class="p1">— Ты сегодня не спал? — она посмотрела на меня с любопытством, усаживаясь на то место за столом, где обычно завтракал я.
Обойдя стол, сел напротив.
— Сегодня — нет.
— А так и не скажешь. Разве только настроение у тебя не очень.
— Не очень, — согласился я. — Но не из-за сна.
Она потупила взгляд. Комнату наполнил хаотичный гул её мыслей. Они врывались в моё сознание, даже не спрашивая, хочу ли я их слышать. Девчонке было стыдно. Она стыдилась, что попыталась спасти свою жизнь и обмануть меня. Я собирался забрать её душу, а она волновалась, что пошла на обман, дабы её уберечь?
— Я злюсь не из-за этого. Ты попыталась схитрить, но в твоём положении такое нормально.
— Ты сказал, что не любишь мухлёж.
— Не люблю. Но ещё больше я не люблю тех, кто сдаётся без боя. Лучше хоть нечестный, но всё-таки бой.
Услышав это, девчонка, наконец, подняла на меня взгляд. Голубой и чистый. Словно глубокое озеро, манящий своей неизведанностью.
«Да что там изведывать, Дэй?» — одёрнул себя. — «Все её мысли у тебя на ладони». — Но нет, дело было не в них. А в том, как и где они зарождались. Такие странно смелые и незамутнённые. Удивительно, как невинны бывают люди в начале своего пути. Мне так редко приходилось всматриваться в них, пока они не прогнили. Наверно, поэтому, вглядываясь в чистое озеро её глаз, мне хотелось нырнуть. — «Поддаться», — повторил я наущение Лары. — «Это совсем несложно». — И вновь меня накрыл привычный азарт. Я ещё ни разу не поддавался ни одному человеку. И не принимал покорно свою судьбу. — «Поддаться — это даже интересно».
— Прокатимся после завтрака? — предложил я, беря со стола пакет молока и плеская себе в чашку. Чёрный кофе я пил каждый день. Но сегодня вдруг захотелось чего-то нового.
— Давай, — согласилась Алиса. Слишком быстро. Наверно, домашний арест ей пришёлся совсем не по вкусу. — Куда поедем?
— На работу. Ты же теперь официально трудоустроена.
— Я думала, что это поддельная трудовая, — удивилась она. — Я что и правда буду работать? — в её голосе мне послышалось разочарование, которому раньше там не нашлось бы места.
— А разве не об этом ты мечтала? — усмехнулся я. — Идеальная жизнь самостоятельной и взрослой девушки.
— Ты обещал мне три лучших месяца. А вместо этого устроил на обычную пятидневку?
Моя ухмылка стала шире.
— Стал бы я тратить твоё драгоценное время на нечто столь скучное? У тебя будет свободный график. И очень крутой начальник.
Она взглянула на меня со скепсисом. Потом сощурилась, начиная догадываться. Но подтверждать или опровергать её догадку я не торопился.
— А зарплата?
— Люди такую не получают, — ответил я уклончиво.
Алиса испуганно вжалась в спинку стула.
— Только не говори, что будешь расплачиваться со мной чьими-то жизнями?
— Вот ещё, — отмахнулся я. — Человеческие жизни на дороге, знаешь ли, не валяются, чтобы тебе ими зарплату платить. Я вон и одну-то никак не соберу, — посмотрел на неё многозначительно.
— И не соберёшь! — взъярилась она и вылетела из-за стола, оставив половину завтрака на тарелке.
— Оденься поприличнее, — крикнул ей вслед.
— Оденусь, — пообещала она и в её голосе сквозила угроза. Похоже, не стоило над ней так подшучивать.
Девчонка, к моему ужасу, вышла из спальни на каблуках и в одном из платьев, выбранных Ларой. Белое, летящее и вроде бы приличное. Но что-то меня в нём настораживало. Моё дурное предчувствие подтвердилось, когда мы вышли на улицу. Ветер подхватил подол её платья, аккуратно очерчивая фигуру. Лёгкая ткань трепетала и распахивалась на бедре. И здесь разрез.
— Напомни мне как следует отблагодарить Лару за твой прекрасный гардероб, — попросил я, подводя свою подопечную к машине.
— Нравится? — сверкнула она голубыми топазами глаз.
— Не то слово.
«Поддаться», — напомнил себе.
Приобнял её за талию и с удивлением заметил, как моё сердце забилось быстрее. Я и забыл, что у демонов оно тоже есть. Изгиб её талии под рукой ощущался тепло и приятно, а охватившая её растерянность подначивала меня ещё больше. Пришлось сделать над собой усилие и отступить на шаг. Отпустить добычу, чтобы она снова потеряла бдительность.
— Мы вообще-то на улице, — пролепетала она, краснея.
— Никому нет дела. Посмотри, — я махнул рукой, показывая на безразличных прохожих. — Их не волнует никто, кроме них самих. Даже осуждая, люди думают только о себе. Заботятся только о своих нуждах. Прикрывают собственные грешки. Так что забудь об их мнении.
Она посмотрела по сторонам и, убедившись, что я прав, послушно села в машину. Но жар смущения отпечатался на её щеках надолго. Пока мы ехали, в салоне ощущалась удушливая неловкость. Не моя. Её. Она настойчиво избегала моего взгляда, утыкалась в окно или в телефон. Не знала, как себя вести.
— У тебя ведь никогда не было парня, — не спросил, просто сказал очевидное. — Какая звенящая невинность.
— И что? — возмутилась она, впервые за дорогу встречаясь со мной взглядом.
— Тем забавнее, — ответил я усмехаясь. — Что бы я ни сделал, тебе всё в новинку.
— Зато что бы ни сделала я, тебе не впервой, — огрызнулась она обиженно. В воздухе запахло ревностью. Это осознание меня удивило. Демоны редко к кому-то привязываются и ещё реже ревнуют. Они щедро делятся и отпускают, потому что верность на протяжении веков слишком утомительна. Она наскучивает почти сразу же. Меня уже давно никто не ревновал. А уж человек и вовсе никогда.
— Да, мне не впервой, — ответил я вроде бы правду, но чувствовал, что слукавил. — Всё, кроме тебя, — добавил нехотя. — Ты человек. А это меняет дело.
— Но тебе не впервой, — повторила она и снова отвернулась.
На её чистой душе появилось одно из первых пятен. Ревность марает душу.
— А знаешь, меня в этом ещё никто не укорял. Разве опыт — это плохо?
Но мой вопрос остался неотвеченным. Опыт — это плохо. Для людей, плохо. Они любят быть первыми и единственным. Узурпировать другого человека, захватить его, как землю или власть. И держаться за него с голодной жадностью, пока не исчерпают до капли. А когда он станет пуст, обвинят, что изменился. Назовут не тем и оставят. Так не честнее и не лучше ли отпустить его в правильное время? Не тянуть с этим.
Но Алиса была человеком и думала иначе, чем я. В ней тоже зарождалась жадность.
— А ты говорила, что не все люди одинаковые, — усмехнулся я. — Зачем думать о том, что было до? Или будет после? Зачем обманывать себя и убеждать, что ты кем-то владеешь? Всё, что по-настоящему принадлежит человеку, — это его душа. Даже
