И она всегда старалась скрыть гнев. Она вежливо отвечала, хотя и шипела сквозь зубы. Это было очаровательно.
Лучше было бы только с видом ее лица. Ему казалось, что ее щеки ярко пылали, когда она злилась. Огонь бежал по ее венам.
Его кончики пальцев горели от воспоминаний, как он касался ее. Ее кожа была нежной, как лучший бархат, но ее спина была твердой, как сталь.
Он знал красоту, когда касался ее. Он нарисовал ее лицо в своем разуме. Высокие скулы, нежно изогнутые брови, тонкий нос и полные губы. Кусочки складывались в красивую картинку, но он задумывался о деталях, которые не знал. Цвет ее глаз, румянец, форма ее улыбки.
Все это было закрыто. Она носила свои остроумие и сарказм как знамя, зная, что они оградят ее от мира.
Он знал, потому что сам так делал.
Айслинг споткнулась об ветку и выругалась.
— Расскажи про Герцогиню еще раз.
— Герцогиня сумрака — имя, что она дала себе. Она не из королевичей, но сделала себя лидером всех, кого не признает двор, — он поднял ветку, чтобы она прошла под ней. — Как понимаешь, она не любит меня или мою семью.
— Даже не знаю, почему.
— Я слишком красивый. И мой вид ее запугивает. А тебя?
Она не ответила. Его взгляд упал на ее пальцы, стучащие по ее боку, и он улыбнулся. Она не хотела врать ему, но ее явно это задело.
— Сколько Неблагих ты видела в своей жизни? — спросил он.
— Тебя. Хобгоблина. Пару рогатых зверей. И всех существ, мимо которых мы шли.
— Тогда ты еще не повидала толком Неблагой двор. Ты видела меньших фейри, но ты не видела королевичей.
— Я жила в мире людей, Бран. Что ты ожидал?
— Ты просила подготовить тебя. Я пытаюсь, — он убрал листочек из ее волос, поднял его к свету и покрутил между пальцев. — Или хочешь снова идти вслепую? Мы можем так и сделать.
Она фыркнула.
— Я жаловалась насчет этого. Конечно, я хочу знать, что могу. Потому и спросила.
Показалось, что она пробормотала что-то под нос. Звучало как оскорбление, но он не стал злиться.
— Герцогиня сумрака — идеальный пример того, как должен выглядеть Неблагой фейри.
— А ты — нет? — она повернулась к нему. Волна жара поднялась от его носков до макушки, и он знал, что она пронзила его обжигающим взглядом. — Ты тоже не пример красоты как Благие фейри.
— Это лучшее из всего, что ты мне говорила, ведьма.
— Не радуйся.
Айслинг замедлилась, вытянула руку и уперла ее в дерево. Она устала, но не хотела говорить ему. И он подавил зевок и опустился на бревно. Она не обрадуется, если он укажет на слабость, так что он устроился удобнее, отклонившись к стволу, уперев ногу на кору.
— Вот, в чем дело, ведьма. Герцогиня и ее царство не полные, — он поднял ладонь, когда она открыла рот. — Я не закончил. Не перебивай. Это грубо. Все, кто зовет Сумрачный замок своим домом, чего-то лишены. Земля, которую она забралась, была домом каннибалов, а теперь там те, кого считают неполными.
— Они все еще каннибалы? — спросила она.
— Некоторые. Вряд ли они нападут на нас, если ты переживаешь об этом.
— Вряд ли или не нападут?
Он приподнял бровь.
— Мы в Другом мире, ведьма. Тут нет уверенности ни в чем.
Отвращение донеслось от ее плеч, и он улыбнулся. Ее было просто задеть, и он восхищался тем, как она пыталась не топнуть ногой и не закричать на него. Хотя он почти хотел, чтобы она закричала.
Ему даже нравилось это.
Айслинг выдохнула.
— Избавь меня от загадок. Насколько опасно это место?
— Очень.
— Стражи?
— У нее целая армия.
— У нас есть оружие?
— Оно нам не требуется, — он улыбнулся ей. — Мы дадим им поймать нас.
— Что, прости?
— Все просто, ведьма. Герцогиня сумрака ненавидит меня. Она искала способ лишить меня головы долгое время. Теперь у нее есть шанс, и она им воспользуется. Нужно лишь найти вход в ее царство, и она сама притащит нас к своему порогу.
Ведьма застыла так, что он подумал, что она ошеломленно смотрела на него. Ему нравилось думать, что он потряс ее.
— С ума сошел? — закричала она. — Мне нравится моя голова на плечах! Если она хочет убить тебя, что помешает ей сделать это сразу?
— Она любит шоу. Она не упустит шанс доказать ее народу, как она сильна.
— Это не значит, что она не убьет тебя.
— О, она попытается, — он улыбнулся от ее недовольного фырканья.
— Бран. Прошу, расскажи мне больше о плане, не как с мертвым богом.
— Я не люблю планы. Это сковывает.
Она вскинула руки и пошла в другую сторону. Ветки трещали под ее ногами, и она била по деревьям. Они стали убирать ветки от нее, и это вызвало ее ворчание, что растения не давали ей выместить эмоции.
Как часто она так срывалась? Точно чаще всех, кого он видел, но он старался разозлить ее.
— Куда ты идешь? — крикнул он. — Нужно, чтобы нас поймали вместе.
— Я проведу остаток жизни, наслаждаясь головой на плечах! — заорала она. — Ты попадайся, разбирайся с Герцогиней и удиви меня, когда мы умрем.
Он не сдержался и фыркнул.
— Мы посреди Неблагого леса, ведьма. Ты не боишься?
Она развернулась, темные волосы взлетели занавесом, похожим на ночь.
— Я — самое страшное в этом лесу, Неблагой. Они должны бояться меня.
О, он мог полюбить эту женщину.
Он опустился на бревно, глаза были огромными, сердце колотилось. Пару ночей назад он рассмеялся бы ей в лицо. Он спорил бы, что он был самым жутким в этом лесу. Но крохотная ведьма была сильным источником магии, что мог соперничать с ним, и ее тайна была такой густой, что он не мог понять. Она могла быть не сильнее него, но точно была опасной.
Она выругалась, развернулась и пошла по лесу, высоко поднял голову. Она напоминала королеву.
Бран вскочил на ноги, неловко перебирал длинными конечностями, пока не нашел равновесие.
— Погоди, — крикнул он. — Я тебя не отпускал!
— А мне нужно просить этого? Я — не часть твоего королевства, Неблагой.
— Бран, тролль побери. Меня зовут Бран.
— Я прекрасно помню. Я знаю твое имя.
— Так зови меня им.
— Я буду звать тебя по имени, когда ты это заслужишь, — прорычала она.
— Так ты зовешь меня Неблагим, когда злишься?
— С чего ты взял?
Он щелкнул пальцами, догнав ее.
— Раз я не вижу твоего лица, я думал, это ласкательное прозвище.
Она зарычала снова. Этот звук был милым, но и немного пугающим.
— С чего ты вообще взял, что это было ласкательное?
— О, может, из-за тона, словно ты уже думаешь обо мне на земле в лесу, голого и слушающегося тебя.
— У меня не было таких мыслей!
Она ответила слишком быстро, и он понимал, что это значило. Она думала об этом. Она думала о нем в таком плане.
Его улыбка была непрошенной. Но было приятно знать, что она не считала его просто очередным фейри. Она даже дала ему потрогать ее лицо. Это ведь что-то значило?
Айслинг снова ушла вперед, скользила мимо ветвей, что поднимались за ней. Он толкнул одну, стараясь быть нежным, но даже деревья пытались замедлить его.
— Постой, — крикнул он. — Айслинг, ты слишком далеко оторвалась.
— Так шевелись.
— Биться в лесу не стоит. Подожди меня.
— И не подумаю.
— Женщина, это мой дом. Ты будешь меня слушать? — его голос стал громким, даже слишком, потому что после следующей ветки Айслинг стояла, уперев руки в бока, и ждала его.
Как только он вошел на полянку, она пошла на него, как на войну. Он не знал, что она делала, ведь не видел выражение ее лица, но плечи были упрямо напряжены, и кулаки были сжаты.
Он отпрянул, на миг замешкался, когда пятка задела корень дерева.
Она указала на него.
— Меня растили ведьмой, Неблагой. Я спокойна, только потому что заставляю себя.
— Ты точно опасная, — пробормотал он.
— И тебе нужно это помнить.
Он не сдержался, провел пальцами по ее длинной шее.
— Когда вернемся в замок, я повяжу черную шелковую ленту на твоей шее, чтобы все знали, что ты — моя.
