— Зачем ты сейчас это сказал? Когда я тебе угрожаю? — она задыхалась, тон шептал обещания, которые стоило говорить, когда тень закрывала луну.
Бран шагнул ближе, вдохнул ее запах дыма и мха, земли и пространства меж тенями.
— Ты была создана носить черный бархат с паутиной в волосах и кольцами с ониксом на пальцах. Ты — полночная женщина, созданная из праха сожженных ведьм, управляющая магией, рожденной из их криков.
Слова слетали с его языка с прикусом красного вина, пророчества. Магия нагрела его кровь, растущие перья приподнялись на голове, покрыли его руку обсидианом. Они пропали так же быстро, как появились, и остались лишь его черные когти на ее горле.
Она была красивой, несмотря на ее лицо, цвет глаз и полноту губ. Это все не было важно. Бран видел ее душу глазом ворона, и она была темной, как его.
— Бран, — прошептала она.
И он сдался.
Он коснулся ее подбородка, приподнял ее голову. Его легкие замерли, мышцы напряглись в предвкушении, мысли пропали, он мог лишь следовать инстинктам.
Бран склонился, коснулся губами ее губ, и фундамент его мира треснул.
Она была на вкус как дым и опасные мечты. Нежная и податливая, она прижала ладони к его груди и сжала рубашку кулаками. Тихий звук задрожал в ее горле. Звук желания, такого отчаянного, что это разбивало его сердце.
Он притянул ее ближе, ладонь спускалась по ребрам, другая придерживала ее голову. Темные волосы путались в его пальцах, но ему было все равно.
В тот миг он ощущал каждый дюйм своей бессмертной души. Тысяча и один поцелуи привели его к бархату ее губ, к жалящим укусам ее зубов и пьянящему вкусу магии, пропитанной светом луны.
Она уничтожала его, шепча, сжимая пальцы и покусывая его губы.
Бран отодвинулся, когда они оба стали задыхаться, но прижался лбом к ее лбу, потому что не мог быть далеко. Он перевел дыхание и потерся носом об ее нос.
— Ведьма, если бы я знал, что ты так целуешься, я бы настоял на этом намного раньше.
— У тебя много талантов, — ответила она. — Я правильно поняла, что в этом ты опытен.
— Я бы так не сказал.
— Ты делал это раньше.
— А ты — нет? — он потрясенно посмотрел на нее, отодвинувшись. — Врешь.
Она покачала головой, и он отчаянно хотел увидеть ее лицо.
— Нет. У ведьм мало шансов на такие прихоти.
— Прихоти?
— Они пытались меня сжечь, Бран. Думаешь, они хотели перед этим поцеловать меня?
Он и не подумал об этом.
— Они могут тебя видеть. Хоть у кого-то хватило ума?
Айслинг отошла от него, скрестила руки и отвернула голову. Ему это не нравилось. Он знал, что это значило. Она отстранялась.
— Нет, не нужно так, — он шагнул вперед и заставил ее посмотреть на него. — Я не сказал ничего плохого. Это комплимент.
— Я не хочу говорить об этом.
— Порой лучше говорить. Посмотри на меня, Айслинг.
— Я смотрю на тебя.
Он слышал боль в ее голосе, возникшую, потому что он не понимал, где ее взгляд. Но глаз ворона говорил ему иное.
— Смотри мне в глаза, Айслинг, — она не пошевелилась, и он выругался. — Я не считал тебя трусливой.
— Я не такая.
— Тогда почему ты не смотришь на меня?
Она подняла голову, но смотрела поверх его плеча. Он вздохнул и покачал головой.
Вокруг этой женщины было больше стен, чем вокруг многих. Она не хотела, чтобы он знал ее, видел настоящей, и это было печальнее всего. Люди могут спеть об их истории годы спустя.
Они будут рассказывать, как Неблагой принц преследовал потрясающую женщину по всему Другому миру, но ее сердце было заперто так прочно, что ни один ключ не мог его открыть.
— Айслинг, — начал он.
— Шесть, — прошептала она.
— Что?
— Шесть для ада. Ты сказал, Герцогиня живет в твоей версии Загробного мира? — она указала поверх его плеча. — Думаю, нам нужно идти туда.
Он обернулся, увидел большую гору, что появилась перед ними. Горы обычно не появлялись в Другом мире, еще и такие большие. В центре открылась пещера, будто пасть старинного существа.
— Где ты услышала эту считалку? — спросил он.
— Во сне.
— Кто был во сне?
Она покачала головой.
— Идем. Я не хочу тратить время и дальше на поиски Герцогини.
— Айслинг, — он сжал ее руку. — В этом лесу много существ, и некоторые опасны. Кто рассказал тебе считалку?
— Не знаю, — она покачала головой, слова дрожали. — Тот, кто напугал меня, но, думаю, ему можно доверять.
— Как это?
Она повторила детскую считалку слово в слово до последней строки.
— Семь для Короля-ворона и звона колокола.
Он отшатнулся, каждое слово било по груди почти физически. Она протянула руку, словно хотела схватить его, но замерла, когда он отпрянул от ее ладони.
— Как он выглядел? — прохрипел он. — Скажи, прошу.
— Словно он был из камня и чего-то еще. Большие рога на голове, с них падала кожа, — она поежилась. — Я не слышала о таком существе.
— Как и я, — и он обрадовался, поняв, что она встретила существо Другого мира, а не самого Короля-ворона.
Время еще было. Его план еще мог сработать.
— Может, стоит довериться этому существу, — он кашлянул. — Значит, пещера?
— Я попробую, если ты не против.
— Веди, ведьма.
— Айслинг, — исправила она. — Ты видел Лоркана?
— Он пошел своей дорогой.
— Я не уйду без него.
— Ты говоришь так каждый раз, но мы идем дальше. Ведьмак нас найдет. Это жутко, но он это умеет.
Она сжала кулаки.
— Я не уйду без него.
Кусты зашуршали за ними, мохнатое тело вырвалось с недовольным воем:
— Вы уходите без меня!
Айслинг покачала головой и вытянула руки.
— Нет! Я не уходила.
Он прыгнул на ее руки, хмуро глядя на Брана, пока Айслинг гладила его голову.
— Он ушел бы.
— Да, — согласился Бран. — Без колебаний.
— Бран, — возмутилась Айслинг.
— Что?
— Если вы не перестанете спорить, я возьму с собой только одного.
— Тогда лучше бери меня, ведь эти каннибалы съедят тебя заживо без меня.
— Похоже, они съедят меня в любом случае.
Он смотрел, как она покачивала бедрами, уходя, шурша занавесом спутанных темных волос.
Упрямица. Она ничего не боялась, и это доведет до беды. Другой мир заслужил уважения и страха. Если она не могла дать это лесу, земля заберет сама.
Качая головой, он пошел за ними.
Пещера была больше, чем он думал. За входом был высокий потолок, кости свисали со спутанных корней. Вырезанные руны украшали стены, и магия была током в воздухе, волоски на его руках встали дыбом.
Ветер свистел в пещере, принося шепот молитв тысяч мужчин и женщин. Их голоса неслись к небесам, они каялись в темных делах, надеясь, что боги и богини слушали.
— Что это за звук? — спросила Айслинг.
— Мольбы нижнародца, — ответил он. — Они просят прощения у Туата де Дананн, чтобы вернуться в Другой мир.
— Кто-то возвращался?
— Нет. Только осужденных отправляют в Подхолмье, и они остаются там навеки.
Он смотрел, как она замерла у входа в пещеру, гадал, что она думала. Подхолмье было темной частью истории фейри. Слуа были опасными существами, воровали души, что кричали о помощи. Съеденные люди добавляли им сил. Они радовались своей уродливости и скрывались в темнейших частях кошмаров.
Она боялась?
— Я встречала слуа раньше, — прошептала она. — Они не были добрыми.
— Они не знают о доброте. Они не знают, что это такое.
— Печально.
— Неблагие жалеют их. Их тела пострадали не только от нехватки еды, но и от нехватки любви. Мы видим в них отражение всего, что забыто внутри нас.
Она переминалась с ноги на ногу, погладила шерсть Лоркана.
— А Благие?
— Они боятся их, как и люди.
Ее плечи расправились, его маленькая храбрая ведьма прошла в пещеру без колебаний. Он отдал бы многое, чтобы понять ее мысли.
Какой она была, если сожалела тем, кому не хватало любви? Слуа были худшими существами, но она была связана с ними. Она шла к ним решительно, и на нее словно давил вес короны.
