О, это саднило не хуже, чем ожог медузы. И чем дольше Эш стояла здесь вся такая из себя в своем платье-свитере, заканчивавшемся чуть ниже ее ягодиц, тем сильнее я чувствовала, как по моему позвоночнику ползли досадно необоснованные эмоции.
— Знаешь, мне кажется, ты забыла надеть джинсы или нижнюю юбку под свое платье.
Усмехнувшись, Эш снова переключила внимание на Дэймона.
— Малыш, ты ушел слишком быстро. Мне пришлось обойти весь этаж в поисках тебя. Почему бы нам не подняться наверх и не завершить то, что мы начали?
Ощущение того, что я получила пощечину, было таким реальным — меня почти согнуло пополам. Я не имела ни малейшего представления, откуда взялись такие сильные эмоции и почему я вообще их испытывала. Мне не нравился Дэймон — не нравился. Он мог развлекаться хоть с папой римским — мне было плевать. К тому же я сама совсем недавно целовала Блейка. Но это… это сводившее с ума чувство было прямо здесь, в моей груди, растекаясь в крови и прожигая мои вены.
Сделав шаг в сторону, Дэймон высвободился из объятий Эш, проведя пальцами по груди в области сердца. Он поймал мой взгляд, и я скептически вскинула брови. Он хотел быть со мной? Да-а, казалось, именно так… в перерывах между тем, чем он занимался с Эш. Я резко развернулась, прежде чем успела сказать что-нибудь такое, о чем потом стала бы жалеть. Пока я удалялась, позади меня послышался смех Ди. Дэймон что-то говорил, но голос его утонул в шуме толпы. Мне нужен был свежий воздух и еще оказаться от всех подальше, и я выскочила на крыльцо, на котором было так же многолюдно.
Я совершенно не понимала того, что со мной происходило. Это не могла быть ревность. Это совсем не то, что я чувствовала. У меня только что состоялось свидание с нормальным симпатичным парнем. Не могло быть и речи, чтобы меня каким-то образом задевало все то, что происходило между Дэймоном и Эш.
И тут — когда я перескакивала через две ступени сразу — меня словно молнией поразило. О мой бог. Меня это волновало. Меня волновало… волновало то, что он занимался с Эш теми вещами, о которых я даже на секунду не могла подумать, чтобы это не привело к реальным разрушениям. Моя голова кружилась. Представляя Эш, целующей его, я начинала задыхаться. Что со мной было не так?
Не видя ничего вокруг, я направилась прочь. В какой-то момент, скинув шпильки, я шла по прохладной траве и асфальту, не останавливаясь, до тех пор, пока не оказалась у самого последнего дома в конце дороги. Сделав несколько глубоких вдохов свежего воздуха, я пыталась восстановить самообладание. Часть моего сознания понимала: то, что я чувствовала, было нелепым, но мне все равно казалось, будто мир остановился. Мне казалось, что я вот-вот воспламенюсь и все вокруг начинало становиться одновременно слишком горячим и слишком холодным.
Мое дыхание замерло в груди, и я, закрыв глаза, выругалась. То, что я чувствовала, не было правильным. В последний раз я ощущала такую ревность и обиду только тогда, когда все блоггеры собирались на книжную конференцию в прошлом году, а меня не отпустила мама. Черт, сейчас было даже хуже. Мне хотелось кричать. Мне хотелось вернуться и выдернуть у Эш каждый волосок. Ревность, на которую я не имела никаких прав, прожигала мои вены, уничтожая на корню любую рациональную мысль о том, что я вела себя просто глупо. Моя кровь кипела. Мои ладони были влажными и казались совсем чужими и холодными. Все мое тело содрогалось.
Я стояла там, потерянная среди кружащихся водоворотом эмоций и перепутавшихся мыслей, пока не услышала позади себя звук шагов. Из тени показалась фигура. Отсвет луны бликами заиграл на позолоченно-голубых часах.
Саймон.
Мой желудок рухнул вниз. Какого черта он здесь делал? Неужели Ди его пригласила? Я не рассказывала ей о том, что между нами произошло, но не оставалось сомнений в том, что она слышала сплетни.
— Кэти, это ты? — Он подошел ближе и облокотился на стену дома. Теперь, когда он показался на свету, я заметила, что один его глаз не открывался, заплыв отвратительным фиолетовым отеком. Его подбородок был отмечен синяками, а нижняя губа рассечена.
Мой рот открылся.
— Что случилось с твоим лицом?
Саймон поднес ко рту фляжку.
— С моим лицом случился твой бойфренд.
— Кто?
Он сделал глоток, поморщившись.
— Дэймон Блэк.
— Он не мой бойфренд.
— Что бы ни было. — Саймон наклонился вперед. — Я пришел сюда, поговорить… с тобой. Ты должна его успокоить.
Мои глаза расширились. Когда Дэймон сказал, что разберется с этой проблемой, он не бросал слов на ветер. Мне, конечно, было жаль Саймона, но это именно из-за и его друзей половина школы относилась ко мне как к девице легкого поведения.
— Ты должна сказать ему, что я не хотел ничего дурного той ночью. Я… сожалею. — Он рывком двинулся вперед, отбросив фляжку. Господи. Дэймон, должно быть, вселял в него реальный ужас. — Ты должна сказать ему, что я все исправил.
Я отступила, почувствовав, как в меня пахнуло волной алкоголя, смешанной с безысходностью.
— Саймон, я думаю, тебе нужно присесть или успокоиться, потому что…
— Ты должна сказать ему. — Он схватил мою руку влажными мясистыми пальцами. — Люди начнут говорить. Я не могу… позволить, чтобы обо мне болтали подобные вещи. Скажи ему или…
Я почувствовала, как мое тело застыло и ярость со скоростью пули пронеслась по моим венам. Никто… никто больше не будет меня запугивать или оскорблять. Никто — ни Саймон, ни кто-либо другой.
— Или что?
— Мой отец — адвокат! — Его руки сжались в кулаки, и Саймон покачнулся. — Он…
И тут в одну секунду случилось сразу несколько вещей.
Саймон навис надо мной, мое сердце рванулось к самому горлу, и воздух сотряс оглушительный треск. Четыре или пять окон, возле которых мы стояли, с дребезжащим звоном покрылись трещинами. Огромные стекла, разломанные на множество сегментов, продержались в вибрирующем состоянии всего несколько секунд, прежде чем, движимые невидимой силой, взорвались, проливаясь на нас ливнем мелких осколков.
Саймон завопил, уклоняясь от летевших стекол.
— Какого дьявола?!
Скованная абсолютным ужасом, я стояла совершенно недвижимая, наблюдая, как Саймон в исступлении тряс руками, сметая с одежды большинство осколков. Маленькие частички стекла скользили по моим волосам, некоторые опадали, другие запутывались среди сбившихся прядей. Руки саднили так, словно меня избили, и я знала совершенно точно: платье Ди было безнадежно испорчено. Послышался дребезжащий звук, и я, не имея ни малейшего представления, каким образом себя контролировать, наблюдала, как задрожали стекла других окон. Пронзительная боль беспощадно распространяла спазмы по всему моему телу. Послышалась очередная волна оглушительного треска.
