мисс, обопритесь о меня. Я вызову кого-нибудь, а сначала отнесу вас внутрь. — Пастор кладёт мою руку себе на плечо и тащит меня обратно. Дверь за нами хлопает, и через несколько секунд я вновь оказываюсь на той же лавке, что и раньше.
Пастор держит меня в сидячем положении, пока я пытаюсь взять себя в руки. У Стана появилась ещё работа. Пастор достаёт белоснежный платок и касается моих губ. Чёрт. Это уже плохо. Мне нужно срочно уйти отсюда. Я и так наследила. Опять.
— Мисс…
Я провожу дрожащей от слабости рукой по капюшону, и он падает назад.
— Флорина… Фло… моё имя, — хрипло говорю я.
— Простите? — Пастор, сидящий на корточках передо мной, даже отшатывается от меня. Это странно.
— Флорина, моё имя, — повторяю я, внимательнее глядя в его лицо. — Вот чёрт.
— Не поминайте…
— Да к чёрту. Это ты. Ты, — ко мне сразу же приходит осознание того, где я видела его. — Ты Уильям, который посоветовал мне пойти к другому психологу. Как ты оказался там или здесь? Что за чёрт?
Пастор глубоко вздыхает и прикрывает на секунду глаза. Тень от длинных ресниц падает на его щеки, а затем он снова смотрит на меня.
— Уильям моё мирское имя. Меня зовут Томáс. Соломон — мой близкий друг, и в тот день у него случились непредвиденные семейные обстоятельства. Он попросил меня взять его пациентов и провести диагностику. Я занимался этим в университете, пока не понял, что хочу служить Создателю и помогать людям лечить их души, а не умы. Поэтому да, мисс Флорина, это был я. Если вам уже достаточно информации, то я бы хотел знать, кому мне позвонить, потому что вас рвёт кровью.
Я ошарашенно смотрю на него, и эта ситуация могла бы быть комичной, если бы не была так ужасна. Стан сказал, что встретился с неким Соломоном и стёр его воспоминания обо мне и у девушки-регистратора, но вот никакого Уильяма в их памяти не было. Значит, он врёт. Чёрт. Ничего, я нашла этого подставного Уильяма, и Стан узнает, что с ним не так.
— Это рак, — вру я. — Звонить никому не нужно. Это бесполезно. Теперь понимаете, почему меня отправили к психологу? Мои родственники считают, что я… схожу с ума. А тогда, мои слова, были протестом. Хреново болеть раком.
Пастор немного морщится из-за моей ругани, но кивает.
— Понимаю. Вам что-нибудь нужно?
— Воды, если можно.
— Конечно, я сейчас принесу, никуда не уходите.
— Без проблем, — усмехаюсь я.
Наблюдаю за тем, как Томáс или Уильям, это я ещё узнаю, быстро направляется вглубь церкви и исчезает в темноте. Так, что-то здесь явно не сходится. И мне это не нравится. Мне на самом деле стоило бы уйти, но я не могу. Физически не могу сдвинуться с места, мои ноги меня не слушаются. Что за чертовщина?
— Боже. — Резь в желудке вновь разгорается с новой силой. Я обхватываю руками свой живот и пытаюсь встать, меня, кажется, сейчас снова стошнит. Я раскачиваюсь из стороны в сторону и тихо вою от невыносимой боли. Это, правда, безумно больно, отчего даже голова наливается кровью и горит.
