Сжавшись, я продолжала смотреть на последнего представителя военной династии оттон Грэйд, не в силах ни отвернуться, ни пошевелиться, ни ответить. Тело сковало от ужаса, я едва могла дышать.
— И последнее, — уголки его рта изогнула злая ухмылка, — если вы еще раз посмеете отказаться от ужина, мне совершенно плевать по какой выдуманной причине, я приду в вашу спальню, свяжу ваши ручки, и накормлю лично. И я не гарантирую, леди Уоторби, что после этого оставлю вас спать в одиночестве.
Вздрогнув всем телом, я сглотнула, и едва слышно потрясенно произнесла:
— Вы же… вас же… вы же не извращенец!
Его улыбка была достойна полотна церковного художника, для отражения истинной сущности лукавого, и именно с этой улыбкой, герцог выдохнул мне в лицо:
— А вы не ребенок, Ариэлла, вы уже вполне сформировавшаяся юная женщина, и без обилия кружев и рюшей это вполне отчетливо видно.
Щелкнул замок. Дверь распахнулась и я, с трудом удержавшись на ногах, отпрянула от лорда оттон Грэйда. Страшно было так, что я побоялась повернуться к нему спиной, и отступала, в ужасе глядя на герцога. А он улыбался — весело, иронично, не скрывая чувства собственного превосходства и искренней насмешки надо мной.
Осознав это, мгновенно развернулась и, торопливо пройдя через гостиную, распахнула двери в галерею.
И замерла.
Там, на красном ковре стояли и нервно переминались с ноги на ногу госпожа Тортон и еще две женщины. Некоторое время мы несколько изумленно смотрели друг на друга, а после все женщины вдруг резко изобразили книксен. Присев значительно ниже, чем полагалось бы, и я не могла понять причин этого до тех пор, пока позади меня не прозвучало:
— Вы решили задержаться, леди Уоторби?
Осознание ситуации было ужасающим! Я стояла на пороге покоев герцога, он, судя по голосу, находился непосредственно позади меня, и все это на глазах госпожи Тортон и присутствующих с ней дам. О, пресвятой! Стыд опалил щеки, шею и даже уши, я с величайшим трудом удержала на лице приличествующее вежливое выражение, искренне проклиная лорда оттон Грэйда. Женщины так же были крайне смущены ситуацией, и даже вернувшись в исходное положение, не поднимали глаз, словно были бесконечно заинтересованы ворсом алого ковра и только герцог, судя по всему, чувствовал себя более чем комфортно.
— Госпожа Тортон, вы не желаете озвучить причину вашего нахождения возле комнат леди Уоторби?
Женщина вскинула голову, бросила на меня несколько растерянный, но очень сочувствующий взгляд, и, запинаясь, ответила:
— Мы… стучались, нам… не ответили.
— Хм, странно.
Герцог, приобняв за плечи вывел мгновенно окаменевшую от его прикосновения меня в галерею, и решительно направился к моей двери. Едва оказавшись за его спиной, абсолютно все присутствующие дамы вперили в меня заинтересованно-сочувствующие взгляды, а я понимала, что, несмотря на выдержку и даже улыбку, мои алеющие щеки слишком красноречивы. Казалось, я сейчас просто сгорю со стыда.
Лорд оттон Грэйд достаточно громко постучал в дверь.
Тишина.
— Оливия! — голос герцога заставил вздрогнуть всех присутствующих.
Тишина.
Резко выдохнув, герцог приложил ладонь к дереву… синеватое свечение, щелчок отворившегося замка, и я едва удержала удаленный вскрик.
Открыв дверь, лорд стремительно вошел в мои покои, и почти сразу раздалось:
— Какого демона, Оливия?!
Первой мыслью было — ее убили! Я ушла, камеристка же оставалась в моих покоях и ее убили! Напуганная собственным предположением я бросилась в комнату, но едва вбежала, замерла, недоверчиво глядя на госпожу Камиеру, подскочившую видимо после окрика герцога, и прижимающую к груди раскрытый томик «Безудержной страсти». Щеки горничной пылали, взгляд был томным и рассредоточенным, губы приоткрыты, словно она собиралась что-то сказать. И тут Оливия увидела меня. Замерла, тяжело дыша, после в ужасе посмотрела на герцога.
— Я, — выдохнула, наконец, женщина, — я… она спала! — последнее было почти криком. — Переживала, металась здесь, а после, отправилась спать и даже заперлась.
О, Пресветлый…
— Вот как? — бровь герцога насмешливо изогнулась. — И заперлась?
— На засов, — подтвердила камеристка. — Конечно, для меня это не составило сложностей и едва леди заснула, я вошла, проверила все ли в порядке и после вернулась. Но она спала!
Оттон Грэйд внимательно посмотрел на меня, затем прошел через гостиную, открыл дверь, вошел в спальню. Нервно кусая губы, я проследила за тем, как последний представитель военной династии Грэйд подошел к моей кровати, откинул одеяло… умело свернутые подушки идеально имитирующие тело спящего человека были пристально изучены, затем в моей спальне прозвучало:
— Просто-таки жажду прочесть вашу личную характеристику, леди Уоторби. Похоже, я найду в ней гораздо больше любопытного, чем смел даже предполагать.
Я не произнесла ни звука. Герцог же, медленно и несколько задумчиво вернулся в гостиную, и, подойдя к Оливии, небрежно отнял у нее книгу, закрыл, вчитался в название. Удивленно хмыкнул, открыл, переплеснул несколько страниц… На высокомерном аристократическом лице не отразилось ни единой эмоции, но это окаменевшее выражение уже говорило о многом. Откровенно недобрый взгляд черных глаз, направленный на меня после ознакомления с любовной литературой, так же смотрелся многозначительно.
— Леди Уоторби, я буду искренне разочарован, узнав, что эта книга принадлежит вам!
Ах вот как…
— Эта книга принадлежит мне, лорд оттон Грэйд, — с самой вежливой улыбкой ответила я.
Взгляд герцога потемнел. Захлопнув томик, он отшвырнул его на стол, и все это не отрывая от меня весьма злого взгляда. Мне же и был задан вопрос.
— Позвольте узнать, чем же вас так привлекает данная лишенная логики, морали, знаний и ума литература?!
Я улыбнулась. Не смогла сдержать улыбку, с ней же и ответила:
— Лорд оттон Грейд, позвольте с вами не согласиться — конкретно в этом издании, — я указала на сиротливо лежащий на самом краю столика том, — масса познавательного.
Не могу понять чего больше отразилось во взгляде оттон Грэйда — злости или откровенного недоверия. Обошел все так же пылающую Оливию, подошел к столику, вновь взял книгу. Открыл наугад, примерно на середине, вчитался…
— Ньор патокер эсваи, Оливия? — вопрос не мне.
Но… так уж вышло, что ведая о моих познаниях в ассаре, герцог использовал северное наречие королевства, и его «Действительность уточнения постельных сцен, Оливия?» — я фактически сразу перевела. Вероятно, мой перевод был груб, и, наверное, не «уточнение», а подробности, но не суть — фразу я поняла преотлично.
