— Я так отвратительна для тебя? — спросила она, повернувшись. Сэм не понял, о чем она говорит, он вообще уже плохо соображал, словно его опоили, он хотел побыстрее избавиться от обязанности находиться рядом с этой чертовкой, сотканной из лунного света и колдовства…
Суокки лишь сильнее разозлилась, глаза запылали яростными искорками. Он молча вышел, она последовала за ним.
Они протопали не один коридор, "он точно пытается меня здесь заблудить" — ей уже надоело слоняться по холодным темным параллелям. Когда Суокки окончательно продрогла, ее привели в теплый пустой зал, Сэм вышел и закрыл за собой дверь. Девушка стояла на самой середине комнаты, ну, называть это помещение комнатой было непростительно, она была больше похожа на тронный зал — высокий свод потолка, уходящий шпилем в самый вверх, огромный камин, на ее счастье пылающий огнем, длинный массивный стол человек на тридцать, перед ним просто пустое пространство, но достаточно вместительное словно для танцев или представлений. Зал был погружен в полутьму, свет от камина и несколько канделябров со свечами на стенах — вот и все освещение, было тихо, слышен лишь звук потрескивающих полешек в камине. По телу разлилось желанное тепло, мокрой голове было особенно приятно, девушка подошла ближе и потерла руки у огня, все было необычно, но ей не было страшно, и скорее пугала сама мысль, что ей не страшно быть здесь — неизвестно где, неизвестно с кем, да попросту быть одной в почти затемненной огромной зале. Суокки подогнув ноги, села рядом с очагом и стала перебирать влажные волосы, она наклонила голову и опрокинула волосы вперед, обнажая шею и спину, локоны распались густой копной по такни бордовой юбки, немного подсушив их, она наклонилась вбок и чудесные белокурые кудряшки тоже свесились вбок, на лице плясали яркие отблески огня, она полностью согрелась и засмотрелась на опасные языки пламени, говорят, если долго смотреть на огонь, душа отдыхает. Скорее да, чем нет — она сидела зачарованная и совершенно расслабленная…
Он любовался ею сначала с верха потолка, затем переполз на стену, позади нее, он хотел напугать ее до смерти и ощутить вкус ужаса, хотел увидеть глаза, готовые на все, чтобы выжить, может, даже услышать ее истеричные крики, хотел слышать как несется ее застывшая кровь, как сердце колотиться в глотке, приемница Пэм должна была упасть в лужу лицом! Но, вот она вошла и осталась совершенно одна в огромной чужой почти неосвещенной комнате, но сердце ни разу не сбилось, ни одна мышца не дернулась, она грациозно пододвинулась к огню и стала согреваться, затем совершенно спокойная села рядом с камином, на ней было одно из его любимых платьев Пэм, но сейчас это была совершенно другая женщина: она бесспорно не была и близко столь же отважной или красивой как Пэм, но… но в ней определенно что-то было и Годрик обязательно должен узнать, что!
Ее движения не предназначались для чужих глаз, она опрокинула копну волос вперед на бархат платья, с ощущением удовольствия внутри, мужчина смотрел, как она тонкими пальчиками перебирает мягкие лунные кудри, среди которых плясали язычки огня, а потом она по-детски беззащитно склонила голову на бок. Девушка была полностью расслаблена, и ровный ритм сердца убаюкал Годрика, яростные жестокие мысли отступили на задний план, он уже не знал, чего хочет от нее, но точно не испуганных подавленных глаз. Они вместе наслаждались ночной тишиной и временным умиротворением. Как давно он не чувствовал этого внутреннего баланса, когда в голове покой, нет боли и раскаяния, нет вины и жестокой жажды… пустота и полная свобода…
Он устал быть один, он устал сражаться, он устал просыпаться в холодной постели… без Ее теплого тела рядом… и вот появилась Суокки — как глоток надежды, с ее помощью Пэм, наконец, останется с ним! В голове Годрика мгновенно созрел план.
Суокки услышала позади себя легкий звук словно порыв ветра, она повернула голову к двери — перед ней стоял молодой мужчина. Он смотрел прямо ей в глаза и одно Суокки могла сказать точно: в его не было ничего человеческого.
— Суокки — сказал он голосом, полным уверенности, но не надменности, сказал так, что не было сомнения в его словах, ни в одном из его слов — Я Годрик
Девушка хотела было что-нибудь съязвить, но от этого чужака словно волнами исходил сигнал: "не шути со мной" — предостерегающий шепот, заставляющий инстинкты съежиться, покорно склонив голову. Он был так опасен, он был смертоносен, он был до самого темного ночного кошмара ужасен, и он не был человеком.
— Почему я здесь? — спросила Суокки
— Ты бы предпочла остаться ночью в лесу среди диких зверей? — "кто знает, с кем из вас опаснее?" — подумала на это она про себя
— Ночью я бы была в безопасности
— Ты думаешь?
— Я уверенна — твердо ответила она, вспомнив об Эрике
Годрик заметил уверенность, появившуюся в ее голосе:
— В ком ты так уверенна, Суокки? — стоило ли выдавать ему имя Эрика, Суокки сомневалась
— Зачем я тебе? — решила она съехать с темы
Годрик окинул ее взглядом, ей показалось, что-то человеческое мелькнуло на его лице на мгновение, воспоминание?..
— Тебе нравится платье? — также легко съехал он
— Да
— Почему?
— Оно успокаивает меня
Казалось, Годрик был слегка в замешательстве от такого ответа.
— Ты странная девушка, Суокки — ухмыльнулся он, и тугой узел внизу живота девушки немного отпустило
Мужчина резко дернулся вдоль стола, словно смазанная линия, в один миг зажглись свечи вдоль стены, а он уже сидел во главе стола на крупном резном троне, держа в руках бокастый бокал, наполненный чем-то насыщенно бордовым, Суокки могла бы поклясться, что это была кровь. Он сделал долгий глоток красной жидкости, девушку затошнило толи от страха, толи от правды… "Бл@ь, Суокки, сегодня все фрики твои!" — она уже не знала, что и думать — "только если на этот раз ты блеванешь на него, Эрик тебя не спасет, никто не спасет…". Годрик с удовольствием наблюдал за ней, Бог ты мой, ему даже стало весело, на миг мелькнула мысль, что, возможно, она могла бы скрасить его одинокую постель на эту ночь?.. быть может, ее таланты многосторонни?..
— Ты забавляешь меня — сказал он, потягивая свой напиток
Она стояла и молчала, ну ничего в голову не лезло.
— Я голодна — наконец решилась девушка
— Твое счастье, что я нет — и она поверила ему — мне нравится как на тебе сидит платье — он стал медленно рассматривать ее, Суокки это смутило и заставило ощутить волнение, смесь дикой опасности и силы, смерти и дарения жизни, внешней молодости и зрелости глаз, возбуждало, мысли о нем прямо сейчас, мысли о том, что одним движением он мог убить ее, и в тоже время оценивающе глядел на нее, отдавались сладостными импульсами в паху. "Ты ненормальная извращенка, Суокки!" — ругала она себя — "он пьет КРОВЬ!!! Он, наверняка, сумасшедший! А ты думаешь о том, каков он"
